Не родись красивой…
В сорок пять лет, когда женщина «ягодка опять», Таисия Николаевна продолжала оставаться малопривлекательной: круглое лицо, жидкие, уложенные в пучок белесые волосы и бесцветные глаза. Она осознавала свою непривлекательность, но все равно ощущала себя счастливой, потому что у нее был Денис. Все ее радости и тревоги были связаны только с сыном. Денис был поздний ребенок. Родила его, когда ей уже было тридцать пять. И он ей очень тяжело достался, но не только физически.
Для Таисии Николаевны жизнь четко делилась на две неравные половины: до рождения сына и после. В первой, малозначащей половине жизни, она поступила педагогическое училище, после окончания, которого пошла, работать учителем начальных классов. Нельзя сказать, что школа была ее призванием. Просто сама училась средненько, и пределом ее возможностей было как раз училище. Но толком в школе ей поработать не довелось. Уже через год она вышла замуж за лейтенанта, и вместе с мужем пришлось покинуть привычную Москву. И Москву покинула без сожаления, и замуж вышла не по любви. Через несколько дней после знакомства с будущим мужем она ясно поняла, что этот неказистый и маленького роста курсант, ее единственный, и, скорее всего последний шанс. И, когда незадолго до окончания военного училища, он сделал ей предложение, Таисия Николаевна, не колеблясь, согласилась.
Двенадцать лет она вместе с мужем прослужила в различных гарнизонах от Прибалтики до Камчатки. Бытовые условия у них были, как и у всех семей младших офицеров: комната в восемь метров в общежитии. Но в одном ей повезло: все эти годы она работала по специальности. И хотя школы менялись также часто, как гарнизоны, она сумела набить руку и стать вполне профессиональным учителем. Конечно, у нее были проблемы. Правильное написание слов она знала только в объеме начальной школы, путалась в ударениях, но это никак не отражалась на ее взаимоотношениях с администрацией. Более того, ее трудовая книжка была испещрена благодарностями «за работу в деле воспитания подрастающего поколения». На каждую красную дату календаря у нее всегда находилось мероприятие: утренник на Новый год, литературная композиция на 9 мая, торжественное собрание ко дню Октябрьской революции.
Таисии Николаевне жилось с мужем спокойно и уютно, без любовного надрыва. Не было признаний в любви, сцен ревности или беспричинных ссор, и секс у них был почти такой же необходимостью, как уборка или стирка. На шестой год совместной жизни она узнала, что с этим мужем у нее детей не будет, так, по крайней мере, об этом говорили врачи. Это известие не сильно тогда расстроило ее. Их бытовая неустроенность не позволяла ей думать о детях. Ей даже приходилось утешать мужа, который по началу глубоко переживал по этому поводу: «Не переживай, вернемся в Москву и что-нибудь придумаем». Желание вернуться в Москву жило самостоятельно, и напрямую никак не было связано с отсутствием в их семье детей.
Через двенадцать лет скитаний по гарнизонам их желание осуществилось. Муж стал старшим офицером и сумел устроить себе перевод в Москву. Своего жилья у них не было, и они стали жить у ее матери, благо жилищные условия позволяли. Таисия Николаевна вернулась в школу, в которой начинала свою трудовую деятельность, и где ее почти не помнили. Естественно, возвращение в Москву не решило проблему детей. Но и это уже не угнетало, так как оба уже успели свыкнуться с мыслью, что в их совместной жизни детей не будет. А ради ребенка менять мужа? Это ей казалось более чем сомнительной затеей. Развестись дело нехитрое. А что дальше? Остаться одной? Но это, значит, изменить привычный уклад жизни. Шансов еще раз выйти замуж никаких. А тут еще мужу обещают дать квартиру. И все-таки что-то изнутри мучило иногда Таисию Николаевну. Что-то очень неопределенное, четко для себя не сформулированное. Таисия Николаевна была косноязычна не только в словах, но и в чувствах. Она попыталась завести кошку, но через полгода кошка пропала, и Таисия Николаевна поймала себя на мысли, что испытывает даже некоторое облегчение. Но беспокойство осталось.
Муж хоть и неказистый, но очень внимательный и наблюдательный. Он предложил жене взять ребенка из детского дома. Таисия Николаевна может быть, в первый раз по-настоящему рассердилась на мужа. «Ты думаешь, что говоришь! – сказала она ему. – Если у меня в классе при живых родителях полно идиотов. А тут взять из детского дома с неизвестно какой наследственностью. И, что мы тогда будем делать? Ты меня удивляешь, Павел». - Мужа она всегда звала только Павел. Никаких уменьшительных или ласкательных имен. «Хорошо, Таечка, - примирительно ответил муж, - я сказал глупость, хорошенько не подумав. Конечно, ты права». Больше к этой теме они никогда не возвращались.
И подруг у нее не было. Пока жили в гарнизонах были только соседки. В школе со всеми ровные отношения, а за пределами школы Таисия Николаевна практически не бывала, да и не хотелось. Ее образ жизни можно было назвать замкнутым. Они с мужем, конечно, ходили в гости и к себе приглашали, но это было больше похоже на ритуал, который ни к чему не обязывал, кроме, как приготовить вкусный обед. Я пытался в Таисии Николаевне увидеть то, что круто в последствии изменило ее жизнь, и не увидел или не смог увидеть.
Заканчивался очередной учебный год. И дети, и учителя ждали этого события с нетерпением, так как порядком устали друг от друга. Последние дни мая тянулись изнурительно долго. Накопившаяся усталость и солнце делали нахождение в классе почти невозможным. И Таисия Николаевна эти последние учебные дни старалась проводить с детьми на улице, называя такое времяпрепровождение «Знакомство с окружающим миром». В отпуск Таисия Николаевна собиралась на дачу, где уже почти целый месяц безвылазно жила ее мама.
Так уж получилось по жизни, что Таисия Николаевна с матерью никогда не была особенно близка. Это проявлялось, прежде всего, в том, что даже в детстве она не поверяла матери своих сокровенных тайн. Отца почти не помнила: он умер, когда ей было восемь лет. И мать после его смерти была поглощена устройством своей личной жизни. Но все попытки повторно создать семейный очаг заканчивались неудачно. В одних случаях она не решалась сделать последний шаг, в других случаях мужчин останавливало, что у нее уже достаточно взрослая и некрасивая дочь. Эти попытки устройства личной жизни пришлись как раз на годы взросления Таисии Николаевны, и жизни двух женщин шли параллельно, почти нигде не пересекаясь. Но после возвращения в Москву Таисия Николаевна изменила свое отношение к матери. Не то, чтобы она горячо ее полюбила, а просто появилось сострадание к матери, как к пожилому человеку и ясное осознание того факта, что мать – это ее единственный кровный родственник. Это последнее особенно было важно для Таисии Николаевны. Их отношения стали носить более нежный и доверительный характер. Мать была посвящена в причины бесплодия дочери, жалела ее, но к зятю относилась уважительно, понимая, что это не вина его, а беда.
Муж Таисии Николаевны наверняка переживал по поводу своей беспомощности, но внешне это никак не проявлялось: он не пьянствовал и не ходил в церковь. Ему неплохо удавалась военная карьера: будучи подполковником, он занимал полковничью должность и имел все шансы при своем очень маленьком росте стать со временем генералом. Он был не ревнив и незанудлив, а деликатен и внимателен к жене, поэтому никогда не интересовался ее личной жизнью.
После пропажи кошки Таисия Николаевна «зациклилась» на идее завести любовника, хотя бы на одну ночь. Мне она говорила, что хотелось новых ощущений. Но я почему-то был уверен, что это не более чем уловка: она хотела родить. Любая женщина может найти себе мужчину-однодневку, но не каждая решится от такого завести ребенка. Таисия Николаевна была готова, но в силу своего характера не предпринимала никаких шагов. Она даже в мыслях не могла представить, как можно предложить себя мужчине, и просто ждала случая, который смутное желание превратит в неизбежную реальность.
И такой случай представился. Вместо отпуска на даче она оказалась в школьном трудовом лагере в Подмосковье. Серьезно заболела учительница, которая должна была ехать воспитателем, и срочно нужна была замена. А Таисию Николаевну в школе считали человеком, не обременным семьей. Нет детей – нет семейных забот. А раз так, то кандидатура Таисии Николаевны была наиболее приемлемая. Не знает детей – старшеклассников. Но и это не беда. На то она и педагог, чтобы работать с любыми детьми. Таисия Николаевна на предложение поехать в лагерь легко согласилась, так как отдых на даче ей порядком надоел, да и просто хотелось резко поменять обстановку. Она съездила на дачу, чтобы предупредить мать об изменившихся планах. Мать, конечно, расстроилась, потому что рассчитывала на помощь дочери в огороде, но отговаривать не стала, зная упертый характер дочери. Муж никак не прореагировал на известие. Он только поинтересовался, нужно ли ее провожать? Выяснив, что не нужно, он окончательно потерял интерес к ее отпуску.
Наступил день отъезда. Около школы в ожидании автобусов толпились дети, родители и учителя. Таисия Николаевна, подойдя к школе, даже немного испугалась, так как не знала не только детей, но и учителей, с которыми изредка виделась только на педагогических советах. Более - менее знакома она была только со мной. Но прибыли автобусы, началась предотъездная суета, и страхи улетучились.
И хотя лагерь назывался «лагерь труда и отдыха», труда практически не было никакого. Эпизодические прополки на колхозных полях больше походили на вредительство, когда сорняки продолжали расти, а полезные культуры планомерно истреблялись. Председатель колхоза, побывав у нас пару раз, попросил больше внимания уделять досугу детишек. Поэтому нам приходилось юлой крутиться, чтобы организовать досуг и не дать заскучать детишкам. А детская скука – штука опасная. Скуки ради дите может напиться, уколоться, трахнуться. И в целом нам удавалось сводить до минимума детские шалости. А после отбоя мы уже организовывали свой досуг. Обсуждали прошедший день, выпивали. Детский лагерь не дом отдыха, но все равно предполагал и располагал к флирту. Таисия Николаевна обратила внимание на одного из учителей физкультуры. Он был моложе ее, сильный и породистый. Она оценивала его, как хозяйка собаки, которая ищет кобеля для вязки. Оставалось ждать удобного случая. И случай такой, естественно, представился. Одурев от духоты и табачного дыма они в одну из ночей вышли погулять. И на влажной от росы траве на опушке леса произошло то, что должно было произойти. Она отдалась ему без каких-либо сомнений, и даже с не свойственной для женщины, знавшего только одного мужчину, деловитостью. Она предупредила, что он может не предохраняться, так как уже позаботилась об этом. Таисия Николаевна лгала, но уже твердо для себя решила, что попытается забеременеть. Они стали встречаться практически каждую ночь. Таисия Николаевна хотела иметь стопроцентную гарантию зачатия, а не только удовольствие. Стопроцентная гарантия и была тем удовольствием. Физкультурник со своей задачей, о которой даже не подозревал, справился на отлично: Таисия Николаевна забеременела. Так началась вторая половина ее жизни.
Таисию Николаевну не мучили угрызения совести перед мужем, более того она сообщила о беременности, как о само собой разумеющемся факте. Надо отдать должное и мужу. Он не стал устраивать сцен ревности, допытываться, кто этот негодяй? А просто сказал: « Ну что ж, будем рожать». Мать также отнеслась к этой новости спокойно, правда пыталась выяснить, кто отец будущего ребенка. И когда дочь отвечала, что муж, то ехидно посмеивалась.
В мае Таисия Николаевна благополучно, но не без трудностей родила мальчика, которого ни с кем не советуясь, нарекла Денисом. Теперь ее жизнь была подчинена только ему. Как только он появился на свет, она вдруг отчетливо осознала, что она не только мать мальчику, но и его рабыня, что его жизнь – это ее жизнь. И этого же она пыталась требовать от матери и мужа. Мать была еще полна сил, и с удовольствием занималась с внуком. Муж принял ребенка как должное, и даже на работе устроил застолье в честь рождения сына. Он действительно полюбил мальчика и почти считал его родным. Этот, не им зачатый ребенок реабилитировал его в глазах окружающих, что для него было немаловажно.
С рождением Дениса изменился ритм семейной жизни. Достаток семьи был не велик, и муж в свободное от службы время, брался за любую работу. У Таисии Николаевны появились приятели и приятельницы, который всякий раз восторгались Денисом. Искренне или нет, так уж ли это важно? Но мальчик действительно удался: копна белых кудрявых волос, огромные зеленые глаза.
Когда Денису исполнилось два года, Таисия Николаевна вышла на работу, так как бабушка вполне сносно управлялась с мальчиком. И, тем не менее, она уходила из школы практически по звонку – ей все время казалось, что мать не уследит за Денисом, и с ним может что-нибудь случиться. Но, слава Богу, все было хорошо. Муж дослужился до полковника, занял генеральскую должность. Хоть и на окраине ему дали на семью очень приличную трехкомнатную квартиру. Денису уже исполнилось четыре года. Таисия Николаевна все из того же страха, что с сыном может что-нибудь случиться, не хотела отдавать его в детский сад. Проявив, не свойственную для себя энергию, она сумела поменять квартиру матери. Да еще, как поменять. Теперь их квартиры были на одной лестничной площадке. Переехав, Таисия Николаевна, естественно, поменяла и школу. Но не изменила своей привычке, уходить из школы по звонку. Ее не раз пытался пристыдить директор, она покорно выслушивала, но продолжала делать по-своему. Покорное упрямство - пожалуй, главная отличительная ее черта того времени. Она никогда ни с кем не спорила, никому не возражала. Казалось, что еще мгновение, и вам удастся ее убедить, тем более что ее неправота была очевидной. Каждый раз она согласно кивала, и все равно делала по-своему. Она была свято убеждена, что только она точно знает, что для сына может быть хорошо. В мои редкие встречи с ней я не раз говорил, что такая любовь к сыну не всегда на пользу ребенку. Она выслушивала меня, потом доставала фотографии сына и говорила: «Не правда ли, замечательный мальчик»!
В пять лет Дениса записали на бальные танцы, так как он оказался очень пластичен. Таисия Николаевна хотела бы, чтобы он еще занимался английским и рисованием, но бюджет семьи не позволял этого. Ей ни на минуту даже не приходило в голову, что можно, как и другие учителя, после уроков за отдельную плату дополнительно заниматься с учащимися. И желающие были. Но каждый раз отказывалась. Звонок. Домой. К сыну. Ее всепоглощающая любовь была замешана на тревоге и страхе. Ей все время казалось, что в ее отсутствие с сыном может что-то произойти. После уроков она буквально бежала домой и, открыв дверь, первым делом спрашивала: « С Денисом все в порядке»?
Когда мальчику пришла пора идти в школу, Таисии Николаевне хватило разумности не брать сына себе в класс. Денис учился в параллельном классе, кабинеты находились на одном этаже, и они практически не расставались. Мальчик учился легко и с удовольствием, он действительно был очень способный. Но домашнее воспитание сказалось на нем так, как и должно было сказаться. Он был капризен, подвижен и неуправляем. Казалось, что мальчик наверстывал то, что недополучил в самом раннем детстве. Таисия Николаевна переживала за его поведение, но виноватила только учителей и одноклассников.
Прошло два года. Денис заканчивал третий класс. Май был очень жарким и душным. Но Таисия Николаевна на дачу не ездила, потому что там не любил бывать сын. И так уж получилось, что за дачей ухаживали мать и муж, которые стали друг другу ближе и роднее, по мере отдаления от них Таисии Николаевны, которая полностью замкнулась на сыне.
В субботу, когда муж и мать были на даче, Таисия Николаевна отпустила сына погулять, а сама занялась уборкой квартиры. Денис мог гулять без матери только при условии, что его постоянно видно из окна. Когда он исчезал из поля зрения, Таисия Николаевна тут же бежала на улицу. Вот и сегодня, как обычно, она каждые пять минут подходила к окну. Все было в порядке: Денис во дворе играл с ребятами. Ей льстило, что сын в ребячьей компании был лидером. Это лишний раз ее убеждало, что она не зря свою жизнь тратит на сына. И сейчас она видела, как Денис собрал вокруг себя ребят и что-то говорит, активно жестикулируя руками. Потом бегом, они направились на край дворика, где уже несколько лет лежали оставленные после строительства железобетонные плиты. Жильцы неоднократно жаловались, что плиты уродуют внешний облик двора, но безрезультатно, а ребятне нравилось прятаться в плитах, и чтобы лучше спрятаться постоянно подкапывали под ними землю.
Денис первым юркнул под плиты, остальные побежали за ним, потом остановились, как вкопанные и через мгновение бросились прочь, что- то, крича на ходу. Таисия Николаевна не сразу сообразила, что происходит, хотя расстояние из квартиры до плит было небольшое. Наконец, она увидела, как одна из плит начала оседать, из - под которой торчали только ноги Дениса в коричневых сандалетах, которыми он делал лягушачьи движения, пытаясь выкарабкаться. Таисия Николаевна оцепенела. В первое мгновение ей стало жаль новые сандалеты. Она уже собралась открывать окно, чтобы позвать сына домой и пожурить за сандалеты. И только осознав, что происходит нечто ужасное, она прижалась лицом к окну и как заклинание повторяла: «Господи, помилуй.» Она видела, как лягушачьи движения сына становились все реже, и через несколько минут прекратились вовсе. Таисия Николаевна открыла окно, потом закрыла и снова открыла. Она видела, как приехала «Скорая помощь», но не могла себя заставить оторваться от окна. Только через несколько часов, срочно приехавшие с дачи муж и мать, сумели увести ее от окна.
На поминках она привела меня в комнату сына, достала его фотографии, разложила на столе, долго разглядывала их и, обращаясь ко мне, сказала: «Какой у нас с тобой получился красивый мальчик».