Петр шагал по тропнике, наслаждаясь звуками и ароматами теплого летнего леса, одновременно прислушиваясь и зорко поглядывая по сторонам - все-таки лес, всякое может случиться... Тропинка плутала меж деревьев, скрываясь за поворотами и ныряя в темные пятна-тени, отбрасывамые густыми кронами. Шлось легко, настроение плавно менялось от "хорошо" до "отлично", и Петр шел-шел-шел, быстро и красиво покрывая большие расстояния. Шагал споро, привычно - как человек знающий, что такое лес, дикая природа, и вообще, как за себя постоять - то есть, практически не уставая. Душа его ликовала, глаз радовался окружающему... но все же чего-то не хватало.
Как только за поворотом открылась небольшая солнечная лужайка, поросшая травой и одуванчиками, Петр заметил, что в высокой траве скрывалось нечто странное. Он пригнулся, напружинил тренированное тело, готовясь отразить неожиданное нападение, и сторожко подошел к... Рассмеялся - в траве валялся рюкзак! Большой темно-зеленый абалаховский рюкзак с широкими лямками.
Петр распустил тесемки, открывая нутро и первым делом увидел охотничй топор - маленький, тяжелый, с черной обрезиненной рукоятью, черным же вороненым лезвием и удобным чехлом, позволявшим крепить его на поясе. Далее лежали плотно скрученная палатка, пара надувных матрацев, спички, котелки...
"Таинственный остров, прям! Дюма-отец..." - удивленно пробормотал он, разглядывая свалившееся невесть откуда богатство. "Интересно, как он здесь оказался...", подумал. Но мысль сразу заглушил здоровый практицизм (пользуйся, пока дают, йоу!), и она благополучно исчезла, вильнув хвостиком, за горизонтом сознания.
Подхватив рюкзак, Петр приладил его поудобней за плечи, повесил топор на широкий (надо ж, как подгадал) брючный ремень и пошагал вперед еще веселее и энергичней - приятная ноша совсем не тянула!
Долго ли шел, нет ли - он не знал, уйдя с головой в разные приятные мысли потому что. Совсем не замечал течения времени. И только когда начало темнеть понял - пора остановиться и подумать о ночлеге.
- Петр! Пе-етр! - донесся вдруг откуда-то женский голос.
Петр потряс головой, прислушался... Ночной лес это совсем не то, что лес дневной. Кругом непонятные шорохи, сучки, ломающиеся под тяжестью шагов, угрюмые вздохи, жуткие уханья...
Достав из-за пояса топор Петр двинулся уже с некоторой опаской, и облегченно свернул с тропинки, когда заметил справа небольшое открытое пространство. Свернул туда и понял - нашел то, что надо. Полянка оказалась на берегу неширокой тихой речушки, в которой постепенно начинали отражаться мерцающие звезды и луна, что неторопливо выплывала из-за кромки деревьев.
Петр скинул рюкзак в центре поляны, на ровной площадке без единого куста или молодого побега, сноровисто поставив палатку (дюралевые колышки оказались завернутыми внутри), вынул два надувных матраца, накачал их и сунул внутрь. Они точнехонько подошли по размеру, закрыв в палатке весь пол. Под матрацами в рюкзаке оказались два теплых спальных мешка, раскладная тренога для котелка, сам котелок, несколько банок чего-то там... Петр не стал рассматривать дальше, справедливо рассудив, что сделает это с удовольствием позже, сидя у костра. А сейчас надо знаняться для этого самого костра дровами, пока совсем не стемнело.
Держа на всякий случай топор в руке, Петр подошел к ближайшим деревьям и стал собирать сухие сучья.
"Мама!", услышал он вдруг сдавленный испугом полушепот-полукрик. Где-то совсем рядом...
Петр выпрямился, осмотрелся быстро, зорко щупая темноту внимательными взглядами. Левой рукой прижал собранные сучья к груди - как щит, а правую выставил вперед на манер гладиатора. И сделал несколько бесшумных шагов в направлении неведомого голоса.
"Ах!" Обнаруженный, голос более не пытался скрываться, и Петр увидел перед собой готовую упасть от страха в обморок девушку лет семьнадцати-восемьнадцати. Красивую, дорого и стильно одетую, с отличной фигурой, отметил он автоматически. Она стояла, обхватив рукой березку, и смотрела на него огромными синими глазами, полными ужаса и любопытства. На ней были светло-голубые джинсы, заметно флюоресцировавшие в лунном свете, грудь помимо короткого топика прикрывала волна длинных, так же светящихся серебристым сиянием волос, на ногах светлели белым кроссовки.
Петр сглотнул слюну и громко прочистил горло.
- Не бойтесь, - произнес он неожиданно сочным, раскатистым баритоном. - Я не причиню вам вреда... Как вас зовут?
- Маша, - послышалось рядом, где-то в стороне от того места, где стояла девушка. - Ее зовут Маша. А меня - Анна Сергеевна.
Тут Петр заметил, что девушка была не одна. В трех шагах от нее стояла женщина лет тридцати пяти - тридцати семи, со светлыми льняными волосами, убраными в строгую прическу и благородными чертами лица. И весьма... гм, привлекательными формами! Она была одета в длинную обтягивающую юбку с поясом, черные замшевые туфли на среднем каблуке и белую полупрозрачную блузу, подчеркивающую чувственную грудь.
Женщина подошла поближе и встала между ними, словно прикрывая собой девушку - свою дочь.
- Мы заблудились, - объяснила она. - Уже несколько часов бродим по лесу, но выйти никак не можем... Мы совершенно не собирались задерживаться здесь так долго!.. Да вы и сами видите как мы одеты... Как хорошо, что вы оказались поблизости!
Женщина расмеялась волнующим грудным смехом:
- Нет это все-таки здорово, что вы здесь! Что бы мы без вас делали... Простите, а как вас зовут?
Петр заметил, как и Маша тоже благодарно улыбнулась. Девушка, казалось, совершенно перестала уже бояться, и теперь радостно наблюдала за их с Анной Сергевной диалогом. Она немного подалась вперед, и Петр смог в деталях рассмотреть ее весьма привлекательную ладную фигурку. "Впрочем, есть в кого, есть в кого...", подумалось как-то само собой.
- Ам-м... что? - переспросил он, отвлекаясь от созерцания.
- Мы представились, а как же зовут вас, молодой человек?
"Молодой человек" Анна Сергевна произнесла, как показалось Петру, не без некоторой игривости в голосе.
Или только показалось?
- Разве не вы сейчас звали ме... - начал он и осекся. Действительно, звать-то на помощь они могли, но не по имени же! Хм, кто ж тогда его звал...
- Так как, вы говорите?
- А-а, Петр - меня зовут Петр... Простите, я должен был представиться первый.
- Ну что вы, какие глупости - извиняться! Вам, нашему спасителю!
Анна Сергевна теперь совсем успокоилась, и настроение ее заметно улучшилось.
- А давайте мы поможем вам собрать хворост. Вы же собирали хворост, не правда ли?
- Д-да...
Петр все никак не мог отделаться от мысли, что чего-то недопонимает. "Откуда они здесь?" - думал он. - "Что делают и почему ТАК одеты?" Впрочем, и эту последнюю мысль заглушил здоровый практицизм: "Ла-адно, пользуйся, пока ..."
- Д-да, я собирал хворост... И могу вас порадовать, дамы - вас ждут костер, палатка и неплохой ужин!
- Костер? Палатка? - восликнула дамы хором, посмотрев на него круглыми от восхищения глазами. - Правда?!
- Абсолютная! - подтвердил Петр и повел их к поляне. "Ну, не такой "костер" ждет, конечно..." - мысленно улыбаясь добавил он.
В рюкзаке помимо прочего оказались снасти для рыбалки, разнообразная снедь, ножи, вилки, одноразовые тарелки, туалетная бумага и даже кой-какая литература. А еще ниже нашлась... Петр отказался верить свои глазам - поллитровка "Гжелки".
- Анна Сергевна, Маша - гул-ляем! - воскликнул он и поспешил к костру, над которым уже закипал котелок с чем-то безумно вкусным.
Пока дамы сооружали на скорую руку бутерброды, он разлил водку по пластмассовым стаканчиком и предложил первыи тост:
- Предлагаю выпить за встречу. Не знаю, как вы, а я чрезвычайно рад сложившимся обстоятельствам...
Маша только смущенно опустила голову, одновременно улыбаясь и поглядывая на него блестящими глазами, а Анна Сергевна ответила :
- За встречу, Петр! Если бы не вы, мы б так и плутали всю ночь... Да даже если бы и не это - мы все равно очень рады повстречать такого замечательного молодого человека. За встречу! - она подняла стаканчик вверх.
Пришла очередь краснеть Петру. Вместо ответа он смущенно улыбнулся и протянул руку. Все с готовностию чокнулись.
Петр быстро, по-мужски, запрокинул голову и одним глотоком проглотил обжигающий напиток. Закусывать, как водится, не стал. Вытер губы и вместо этого с интересом наблюдал, как пьют женщины.
Анна Сергевна тоже запрокинула голову, но цедила водку мелкими глотками, красиво удерживая стакан у рта бледными тонкими пальцами с золотыми перстеньками. Маша... Маша в упор смотрела на него, в немом, казалось, обожании. Петр кашлянул.
- Ну, что же ты? Ни разу не пробовала?
Маша покачала головой.
Петр ободряюще подмигнул, и шумно выдохнув повторил движение, которым "следует" пить водку.
Маша на секунду сосредоточилась, глядя в стакан как в свою судьбу, потом громко выдохнула и опрокинула содержимое в себя... Через мгновение Петр обнимал ее за плечи, стучал по спине, помогая откашляться, и сувал в рот бутерброд с красной рыбой. Анна Сергевна улыбалась, глядя на них, и манерно вытирала невесть откуда взявшейся салфеткой влажные губы.
- О-о-о-ой.... - наконец выдохнула Маша, одной рукой потешно обмахивая рот, а другую прижимая тыльной стороной к вдруг раскрасневшемуся лицу. - Я такая пьяная...
После ужина и двух воспоследовавших тостов они сидели рядом на бревнышке, рассказывая анекдоты и разные истории из жизни. Костер негромко потрескивал, запуская к холодным звездам алеющие искры, лес бесшумно стоял, комары все куда-то свалили, почувствовав, видимо, свою здесь полную неуместность.
Маша положила голову Петру на плечо и смотрела ему в рот уже откровенно влюбленными глазами.
- Петр! Пе-етр!
- Да, Машенька?
- Хи-хи! А я ничего не говорила... - Маша пьяненько улыбнулась и снова уткнулась в его плечо. - Я еще только собиралась сказать... Сказать, что... Впрочем, это не важно... Потом... как-нибудь...
Глазки ее закрылись.
А Петр смотрел на Анну Сергевну... Женщина раскраснелась от водки и жаркого костра и потеряла свою благородную бледность, но стала только еще более... привлекательной. "Маша вся в нее," думалось Петру. "Такая же красивая. И лицом, и статью... Только у Анны Сергевны красота... более зрелая, что ли?" Он невольно скользнул взглядом по ее груди и сразу же вскочил, словно ужаленный:
- Анна Сергевна, вам не холодно? В палатке есть плед, я сейчас принесу!
И побежал прочь, не заметив недовольно-недоуменного лица Машеньки, которая успела к тому времени окончательно заснуть. Через секунду она продолжила прерванный сон, обнимая все еще полный рюкзак.
Петр влетел в палатку и стал торопливо нащупывать в темноте плед. Как назло плед куда-то подевался. Под руку попадались тряпки и разные предметы (топор), но тяжелого теплого пледа из шотландской шерсти, который он сам вытаскивал, не было.
- Петр! Пе-етр! - послышалось снаружи.
- Да, Анна Сергевна! Сейчас несу! - выкрикнул он в ответ, пытаясь нащупать, в каком кармане спички - может со светом найдется...
- Что вы говорите, Петенька? - послышался сзади приближающийся голос, и полог палатки с шуршанием откинулся.
Петр обернулся.
- Я? Ничего...
Голос его осекся. Анна Сергевна стояла низко нагнувшись, почти касаясь его завитками своих льняных волос, что выбились кое-где и теперь дразняще серебрились в лунном сиянии. Полная грудь в тонкой облегающей блузке также светилась, обрамленная его волшебным светом.
Дыхание Петра перехватило, и губы моментально пересохли. Не понимая, что делает, он схватил ее за руку и сильным движением втащил внутрь.
- Петр, вы сумасшедший! Что вы делаете! Машенька уви...
Он не дал ей договорить. Навалился всем телом, прижал к земле, обнял крепко и захватил бормочущие что-то губы своими. Как безумный, со страхом и вместе с тем безрассудной решительностью стал целовать ее, и все ждал отпора - негодования, укоров, взывания к совести, слёз... Целовал жадно ее волнующие губы, трогал мягкие локоны волос, тискал и ласкал невероятную, божественную, недостижимую для простого смертного грудь. Отпора не было.
Через короткое время Анна Сергевна начала ему отвечать. А еще через минуту-другую...
- Петр! Пе-етр!- послышался настойчивый окрик откуда издалека. - Вставай, тебе говорят! Ох, опоздаешь, чувствую, ты сегодня в школу... И сколько раз тебе говорить - ложись с вечера пораншье, ложись с вечера пораншье, оболтус!