Ах, что это была за ночная рубашка! Белая, чистейшего шелка, на кружевных лямочках, будто крылышках, с нежно-голубыми цветочками по подолу.
Ночная рубашка была существом тонким, оттого немного меланхоличным. Привыкнув видеть только свет луны и ночника, она и остальной мир считала тихой сумеречной комнатой. Иногда хозяйка ночной рубашки усаживалась на кровать, укрывала ноги одеялом, открывала маленькую зеленую книжку и читала вслух стихи. На самом деле рубашка не знала, что это – стихи, пока ее не просветила книжная полка. В стихах тоже все было сумрачным и тихим, и ночной рубашке они очень нравились, и она сторонилась остальных обитателей комнаты - ведь не цветочным же горшкам оценить всю прелесть высокой поэзии!
Так проходили дни и ночи, но вот однажды ночную рубашку постирали - и повесили во дворе сушиться. Сначала она все не могла оправиться от шока. Свет, шум, гам, и что-то все треплет и треплет тебе подол, и ты раскачиваешься так, что можно и чувств лишиться, и упасть.
Потом пообвыкла, успокоилась. От висящих рядом болтушек-маек (плебейки!) узнала, что то, что треплет, называется – ветер, то, что светит – солнце, а вот это синее, огромное, со множеством белых ночных рубашек - это небо. «Как же они могли туда попасть?» - размышляла рубашка, и в этот момент кто-то легко тронул ее край. На один из светло-голубых цветов села белая бабочка, сложила нежные крылья, посмотрела на ночную рубашку.
«Знаете», - сказала она, - «Вы мне кого-то удивительно напоминаете. Мы с Вами не могли встречаться раньше?» Ночная рубашка покачалась в ответ: «Нет, совершенно исключено».
«И все же в Вас есть что-то знакомое. А Волнянок семейство Вам не родственники будут?» Но рубашка свое происхождение помнила плохо. Все, что досталось ей в наследство – твердый кусочек бумаги с малопонятной надписью: ИЗД рубашка ночная женская шелк ГОСТ 17 325 17 Арт изд 1С20 п67/7 № Модели 1967 и еще много букв и цифр, которые наверняка обозначали что-то благородное.
Бабочка взлетела, покружила над рубашкой, и снова уселась на один из цветов на подоле. «Может, нетипичная?» - пробормотала она. Рубашка, которая внимательно прислушивалась, порадовалась про себя – она –то и так знает, конечно, что выгодно отличается от всяких там маек, но, когда это признают другие, приятнее многократно.
Бабочка между тем смерила ночную рубашку взглядом, вздохнула: «Акселерация. Вот в мое время то ли дело бабочки были - маааахонькие. Вот ты мне скажи, как тебе летается-то с такими крыльями?
Рубашка встрепенулась: «Что, простите?»
«Ну летается, летается-то как, говорю? Это как же махать-то надо?» - И бабочка оторвалась от цветка и продемонстрировала в воздухе мертвую петлю.
Рубашка посмотрела на бабочку, почувствовала, как ветер подбросил ее подол вверх, и сказала: «А я не умею».
«Странно», - сказала бабочка. – «С другой-то стороны, тебе с твоим размахом только и летать. Не на веревке ж сидеть день-деньской. А ты крылышки-то сложила и рада».
С этими словами бабочка изящно пошевелила своими белыми крыльями, взлетела и устремилась прочь, не оборачиваясь.
Ночная же рубашка осталась висеть на веревке, покачиваясь. Мысли у нее так и порхали: «Неужели я…? Не может быть… Летать, да, летать - как же мне это раньше в голову приходило? И ведь такая легкость в теле, воздушность, ветер так и шепчет, так и манит, заигрывает… И вправду, отчего не полететь?»
И она взмахнула подолом, рванулась, но не тут-то было – ведь ее крепко удерживали прищепки. Всякий носок знает, что прищепкам палец в рот не клади, а эти были особенно злы и зубасты.
Рубашка попробовала еще раз. Нет, не получается. Подождала ветра, раскачалась вместе с ним, рывок! Нет, снова не то.
Майки, что рядом висели, уже тряслись от хохота: «Ишь ты, чего вздумала! Летать ей захотелось! Только на землю шлепнется, опять в стирку идти».
Ночная рубашка вся сжалась, притихла. «Как же так?» - думала она. – «Ведь я бабочка, бабочка! Мне нужно лететь, да, мне нужно, обязательно нужно лететь!»
Нежный ветерок коснулся ее. «Господин ветер» - прошелестела рубашка. – «Помогите мне, пожалуйста! Мне нужно взлететь, но я никак не одолею эту веревку. Мои крылья не настолько сильны. Помогите мне!»
Ветерок был молодой и веселый и ни в чем не мог отказать прекрасной даме. Он подул сильнее, закачал веревку, поднял рубашку, она потянулась вперед, вверх, к небу, к таким же ночным рубашкам-бабочкам в нем, потянулась изо всех сил, сзади затрещало что-то, но рубашка уже летела, летела, над веревкой, майками, деревьями, городом, выше, выше, выше…
Через полчаса на крыльцо вышла хозяйка ночной рубашки. Посмотрела на веревку и только руками всплеснула: «Ну вот. Какую рубашку подряд воруют. И ведь странные какие – нет бы прищепки снять, они так рвут. А лямочки опять оставили».