«Пять с половиной».
Маленькая повесть о маленьких человеках.
2. Колдуны
Это всё Валерка придумал - колдовать. А мы с Олегом и вовсе не думали. Мы как раз на стройке сидели, за нашим домом. Там такая огромная труба есть, железнобетонная. И не жарко, и место секретное, никто кроме нас с Олегом не знает. Ну вот, значит, сидим мы с ним в трубе, жарко же, а свои мороженные деньги мы уже проели. И вдруг слышим, как совсем рядом кто-то говорит странные слова. "Анбер, банбер, канта-хлянбер" - вот такие. А потом такие: "Абер, жабер, бабер!"
Нам сначала даже стало немножко страшно. Кто это, думаем, такой? А там, в трубе, есть такая дырка выковырянная. Когда трубу уронили, железнобетон маленько треснул, а потом вовсе выпал. И мы решили в нее, в эту дырку, выглянуть. И выглянули. Смотрим, а это Валерка из второго подъезда. Мы с ним вообще-то не играем, потому что он много задаётся. Он думает, что мы маленькие, ведь ему шесть с половиной лет, и он осенью пойдёт в настоящую школу. А нам с Олегом только шесть, ему шесть и мне шесть скоро будет, и мы пойдём в школу только на другой год, а пока мы ходим в подготовишку. Но он всё равно думает, что мы маленькие, и с нами не играет. Ну и подумаешь, не очень-то и хочется. Пускай катится колбасой. Вот он и гуляет один, потому что старшие его тоже не принимают.
Вот, значит, мы смотрим, а он там стоит. Немножко постоял и опять начал бубнить: "Тули-мули-вули-бу!.. Марабу!.."
Тут нам стало очень смешно, что он такие слова говорит, и мы начали смеяться и вылезли из трубы. Даже Олег очень смеялся, а он вообще очень сильно не смеётся, потому что у него брата на войне убили. Не на той, которая давно была, а которая была вот совсем недавно. И он с тех пор очень сильно не смеётся, а только улыбается. Наверно, ему очень брата жалко. У него еще сестра осталась и мама, но всё равно брата жалко, потому что его мама очень плакала, а брат был старший и очень хороший, хоть я его совсем не помню. Только нам стало так смешно, что мы засмеялись очень громко. И я, и Олег тоже, потому что это были очень смешные слова. А Валерка прям даже напугался! Ведь он-то думал, что он тут один, а мы, оказывается, были тут, только он нас не видел, потому что у нас место секретное, его никто, кроме нас с Олегом, не знает.
Значит, он увидел нас и сначала испугался, а потом увидел, что это мы, и спросил, а что мы здесь делаем. А мы сказали, что просто сидим. И спросили, а что это такие слова он говорит смешные. А Валерка ответил, что это секрет. Тогда мы поняли, что он не хочет ничего выдавать, и пообещали, что расскажем всему двору про его "жабер-бабер-марабу", и все над ним начнут смеяться. А если он скажет, то мы вместе будем молчать, и никто не начнёт смеяться. А Валерка подумал и согласился.
Сначала мы с ним, конечно, помирились навсегда. Мы подержались за мизинцы и сказали: "Мирись, мирись, и больше не дерись". А потом он нам рассказал страшную тайну. Ну, сначала мы, конечно, побожились, что никому не скажем, и даже землю съели. Я бы, конечно, и так никому не сказал, без всякой земли, но Валерка сказал, что так положено, и мы съели, и я, и Олег. Раз положено, так положено, разве мы против? Зато узнали страшную тайну.
Оказалось, что Валерка решил стать колдуном. Только он не знал волшебное слово. Все колдуны знают какое-нибудь волшебное слово. Захотят они чего-нибудь, например, арбуз, скажут волшебное слово, и вот тебе твой арбуз появится. Или мороженое. Или велик двухколёсный. Всё, что хочешь, наколдуют. Даже дом пятиэтажный, даже девятиэтажку. Это им вовсе ничего не стоит. Только скажи волшебное слово - и всё готово за одну секунду, моргнуть не успеешь. Только вся штука в том, что эти колдуны прячутся или в лесу, или в болоте, чтобы им не надоедали завсяческими просьбами про мороженое или про велики. И самое главное, что они никому не говорят своё волшебное слово. Поэтому колдунов очень мало. А иначе они сидели бы на каждом углу. Вот Валерка и решил отыскать это волшебное слово, которое всё делает. Он ходит и говорит всякие разные слова: а вдруг из них случайно одно волшебное?
Тут мы, конечно, тоже захотели стать колдунами. Мы рассказали Валерке про наше секретное место, и стали его теперь знать втроём: я, Олег и Валерка. Мы уселись в нашей трубе и стали искать волшебное слово. Сидели и искали, наверное, целых два часа, а может, даже три. Даже устали и голова загудела. И даже страшно захотелось есть. Олег сказал, что это ужасно тяжёлая работа - искать такое слово. И Валерка с ним тоже согласился. А я сказал, что для этого надо придумать очень много слов, тыща мильён до неба, или даже целый сиксилён. А сиксилён - это ужасно много, это мне сказал Венька Сорокин. Он уже закончил третий класс, у него пятерка по математике. Поэтому я сказал, что нам, наверное, придётся искать до старости. А Валерка сказал, что это пустяки. Зато, когда найдешь, скажешь волшебное слово, и сразу помолодеешь. И тогда можешь наколдовать себе и велик, и футбольный мяч, и вообще всё, что хочешь. И мороженое можешь лопать, сколько влезет, и ангины можно не бояться. Только скажи волшебное слово, и всякая ангина отстанет. Только Олег с Валеркой не согласился. Он сказал, что если ангина, то в горле всё болит, и даже нормального слова толком не скажешь, а не то, что волшебного. Мы подумали и решили, что когда научимся колдовать, то, конечно, не будем вёдрами мороженое лопать. Только две порции в день. Разве что в день рожденья и на Новый год можно ещё одну, только маленькую, всего половинку. И ещё мы решили спросить дома, не знает ли хоть кто-нибудь хоть чуть-чуть волшебное слово, хоть примерно. Может, они раньше знали, а теперь забыли, и надо будет просто вспомнить, и всё. И тут нас позвали ужинать.
Дома меня сразу отправили мыть руки. Вообще-то, я не люблю их мыть, потому что они потом долго воняют мылом. Мама говорит, что мыло пахнет какими-то цветами, только, по-моему, это всё ерунда. Цветы вовсе по-другому пахнут. И потом, я не хочу, чтобы от меня пахло, как от девчонки. А всё эти вредные микробы, которых и увидеть-то нельзя. Только из-за них и приходится мыть руки, потому что от микробов болеют. Когда я был маленький и мне было четыре годика, я думал, что живот у меня внутри весь пустой, как стеклянная банка из-под компота. И что после обеда там оказывается целое маленькое море супа, на котором плавают островочки хлеба и котлет. А на островочках живут микробы и плавают на них, как на больших кораблях. И если я ел немытое яблоко с микробами или ел немытыми микробными руками, то потом начинал прыгать, чтобы в животе у меня получились большие волны, как шторм на море. И всё перебултыхалось бы, и все злые микробы утонули. Только теперь я уже большой, и знаю, что живот у меня внутри не пустой, а в нем находятся всякие кишки, такие, как шланг в огороде. А в них никакого шторма не получится. И поэтому руки приходится мыть.
Я подумал, что как только я научусь колдовать, я сразу скажу, чтобы микробов больше не было. Даже странно, что об этом никто из колдунов пока что не догадался. Наверное, им нравится, как воняет мыло.
Когда я помыл руки, то я пошёл сначала не на кухню, а пошёл сначала в спальню к бабушке. Я решил, что не буду тратить время, а сразу начну всё узнавать. И я сразу спросил бабушку, может, она знает какие-нибудь хоть чуть-чуть волшебные слова. Бабушка у меня очень хорошая. Она сначала маленько удивилась, а потом сказала, что, конечно, знает. И я ужасно обрадовался. А бабушка сказала, что волшебные слова написал Бог. Бог - это такой дядька. Он сидит на небе и всё смотрит. Где что надо взять и кому что надо дать. Если кому-нибудь что-то надо, то он идет сразу в церковь к Богу и говорит, что ему надо. И Бог ему даёт. Только надо очень долго ждать. Целый год. А он, может, забудет, что надо дать. Поэтому надо всё время ходить в церковь и говорить. И бабушка всё время ходит в церковь. Только Бог всё время забывает, что ей надо. И бабушка его немножко боится. А я его совсем не боюсь. Я думаю, он немножко похож на маминого начальника из отдела снабжения. Он тоже всем всё даёт, и тоже не сразу, а если долго просить. Только Бог ещё, если кто-нибудь умрёт, забирает его душу. Бабушка говорит, что душа есть в каждом человеке, только никто не знает, где. Я думаю, что, наверное, она в сердце. Когда мама ещё не развелась с папой, она часто говорила, что он ей всю душу вымотал, а потом пила таблетки от сердца. Мама у меня очень хорошая.
Так вот, бабушка мне сказала, что она знает самые волшебные слова, и они написаны в книжке, которая очень толстая и называется Библия. Она лежит у бабушки на тумбочке возле кровати. А рядом нарисован Николай Чудотворец. Он называется Чудотворец, потому что вытворял всяческие чудеса.
И вот бабушка взяла книжку и дала мне её почитать. Я уже немножко хорошо читаю по слогам. И я прочитал такие слова: "В на-чале было Слово, и Слово бы-ло у- Бога, и Сло-во было Бог…". А бабушка сказала, чтобы я эту книгу прочитал, и выучил молитву "Отче наш" и повторял её всё время, и тогда будет очень хорошо. А я спросил, что мне нужно выучить только эту молитву, или всю толстую книжку Библию, чтобы стать настоящим колдуном. Но тут бабушка очень сильно рассердилась и сказала, что колдовать - это грех и очень плохо. И еще сказала, чтобы я поменьше слушал всяческих дураков. А я и так дураков не слушаю. Что я, маленький, что ли? Чего же их слушать, если они дураки? И я хотел сказать бабушке, что колдовать вовсе не грех, если дело хорошее, а вовсе даже хорошо. Но бабушка не стала меня слушать и выгнала меня из комнаты. Только сначала перекрестила, а потом выгнала.
Мне сперва стало немножко обидно, что она не стала слушать. Ведь я же прав, и колдовать вовсе не грех, если колдовать что-нибудь хорошее. А потом подумал, что как только научусь, наколдую ей сразу новый пуховый платок и валенки, потому что у неё старые валенки, и надо их подшивать, а бабушка не умеет. И когда я наколдую, она увидит, что это хорошо, и сразу мне поверит. И я пошёл ужинать.
Тут мне оставалось ещё одно главное дело. Надо было спросить у мамы про слова. Только сразу спросить не получилось, потому что мама сразу поставила передо мной тарелку, а она очень сильно не любит, когда говорят во время еды. А я не хотел её огорчать, потому что я хотел задать ей очень важный вопрос. И я молча съел всю кашу. А потом спросил, знает ли она какие-нибудь волшебные слова, потому что бабушкины слова мне немножко не совсем подходят. И мама увидела, что я съел всю кашу, и сказала, что знает. Я очень обрадовался и спросил, а какие они. А мама удивилась, и сказала, что я их давно знаю. Мама читала мне про них книжку писательницы Осеевой. Она так и называется - "Волшебное слово".
А я сказал, что я эти слова, конечно, знаю, только они не совсем волшебные, а так, понарошку. А мне нужны настоящие, которые для колдовства. И я маме сразу сказал, что я не буду злое колдовать. Пускай она не боится, потому что ведь я уже не маленький. И я буду колдовать только хорошее. А мама спросила, что же, например? Я подумал немножко и сказал, что, например, наколдую, чтобы она была самой красивой на свете. Мама очень удивилась и спросила, разве я думаю, что она некрасивая? А я так вовсе не думаю. У моей мамы очень длинные волосы, до плеч, очень чёрные. И ещё большие и очень добрые глаза. И руки очень мягкие и тёплые. И я сказал, что думаю, что моя мама самая красивая. И понял, что такой например не годится. И я сказал другой например. Я сказал, что наколдую ей хорошего папу.
Мама очень долго смотрела на меня, и я испугался, что она вдруг рассердится или заплачет. Но она вдруг рассмеялась, и сказала, что уж с этим она как-нибудь справится сама, без колдовства.
А я обрадовался, что она не обиделась, и пошёл спать. Только я долго-долго не спал. Я всё лежал и думал, что когда узнаю волшебное слово, то не спрячусь в лес или болото, а буду колдовать всем, кто хочет, только хорошее. И я придумал наколдовать, чтобы бабушка больше не старела, и чтобы у неё не болели ноги. И чтобы вообще все-все люди не болели. И наколдовать Олегу старшего брата, которого убили на войне, чтобы Олег всегда-всегда громко смеялся. И чтобы больше совсем не было войны. И чтобы у всех детей были папа и мама. И чтобы никто-никто не умирал. И чтобы все-все были очень счастливы, и чтобы мне подарили маленького щенка.