Решено. Хельга в последний раз дунула на ногти и осталась довольна результатом. Помывка остаётся на совести санитаров, но маникюр – это святое.
Хельга вывернула коробку на кухонный стол, чихнула от поднявшейся пыли. Среди вороха просроченных горчичников, склянок с засохшей зелёнкой, обмоток пластырей и бинтиков, пипеток и контрацептивов, едва набралось разных пилюль на одну ладошку.
«Нужно запить» - решила Хельга. Лучше водкой. Водки, разумеется, не было. И пива не было, и портвейна, и шампанское давным-давно закончилось, вылетел в трубу гашиш, и кокс растворился в зеркальной глади. Хельга в очередной раз подумала, что всё решила правильно.
Был уксус, столовый, девятипроцентный. Редкостная гадость, хуже пролетарских щей, хуже отвратительного «Шато-Марго» сорок седьмого года. Хельга налила себе в кружку.
Сначала она глотала пилюли по одной, мелко прихлёбывая уксусом. Но это ей очень быстро надоело, во рту стало непереносимо кисло и запахло плавающими в чашке окурками. Давясь слезами, Хельга запихнула весь кулак в рот и направилась в ванную.
Должна быть вода. И вода должна быть горячей, чтобы поддерживать циркуляцию крови. Загудела колонка. Нужно не забыть оставить включенным газ.
Вот и лезвие, лежит, ждёт её под раковиной. Хорошее лезвие, на нем хорошее слово «Спутник». Бывает ещё слово «Нева», но Нева подо льдом. Объём тела равен объёму вытесняемой на пол ржавой вонючей жидкости.
Разрезы следует делать вдоль, у локтя. Только дилетанты режут поперёк запястий, чтобы умыться соплями в реанимации.
Хельга немного полюбовалась, как сталь расправляет края, упрятанные в плоть, как растут вокруг неё два маленьких алых облака, и решила, что неплохо бы покурить.
Сжав губами красную насквозь сигарету, Хельга несколько раз втянула привкус соли и железа. И сплюнула покрасневшим ртом, поняв, что ничего не выйдет.
Хельга вернулась в комнату, и ломти прожженного линолеума за её спиной тоже стали тёмно-красными.
Скользкие пальцы, чернея, превращаются в липкие. А скользкий конец упрямо не желает превращаться в петлю. Не в «бантик» и не в «бабочку», тут нужна надёжность, что бы не растянулось, не выпустило мокрый затылок.
Верёвку положено мылить. Иначе, вместо ломающего позвонки резкого удара можно получить медленное и печальное удушение. С пеной и вылезшими глазами. Мыла у Хельги не было. Шампунь с провитаминами? Пошло и моветон. Крем после бритья? Как он, интересно, здесь оказался. Гель-смазка «Услада». Пожалуй, в самый раз.
В который раз подёргав, Хельга вложила голову в свой последний, скользкий круг. Оттолкнула табуретку и больно стукнулась коленками об пол. Железный крючок, державший когда-то люстру, со звоном стукнул её по затылку. Хельга, хрипя, схватилась за синеющую шею, горло заполнилось толчёным стеклом. Неважно, она не передумает.
Нехотя стряхивая штукатурку, Хельга, на слабых ногах двинулась к креслу. Она не передумает. Под плоским от бессчётных седалищ валиком лежит пистолет. Это крайний вариант, шумно и много грязи, но она решила твёрдо.
Не нужно прикладывать ствол к сердцу, всё равно не попасть. В лучшем случае – простреленное лёгкое и мучительная смерть от асфиксии. Висок тоже не даёт гарантии, пуля может пройти ниже мозга, перемолов всю носоглотку. Нужно подстраховаться.
За окном взвыла сигнализация, Хельга стянула тяжёлый мокрый свитер и швырнула им в закопченную раму. Сопровождаемый долгим звоном, свитер исчез в черноте, туда же отправились джинсы. Белья Хельга давно не носит.
Затвор, предохранитель, ноги скользят на обледеневшем карнизе. Высоты достаточно, Хельга открывает рот, сталь упирается ей в нёбо, палец ждёт на крючке. А если опять… Если… Хельге становится не по себе. Сначала стрелять. Но тогда она может выпасть обратно в квартиру. Значит прыгать. А если осечка?
Хельга стонет от злости, но решимость её тверда, она резко наклоняется вперёд. И успевает расслышать в голове сухой щелчок. Затем ещё и ещё, прежде чем выскочивший из темноты огромный сугроб не ударил её.
Снег, такой грязный и грубый на вид, легко принял её тело, сковал по рукам и ногам. Не в силах пошевелиться, Хельга смотрела в чёрное звёздное небо, слушала приближающиеся сирены и размышляла о теории вероятности.