Люблю, люблю, но реже говорю об этом,
Люблю нежней, но не для многих глаз…
Ты не приехал весной…Ты не слышал, как лопаются почки каштанов. Им не хватает солнечного света, потому что его приходится делить со всеми. Зато когда поднимается луна, желтоватая, как сливочное масло, листья раскрываются веерами, и весь Ботанический сад заполняется клейким запахом рождения. Ты не видел хрупкие цветы магнолий, фарфоровые лепестки, розовые кофейные чашечки среди зеленых масляных листьев. Все цвета еще чистые, без полутонов, и глаз впитывает ослепительный белый, сочный зеленый и нежный дымчатый розовый. Ты не видел, как главный корпус Университета, невыносимо красный и классический с фасада, со стороны сада превращается в английское поместье среди чинных вязов.
Ты не приехал летом…ты не окунался в густой запах лип, который, смешиваясь с горячим воздухом прилегающих улиц, плывет на Саксаганского, как спокойная ленивая река. Софиевская площадь пахнет свежими грибами – два белых и двенадцать маслят в корзинке, на шляпках сосновые иголки, а вот на Костельной дома пахнут уже сыроежками, которые сушатся на нитке гирляндами на чьей-то кухне. Ты не гулял по радуге бульвара Шевченко, которая одним своим концом упирается в золотистую площадь Победы, а другим – в роскошную Бессарабскую.
Ты не приехал осенью, когда красные листья, настоянные на солнечных лучах, под ногами шуршат тихим твоим именем. Виноградная лоза, опутавшая дома на Коминтерна, постепенно превращается в скелет, под которым скрываются двери когда-то парадного входа – теперь забытые, тайные, манящие цветными витражами между оскалившимися мордами белых львов. Ты не боролся со сном в костеле, слушая орган, утопая в мягком кресле, когда музыка обволакивает, нашептывает на ухо сказки, а сумерки выползают из-за капителей волками.
Ты не приехал зимой…Ты не видел тень статуи Щорса, изломанную стеной гостиницы. Трехзвездочный Экспресс глотает голову коня и превращает кровавого командарма в хмельного кентавра с кубком в поднятой руке. Деревья без ширмы листьев закутываются в шаль из ветвей и снега. Ты не падал с разбега в сугроб, лицом, со смехом, когда снег повсюду – на голове, за шиворотом. Ты не засыпал, слушая тихое: «Он сойдет, как дождь на скошенный луг, как капли, орошающие землю; во дни его процветет праведник и будет обилие мира, доколе не престанет луна»