Всадники стремительно приближались в клубах пыли, с гиканьем и воплями размахивая свистящими плетками. Топот скачущих во весь опор коней усиливался, когда они выскакивали на открытое место и затихал, когда между нами оказывались невысокие холмы и зеленеющий невдалеке кустарник. Страшный момент встречи неотвратимо наступал. Страшен он был именно своей неотвратимостью. Топот усиливался и затихал... Усиливался и затихал...
Разбудила меня наступившая вдруг тишина. Я поднял голову, смахнул с лица паутину сна, и выдохнув "обожеужостакакой" открыл глаза.
Ситуация мне сразу не понравилась. Обычно занятые обсуждением телесериалов и других глубоко личных проблем коллеги теперь помалкивали, глядя в мою сторону. Их вгляды выражали некую помесь любопытства с сожалением. После такого пробуждения обычно ищут новое место работы, пришли мне на ум чьи-то крылатые слова...
- Ариф Харисович, а вы - не хотите чашечку?
Оля. Олечка. Наш офис-менеджер, или секретарша, по старому штилю. Она выпорхнула легко, словно весенняя пташка, и тут же поставила перед моим носом чашку с безумно ароматным кофе.
- Осторожно, горячий! - предупредила громко, всячески делая вид, будто кофе этот я ей минуту назад заказал. А вовсе не валялся в отключке на рабочем месте. Вгляд карих глазищ при этом успел сообщить следующее: "Юпитер сердится и что нехарактерно прав народ в осадке заранее предвкушает пей свой кофе и молчи..."
Я как можно более незаметно скосил глаза, только чтобы убедиться: это не какой-нибудь левый, с улицы, арифхарисович? Нет? Так неуместно возвышается надо мной... Ах, наоборот - это САМ Ариф Харисович! Наш генеральный! Убедился...
Поймав мой взгляд, Ариф принялся снова барабанить по столу, отбивая кончиками пальцев нервную дробь: тырыдын-тырыдын-тырыдын, тырыдын-тырыдын-тырыдын... От топота копыт пыль по полю летит... На секунду от скрипа сбруи и конского ржания у меня заложило уши.
Я понял, что окончательно проснулся, и что Ариф собирается мне что-то сказать. Точнее, сделать предложение. Отказаться от которого будет практически невозможно... На миг я почувствовал себя средневековой Русью.
- Ариф Харисович, может, и вам чашечку? - еще раз пропела-прочирикала-воробышком Оля.
Милая, милая Оленька. Как всегда самоотверженно, грудью встала она на мою защиту... Великолепной, надо сказать, грудью. Давно бы пора на ней жениться...
- Спасибо. Оля. Не надо. Оля. - Голос, прозвучавший в ответ, был убийственно ледяным.
Вообще, судя по энергетике, что так тщетно пытались утаить глаза Арифа, затмевая блеском золотую оправу, настроен он был весьма и весьма. На раз, настроен, и навсегда...
"Ну, зачем уж так-то, из пушки по воробьям?" - собрался я мысленно недоуметь, но не успел.
- Андрей, а могу я узнать, чем вы занимаетесь последние м-м... скажем, полчаса?
Ариф неторопясь вылил мне за шиворот ведро своей ледяной вежливости. Смывая остатки сна, а заодно и первые мысли.
Внутренне, меня передернуло. Меня покоробило - мне стало неловко, мне стало неудобно... Чем занимаюсь! Ну, сплю, сами же видют... Чего, спрашивается, спрашивают...
Сидя разговаривать со стоящим перед тобой человеком как минимум неприлично. Тем более, если перед человеком генеральным... Я стал медленно приподниматься со стула, лихорадочно подыскивая столь необходимые ему сейчас слова.
Но подыскать не успел - сзади прыснули смехом женщины. По которому угадывались Наталья Владимировна - красивая, благородной наружности дама лет пятидесяти, наш бухгалтер, и Евгения - весьма импозантная брюнетка, недавно ушедшая от мужа и теперь не без интереса поглядывающая в мою сторону. Невзирая на важность момента, я инстинктивно обернулся.
Прикрыв рты ладошками и затаив дыхание, дамы изумленно смотрели на меня. Но не совсем на меня, а куда-то вниз. Проводив их взгляды, я опустил глаза и уперся в брюки. Брюки, мои - они аккуратно висевли на спинке стула.
Еще там оказались худые волосатые ноги в черных носках и стоящие рядом с ними полуботинки.
Над всем этим, то есть непосредственно на мне, возвышались пиджак с рубашкой и галстуком да трусы, слава богу, в синих ушастых зайчиках.
Когда я снова поднял взгляд, лицо Арифа отказывалось вмещать собственные глаза...
Краска стыда ударила в мне лицо. Я, вообще, легко краснею, когда дело касается таких вопросов...
Схватив брюки, я принялся судорожно напяливать их на себя. Сунул внутрь обе ноги и стал прыгать попеременно то на одной, то на другой. Но равновесия не удержал и с грохотом рухнул, разметав по офису стулья, а затылком угодив в чью-то туфлю. В ответ раздалось сдержанное хихиканье (на фоне гренадерского ржания), и туфля с жалобным писком отдернулась.
Бедный Ариф потерял дар речи. Беззвучно содрогаясь организмом, он вжимал голову в плечи и пытался вытереть мокрые от слез глаза, просовывая под оправу обмотанный носовыми платком палец. Безуспешно - слезы тут же выступали вновь...
И только Оля - Оленька-Олюня, лапушка моя - вскрикнула, склонилась надо мной и стала успокаивать. Стала гладить меня по руке и по плечу, приговаривая: "Ну, что ты, глупенький! Так разволновался. Ничего же страшного не произошло".
Ее маленькая ладошка подействовала на меня магически. Я тотчас успокоился и стал обдумывать как вытащить заклинившую ногу.
Оленька же, продолжая меня гладить, слегка оттянула резинку трусов и прохладными нежными пальчиками коснулась моего моментально напрягшегшося естества. Я стала ласкать его, причем совершенно не таясь...
- Ты что, малыш... - Панически задышал я ей в ухо. - Люди же кругом! Смотрят. Нельзя же так, ей-богу... Наталья Владимировна, вон, Женька, Константин Егорыч...
- Глупости это! - неожиданно жестко перебила она, но тут же смягчила тон. - Не обращай внимания, милый. Нету их... - Она улыбнулась и облизала растянувшиеся в улыбке губы.
- Да как же так, не обращай! - Я заизворачивался большим неловким ужом, но в маленьких ручках откуда-то появилась недюженная сила. Она держала меня так, что я не мог и рыпнуться. - Да как же нету-то? Вот же они - кругом... - Продолжал я бормотать, ничего уже не понимая.
Некоторое время повзывав к голосу разума, я снова попытался вывернуться из ее рук. Но она только плотнее прижалась ко мне и как-то умудрилась при этом сдернуть с себя блузку. Шикарная грудь в гипюровом лифчике, в которую я невольно уперся носом, на миг выключила мое сознание.
Но только на миг. Наталья Владимировна, при виде такого безобразия, возмущенно всплеснула руками, зацокала языком и принялась неодобрительно крутить головой, ловя окружающие сочувствующие взгляды.
Я своим смог лишь вымученно улыбнуться да пожать плечами - мол, я-то - я-то что могу?
Меж тем, боковым зрением я заметил как у Евгении, дотоле фанатично рассматривавшей ушастых зайцев, начали нехорошо разгораться глаза. Словно бы впав в транс, она принялась медленно расстегивать пуговки на груди и одновременно молнию на юбке, сзади. Грациозно и плавно покачивая бедрами, она освободилась от лишней одежды, вытащила из лифчика белую незагоревшую грудь, приподняла ее рукой повыше и принялась кончиком языка водить вокруг соска. Не сводя, при этом, с меня своих безумных глаз.
Наталья Владимировна, вдоволь разделив с окружающими презрение к отвратительной сцене, тоже вдруг стала потихоньку смещаться поближе к нам. Под таким углом я плохо ее видел, но чувствовал какие-то странные флюиды-эманации, идущие от нее ко мне.
О прочих я побоялся даже подумать...
Вообще, я не на шутку испугался. Если первоначальная перспектива "полового" акта в офисе, перед всем честным народом, меня мягко говоря не прельщала, то нынешняя...
Я затрепыхался с отчаяньем антилопы в пасти у крокодила. Безнадежно рванулся - раз, другой, третий и... побежал. Побежал! Спотыкаясь и выворачиваясь - выдираясь на ходу из остатков гардероба (в основном пиджака и трусов, быстро превратившихся в американский флаг). Побежал - с пенисом наперевес, словно с приготовленным к броску копьем!
Побежал, но побежал почему-то к окну. Это было фатальной ошибкой. Как следствие, вместо коридора я выскочил на балкон.
- Ах, так?! - послышался сзади разъяренный вопль. - Ну, погоди же!
Это была Ольга, мгновенно превратившаяся в фурию. Когда успела? Мгновенно...
Она преследовала меня до балконной двери, но не преуспела и с яростью швырнула вдогонку мои наполовину разодранные трусы.
Швырнула что было сил, от души - те красиво сверкнули на солнце и редких размеров бабочкой выпорхнули на улицу. После чего балконная дверь с глухим звуком захлопнулась.
- Ну и сиди тут, рохля! Жени-иться он собирался... Импотент!
Беззвучно кричал из-за стекла ее большой, с тонкими губами рот. Слов я не слышал, я их читал.
"Интересно, а откуда она знает?" - мелькнула подозрительная мыслишка. Но махнув хвостиком исчезла - поняв, что нынче всем не до нее.
Народ, потоком идущий на Большом проспекте Петроградской стороны, увидев планирующих синих зайцев, натурально начал искать их хозяина.
Нашел... Да и что там было искать, если уж так-то. Трусы летят, мужик стоит... отсвечивая голой задницей на балкончике... маленьком таком, открытом. Короче, "толпа разрасталась".
Сняв рубашку, я прикрыл ею одно место, уже наплевав на остальные, и отчаянно забарабанил по стеклу, чтобы пустили обратно. Но никто не ответил. Приложив руку козырьком, я увидел, что внутри никого нет.
В этот момент произошел толчок. Нет, не первого Ташкентского землетрясения. Это старое здание, дореволюционной еще постройки, спешно переделанное под офисы, не выдержало накала страстей. По стене пошла трещина, и балкончик мой стал медленно но верно накреняется. Словно пытаясь сбросить нелепое голое тело на улицу. Народ внизу затаил дыхание, а я судорожно вцепился в перила.
И правильно сделал. Балкончик секунду помедлил и скользнул одним краем вниз. Я вывалился из него, как лезвие из раскладного ножа и остался висеть на руках, на высоте пяти метров. В галстуке и носках - подлюка-рубашка улетела в бездну...
Ее подобрали две девчушки внизу - лет по пятнадцати, не больше - и теперь внимательно наблюдали меня своими абсолютно круглыми глазами.
- Дяденька, ваша рубашка? - хором спрашивали они, протягивая вверх ручонки. И синхронно глядя не туда, куда учили в школе.
Падать босиком на асфальт было чертовски страшно. Висеть и качаться, размахивая... - чертовски стыдно.
От мучительного выбора я аж взмок, но третьего, увы, было не дано.
Отчаянно, яростно, по-звериному я зарычал во весь голос - "ааррррыыыгггххх!" - и разжал пальцы...
Кто-то настойчиво трепал меня по вихрам...
Кто-то очень настойчиво трепал меня по вихрам...
Кто-то очень. Настойчиво. Трепал меня. По вихрам!
Вынырнув из комы, я поднял голову и разлепил глаза - Оленька, наш офис-менеджер. Подпихивала мне под нос чашку крепкого кофе и осторожно, но настойчиво, пыталась меня разбудить. Поглаживая по волосам маленькой, мягкой ладошкой. Я рефлекторно отпрянул.
Встряхнувшись, я смахнул с лица паутину сна и огляделся.
Ага, Харисыч уже тут как тут. Нарисовался...
Ариф Харисович - наш генеральный, по совместительству мой бывший однокашник.
- Спишь на ходу - опять до трех ночи работал? - с улыбкой спросил он, постукивая мундштуком папиросы о золотой портсигар.
Сзади прыснули от смеха женщины.
На всякий случай, я незаметно скосил вниз глаза...