Пьеса в трех актах, двух протоколах и одном действии, для произвольного количества актеров и определенного количества принятого внутрь.
Акт первый
31 декабря. Близится полночь. Бар. Он и Она.
Он: Дорогая! Сегодня я все-таки набрался...
Она: Заметно. Поставь рюмку.
Он: ...Набрался смелости, просить тебя...
Она: Денег не дам!
Он: Что ты! Как ты могла подумать такое? С чего ты взяла, что хочу попросить у тебя денег?!!
Она: А что, нет?
Он: Да нет, это так, мне просто интересно, как ты догадалась...
Она: Какая разница, я сказала – нет!
Он: Ладно, будет. Скоро Новый Год, праздник, романтика...
(лезет целоваться)
Она: Погоди. Не время еще. Скоро должны бить часы.
(входят Часы хватают Его за ворот)
Он (опасливо): Бить будете?
Часы (поигрывая бицепсами): Не без этого...
Она: Правда? Наконец-то. Ой, как я счастлива.
Часы: Понял, ухожу...
Он: Скатертью дорога! (Ей) Может, чего закажем? Официант!
(входит официант)
Официант: С наступающим! (Ей) Чай, кофе, потанцуем?
Он (багровея): Она не танцует!
Официант (участливо): Белое не носит и обтягивающее не надевает?
Она: Хам!
Официант: Я – Яфет, Хам за стойкой. Вечно нас путают.
Он: А где Сим?
Официант: Салабим?
Он: Не понял.
Официант: Не вы один. Амаяка сейчас нет, он на гастролях.
Она: А при чем здесь Акопян?
Официант: Ну, понимаете, его так в Армении прозвали, привык.
Он: В Армении?
Официант: Ну, да. Вы же знаете эту историю. Мы тогда пошли с папой рыбу ловить. А места были тогда рыбные, не то, что ныне. И никакого рыбнадзора. Взяли много наживки, каждой твари по паре, отплыли. И тут чего-то погода испортилась. Но это тварей мы брали парами, а портвейн – ящиками, так, что пришли в себя только на шестой день. Голова болит – ужас, а тут еще этот голубь вонючий всю закусь обгадил. Мы его в окно, а сами на весла. Вскоре показалась гора Арарат. Мы как увидели сразу к ней – больно на коньяк потянуло. Так, в общем, и высадились. Очевидцев потом напоили, но они все равно что-то нафантазировали, говорят, даже книжка есть...
Он (рассеяно): Есть... В смысле жрать очень хочется, любезный.
Официант: Хорошо. Заказывать будете?
Она: Да. Мы бы хотели утку.
Официант: В зоомагазин обращались?
Он: Жареную утку.
Официант: Жареную?
Она: Вы что не знаете, как это делается? Берете утку, отрезаете ей голову, и лапы ощипываете, потрошите, кладете на противень и жарите до хрустящей корочки. Соль и специи по рецепту.
Официант: Весьма изощренный способ убийства. Хам, прими заказ. Пятый столик, жареная утка. (себе под нос) Надо же какие садисты....
Хам (протирая огнемет): Фото утки?
Официант: В учебнике биологии посмотри. Только тихо и быстро.
Хам: Уже иду! (прикручивает на огнемет глушитель)
Конец первого акта.
Некоторое время спустя
Протокол первый. Суд над Хамом.
Присутствующие:
Пострадавший – одна утка
Обвиняемый – один Хам
Судья. – 1 штука
Прокурор – 1 штука
Адвокат - 2 штуки
Присяжные – от 1 до 1,5 штук по предварительной договоренности.
(цены в у.е.)
Прокурор: Встать, суд идет.
Судья: Куда? Еще не начинали!
Прокурор: Это такое выражение.
Судья: В зале суда выражаться запрещено!
Прокурор: Но…
Судья: Никаких но! Штраф 100 тугриков.
Прокурор: Почему тугриков?
Судья: А почему нет?
Прокурор (в отчаянье): А где я сейчас найду тугрики?
Судья (злорадно): Как где? У меня. По десять долларов штука.
Прокурор (недоуменно): Это по какому курсу?
Судья: По курсу генеральной линии партии. Не отвлекайте суд. Начинайте допрос свидетелей.
Прокурор (откашлявшись): Обвинение вызывает Фермера Джо.
Входит Фермер Джо
Судья: Вы должны поклясться на Библии, что говорите правду, правду и ничего кроме правды.
Фермер Джо: Я не буду клясться на Библии!
Адвокат №1 (подавшись вперед): Вам есть что скрывать?
Фермер Джо: Нет. Но на Библии я клясться не буду.
Судья (грозя свидетелю молотком): Почему вы не будете клясться на Библии?
Фермер Джо: Потому, что у вас нет Библии.
Судья: Гм… Действительно. А куда она пропала?: Прокурор, опять ваши штучки?
Прокурор (обиженно): Сами же сказали, что у нашего мэра нет ничего святого. Пришлось презентовать.
Судья (возмущенно сигнализируя бровями): Не понимаю о чем вы.
Прокурор (торопливо): Это я так – фигурально выражаясь.
Судья (грозно): Что я вам говорил о выражениях в зале суда?! Штраф 500 тугриков!
Фермер Джо: Так я пойду?
Прокурор (рассеяно): Идите. Стойте! Сперва поклянитесь на…. а хотя бы на этой книге.
Фермер Джо (подозрительно): А что это?
Судья: Кулинарные рецепты моей бабушки. Святая была женщина!
Фермер Джо: Клянусь го… гм… готовить кашу, кашу и ничего кроме каши и да поможет мне соль….
Прокурор: Вы знаете человека на скамье подсудимых?
Фермер Джо: Нет.
Прокурор (в ярости): Но вы же писали в показаниях, что видели, как этот человек пытался сжечь утку на вашем заднем дворе?
Фермер Джо: Видел. Но нас так и не представили. Понятия не имею что это за тип. Но очень хотелось бы снова увидеть его на моем участке – у меня собака два дня не кормленная.
Хам: Протестую! Это давление на подозреваемого!
Судья: Прокурор! Вызовите доктора и проверьте у этого человека давление.
Прокурор (устало отмахиваясь): Это просто такое выражение…
Судья (скрипя зубами): Опять?! Учтите, вы должны мне уже две тысячи тугриков!
Прокурор (сдерживая слезы): При чем тут я! Это подозреваемый.
Судья: А подозреваемый и без того будет наказан. У защиты есть вопросы к свидетелю?
Адвокат №2: Есть. Вы какие удобрения используете, натуральные или химические?
Прокурор (ледяным тоном): Это относится к делу?
Адвокат №2: Это относится к озимым и свекле.
Фермер Джо: Только натуральные. Специально для этой цели держу лошадь, двух коров и восемь сыновей. У второго и седьмого получается особенно хорошо.
Адвокат №2 записывает. Адвокат №1 записывает. Присяжные записывают.
Судья: Прокурор, а вы, почему не записываете?
Прокурор: Мне-то зачем? И вообще давайте ближе к делу, простите мои сто тугриков.
Судья: Да. Суд удаляется для плотного ужина. Заседание продолжится через два часа, если не принесут чай.
Протокол окончен.
Объявляется перерыв.
Акт второй.
Бар. Те же и призрак мужчины в рабочем комбинезоне.
Призрак (плохо поставленным замогильным голосом): Сантехника вызывали?
Официант: Это не ваш столик. Ваш - в углу, спиритический.
Она: Когда же, наконец, принесут поесть?
Он (систематически закладывая за воротник): И закусить.
Она (с неприязнью): Опять накушался!
Официант (проходя мимо): Уже поели? Счет?
Он (с трудом ворочая языком): А кто играл?
Она (недовольно): Какой счет! Нам еще даже холодных закусок не принесли.
Официант: Подождите. Сейчас жаркое остынет, оно еще теплое.
Она: Что вы! Принесите тогда что-нибудь горячее.
Официант (равнодушно): Сейчас поставлю разогревать холодец. Хлеб будете?
Она: Будем.
Официант: Не угадали, не будете. Нету.
(уходит)
Она: И зачем мы вообще пошли в этот бар. Ты меня слышишь? Не смей пить, когда я с тобой разговариваю!
Он (пожимая плечами): А когда говорю я, я не могу пить. Захлебываюсь. Везло же Македонскому, он умел делать сразу два дела. Правда, только эти два и только одновременно. Официант! Еще хлеба!
Официант: И зрелищ?
Он: А есть?
Официант (внимательно Его осматривая): Ну.… Могу зеркало принести. Или вам что-нибудь менее экстремальное?
Он (оскорблено): На себя посмотри! Нашелся красавец.
Официант (философски): А красота понятие относительное. Вот одни про девушку говорят – страшна как первородный грех, другие – красива как яблочко наливное, а ведь, по сути, все сводится к одному и тому же несчастному фрукту…. А ведь все было так просто. Если бы Бог хотел чтобы мы давились этой кислятиной разве, он бы создал грушу?
Она: Чего отел Бог я не знаю, а вы точно хотите, чтоб мы остались голодными. Где наша утка?
Официант: Откуда мне знать? Да не волнуйтесь вы. Моего брата тоже нет, я же так не волнуюсь…
Она: Но вы же не собираетесь его есть? А мы хотим кушать!
Официант (с интересом): Моего брата? Я бы не советовал. Знаете, у Хама на столе стоят омерзительные статуэтки фарфоровых купидонов, спаниелей, и Юных Пастушек С Очаровательными Ягнятами. Я бы, например, предпочел съесть одного из этих ягнят, чем существо, обладающее столь отвратительным вкусом.
Она (намекающее): Мы уже готовы грызть тарелки.
Официант: Так что вы мне голову морочите? У вас на столе стоят три тарелки, и вы еще ни к одной не притронулись. Если вы такие привередливые могу принести на десерт фарфоровую чашку или молочник. Солонку можете съесть бесплатно, но только если закажете большое блюдо.. Странно, часы вроде ходят... Где-то.… А уже давно должны бить.
Осторожно заходят Часы радостно вздыхают и щелкают суставами
Официант (отвлеченно): Время меж тем летит. Уже поздно, в такую погоду не каждый хозяин собаку из дома выгонит за изгрызенные тапочки.
Входит Друппи.
Друппи: Знаете что…
Часы (мрачно): Знаем, знаем!
Сплевывают и уходят. Друппи залазит под стойку и засыпает.
Она (измученно): Принесите просто что-нибудь поесть! У вас есть что-нибудь съедобное?
Официант (поднимая руки вверх): Хорошо. Давайте так – я буду называть, что у нас есть, а вы будете говорить съедобное это или нет.
Он (отрываясь от бутылки): О! Я в такую игру играл в детстве…
Официант (с сомнением): Значит, вы раньше у нас ужинали? Хорошо, начнем. Картошка.
Она: Съедобное!
Официант: Гм… она в единственном экземпляре. Тараканы.
Она (скривившись): Не съедобное.
Официант: А вьетнамцы не согласны… Антрекот.
Он: Съедобное!
Официант: Если бы… Песок!
Она: Сахарный?
Официант: Оценил шутку. Помидоры.
Она: Съедобное!
Официант: Хорошо, запишем. Кстати, вы застрахованы?
Он: Нет.
Официант: Тогда не советую. Колбаса.
Она: Копченная? Варенная?
Официант: Не угадали… Салат.
Он: Несите!
Официант: Он без соли и перца.
Он: Так и надо – чтоб глаза не щипало.
Официант: Что тут еще… а… Яйца…
Он: Мне вкрутую.
Официант (пожимая плечами): Могу принести кипяток, дальше сами, если не жалко… Сыр…
Она: Съедобен?
Официант: Трудно сказать. Крысы не жаловались.
Она (устало): И мы не будем. Давайте яичницу с сыром и помидорами.
Официант: А еще поиграть?
Она: Спасибо достаточно.
Официант: Как хотите. На будущее совет. Всегда заказывайте дежурное блюдо. Это то блюдо, которое умеет готовить дежурный повар….
(Уходит.)
Конец второго акта.
Протокол второй.
Суд. Те же, но сытые.
Судья (помахивая молотком): Кого вызывает защита?
Адвокат №1: Защита вызывает Утку
Судья: Потерпевшая, вы должны… хотя черт с вами сажайте ее сюда.
Адвокат №2: На каком основании задержан наш подзащитный?
Прокурор: На основании заявления потерпевшей.
Адвокат №1: Не морочьте нам голову, утки не разговаривают.
Утка: Действительно. Органы речи птицы для этого не приспособлены.
Адвокат №2: Вот именно. И на основании этого бредового заявления вы собираетесь наказывать нашего клиента? Это не конститици… не констутти…
Утка: Не конституционно.
Адвокат №1: Вот именно. Мы требуем для нашего подзащитного свободы, равенства и бутылку мартини 62-го года.
Утка: Вообще-то у урожая 61-го более тонкий букет. Воплощение эстетического наслаждения.
Адвокат №2 (почесывая затылок): Эсте…что?
Утка: Неважно. Берите мартини 61-го года, не прогадаете.
Адвокат №1: Больше вопросов нет.
Судья: У обвинения есть вопросы?
Прокурор: Вопросов нет. Обвинение вызывает подсудимого.
Судья: Так. Думаю, повторять эту процедуру с клятвой не будем. Подсудимый, встаньте сюда.
Прокурор (обвиняющее): Подсудимый, вы узнаете пострадавшую?
Хам: Да. Это утка.
Прокурор (торжествуя): Вы уверены?
Хам: Вы меня за дурака держите? Что я, по-вашему, утки никогда не видел?
Прокурор (скрипя зубами): Вы признаете, что хотели ее сжечь?
Хам: Не признаю. Может, я бы передумал. Может, она бы и не загорелась….
Прокурор (с иронией): Значит, вы просто так привязали ее к палке и облили бензином?
Хам: А может, я репетировал сценку из Жанны Д’арк.
Прокурор: Что-то я не помню в это истории ни одного огнемета. А у вас он был.
Хам: А его я нашел и как раз нес в пожарную инспекцию сдавать….
Прокурор (высокомерно): Ваши оправдания звучат малоубедительно, если можно так выразиться… Опс…
Судья (набычившись): Та-а-ак! С этим надо кончать. Прокурор! либо вы немедленно выплачиваете мне пять тысяч тугриков, либо женитесь на моей дочери.
Прокурор (затравленно): Я? При чем здесь ваша дочь? Я с ней даже не встречался… почти. Ну… пару раз мы говорили о поэзии и высоком искусстве… О театре, кино, Бальзаке и Пушкине…
Судья (с усмешкой): Уже не знаю, высокое там было искусство или нет, но бедняжку прямо-таки распирает поэзия. Она уже на пятом месяце от Пушкина… Короче. Ищи священника. Приданое даю не большое, но очень ценное - ее мать.
Прокурор издает горестный вопль.
Судья: Ну и еще пару тысяч.
Прокурор (оживляясь): Долларов?
Судья (злорадно) Тугриков! Так. Свидетели у нас уже есть, гостями будут присяжные, утку мы определим в подружки невесты – они у нее такие же страшные. Подсудимый!
Хам: Я за него.
Судья: Шафером будете?
Хам: Давайте. Только учтите - огнемет я пожарным так и не сдал, так что если хоть одна сволочь крикнет «сладко»….
Судья: Вот и чудненько. Дело закрыто. Охранники держите приговоренного. Да не этого – который прокурор. Пошли справлять?
Один репортер CNN другому (покидая здание): И ведь заметь - сенсационное слушанье. А шеф опять скажет – утка….
Протокол окончен.
Акт последний.
Бар. Свадьба. Те же и Занавес.
Занавес: Ну? (молчание) Ой, только не говорите, что у меня опять роль без реплик!
Шепот суфлера: Рано еще! Не время!
Занавес (с пафосом): Не время, рано!
Шепот суфлера: Уйди со сцены, занавес позже....
Занавес (с надломом): Со сцены должен я уйти, и занавес потом....
Шепот суфлера вперемешку с нецензурной бранью суфлера же: Кто-нибудь, уберите .... со сцены!
Занавес поднимают, уносят.
Он (поднимая голову из салата и провожая мутным взглядом удаляющийся Занавес): Одеяло убежало, улетела простыня....
Официант пользуется моментом и убирает салат.
Он (печально): И подушка, как лягушка ускакала от меня.... (роняет голову на стол)
(Параллельно за соседними столиками).
Судья (прокурору): Главное, сынок, сразу приучи супругу к экономии. Ты даже не представляешь сколько они умудряются тратить на косметику и парфюмерию. Проще надо подходить с умом. Знаешь, какая самая лучшая краска для волос?
Прокурор (нерешительно): Мейбелин? Все в восторге от тебя?
Судья: Не угадал! Ярославские краски! Покрасил и забыл...
(Тем временем)
Он (воодушевлено): Вдруг, из маминой из спальни, кривоногий и хромой....
Она: Молчи! Я и так знакома с твоими родителями.
Официант: Ну и вечер. Ни Деда Мороза, ни Снегурочки… Хам, открой хотя бы холодильник! И вообще уже давно должны были бить часы.
Часы вбегают и, затравленно оглядываясь, замахиваются.
Он (икает и обнимает бутылку): Вот оно – русское счастье.
Реплика Часов вырезана из цензурных соображений. Часы уходят.
Официант (намекающее): Деньги счет любят.
Она (толкает его в бок): Слышишь? Плати!
Он (недоуменно): Не… Главное кто-то любит, а я плати? Сколько там… набежало?
Официант (осматривая зал): Человек двадцать-двадцать пять. И еще столько же убежало. Хотя троих можно не считать они в туалет.
Он (отжимаясь от столешницы): Я не понял, я что – за всех плачу?
Она (затыкая Ему рот соленым огурцом): Счет, пожалуйста!
Официант (достает счеты, потом пересчитывает на калькуляторе, потом умножает в столбик): Четыреста двадцать один, семьдесят пять.
Он (не открывая глаз): В чью пользу?
Она (доставая деньги из его бумажника): Ну, уж не в нашу точно.
Официант: И на чай!
Она: А на чай положите это блюдечко – дольше не остынет…
Он: Я требую продолжения банкета!
Она: Успокойся, они и не собираются заканчивать. Нет, ну ни один праздник с тобой нормально встретить нельзя. Даже восьмое марта с тобой не женский праздник, а женский день. Критический. Все новый год встречают с елкой, а я вот с дубом. Пошли уже. Полуночи, боя часов и Деда Мороза все равно уже не дождемся…
Появляется Дед Мороз. Без бороды, чтоб не прикопались, что ватная, без подарков, чтоб «Белль» не петь, но с традиционно красным носом.
Дед Мороз: Не ждали? Кое-как выкроил время, забежал посмотреть как тут у вас... Я слышал, здесь сейчас должны бить кого-то....
Занавес. (Молча вносят, демонстрируют)
КОНЕЦ