Настя уложила в тележку последнюю охапку травы, медленно распрямила натруженное тело, тыльной стороной утёрла пот со лба и повернула разгорячённое лицо навстречу восточному ветерку.
Солнышко теплыми лучами быстро убрало влагу с лица. Уперев руки в поясницу, Настя прогнулась. Один за другим, как солдаты на поверке, хрустом отозвались позвонки.
-На отдых запросились? - обратилась она к собственным костям, - рано, ребята! Вот эту колымагу на свалку откатим, тогда и отдохнём. Покрывая стареньким рядном мусор, услыхала далёкий звук электрички. - Ну, вот, - огорчилась она, - старалась до первого заезда дачников. Одна надежда - понедельник,мало народа будет.
Взялась за ручку, потянула, с усилием упираясь стройными крепкими ногами, белеющими из-под подоткнутого подола. Тележка сначала поупрямилась, но потом набрала ход и сама подгоняла женщину.
Волновалась Настя напрасно. Её дача находилась напротив остановочной площадки, и она успела не только перебраться через полотно железной дороги, но и спуститься по оврагу так, что её не было видно.
-Ух, - выдохнула она и остановилась, ворча себе под нос и вертя головой, - кажется, - никого, а то, глядишь, оштрафуют.
"Операция" вывоза мусора на бывшую свалку завершилась. Теперь нужно было выждать, когда разбегутся по участкам приехавшие. Пригнув ногой высокую траву, присела на зелёную лежанку. В нос ударила дурманящая полынная истома. Настя с тихим стоном запрокинулась навзничь, вытягивая за голову руки. Усталость, словно стекла в землю.
-Да что же это такое! - Выговорила она в сердцах, поднимаясь, - на спину хоть не ложись! Правду говорят: седина - в бороду, бес - в ребро. И за что наказание такое:
был муж - ничего не нужно, помер - хоть волком вой, - корила она свою плоть, трогая торчащую сосками из-под тонкой ткани упругую грудь. - Девки-наперсницы устроены: кто замужем, кто любовника имеет. А тут... Ну, хоть бы завалящего мужичонку,,, А-а-а, - махнув рукой, и на себя, и на жизнь свою постылую, Настя схватила тележку и зашагала в гору.
Но, сделав несколько шагов, со всего маху повалилась подкошенным снопом и заверещала дурным голосом. И было с чего. Она споткнулась о человеческое тело и, лёжа на нём, орала. Спроси её, сколько это продолжалось, не скажет. Но когда лежащий, едва оторвав от земли голову, непослушными губами произнёс:
-Псиш-ш-шь... Опомнилась. На четвереньках сползла с него и, не сводя расширенных от ужаса глаз, молча пятилась, подминая траву. Вскочив на ноги, птицей взмыла на тропинку. Брошенная тележка, переворачиваясь, сползала к морю.
Спускаясь в овраг за тележкой, Настя ступала оторожно, готовая к любой неожиданности. Она выволокла её к дороге, далеко обходя место, где пережила страх, отёрла подолом лицо. Остановившись перед платформой, уже в полной безопасности, вдруг подумала:
-А мужик-то, славный... - И, постояв в раздумье, заторопилась назад. - Может быть, плохо человеку стало, упал, ушибся, - размышляла она. Вид вполне приличный... Что же это я? - Упрекала она себя.
По пути прихватив палку, на всякий случай, и взяв её наперевес, как пику, решительно направилась к роковому месту, при этом даже не подумав позвать кого-нибудь на помощь.
Мужчина лежал там же, безмятежно раскинувшись, посапывал. Похоже, он был очень пьян. Настя палкой тронула его грудь, слегка потыкала. Окликнула. Подошла ближе, попинала ногой - ничего.
-Что же мне с тобой делать?.. - Не расчитывая на ответ, спросила самоё себя. Ею вдруг овладело чувство, переживаемое человеком, нашедшим чужую вешь. Захотелось взять... Так, чтобы никто не видел, унести и не отдавать... Даже за большое вознаграждение. Она подкатила тележку к изголовью мужчины и, осмелев, приподняла его голорву. Растормошить не удалось. Он что-то мычал, улыбался, мотая головой.
Только чувство собственника дало ей силы сначала усадить его на край тележки, а затем и свалить в неё полностью. Уложив так, чтобы не вываливались ни руки, ни ноги, дождалась его спокойного сопения и прикрыла рядном. Высмотрев пологий склон, без особого усилия втащила эту тяжесть в гору: своя ноша, как известно, рук не тянет. Ну, а дальше - и совсем легко.
От тряски ли, из каких других побуждений, "найдёныш" на некоторое время обнаружил способность воспринимать окружающее. Он покорно выбрался из тележки, поддерживаемый Настей, продвигаясь в домик , вопрошал:
-А где-и-эт мы нахомся? Ни-и-и, ты скажи, гди-и-и? - Но, рухнув на кровать, тут же отключился.
Настя взяла стул, присела рядом, разглядывая его. Тёмные, густые, с редкой проседью, волосы, чётко очерченные брови, нос с лёгкой горбинкой, усы... Такого и полюбить...
-Господи, чего же он на свалке валялся? Может, случилось что? - Заплясали в её разгорячённом мозгу тревожные вопросы. И один вдруг встал неумолимо: что будет, когда он проснётся? И повернул случившееся какой-то постыдной стороной. У Насти суматошно застучало сердце, и от груди к лицу пыхнуло жаром.
Браня себя "старой дурой" и "ненормальной бабой", вышла во двор. Осознав нелепость поступка, устыдилась... Но дело было сделано. Не тащить же его обратно. Поразмышляв немного, вошла в домик, и, стараясь не растревожить, сняла с гостя обувь и носки...
Стирая во дворе, Настя плакала и смеялась: расскажи кому - не поверят. А ей очень хотелось с кем-нибудь поделиться. Но в понедельник, обычно, по соседству не было никого. Лишь на даче, наискосок, постоянно проживала пара. Оттуда и сейчас доносилось занудное:
-Ленка, а Ленка, качны гамак. Это с хохлячьим выговором требовал сосед Лёха. Летом и зимой в валенках, ничегошеньки за всю супружескую жизнь не делая по хозяйству, он руководил женой так же, как рабочими на заводе, в должности сменного мастера: дотошно и въедливо. Он ни разу не поднял руку на жену, но изматывал ей душу так, что та, откровенничая с Настей, говорила:
-Лучше б он меня бил...
Очевидно не дождавшись, Лёха заскрипел снова:
-Ленка, та качны ж гамак...
Нет, Елене рассказать она не сможет. Хоть и плакалась она Насте, но душу не раскрывала, в подробности своего женского бытия не посвящала. Размышляя о том, кому же могла бы рассказать о случившемся, вдруг осознала, - никому...
2
После смерти мужа, который при жизни не дал Насте ни радости, ни сладости, а приносил лишь хлопоты, да горечь, поплакала она о своей судьбе, соблюла траур и тихо
наслаждалась ниспосланным покоем. Ошеломлённая внезапной ранней его смертью, прислушивалась к себе, отмечая признаки нездоровья, и уже засобиралась к врачам и в церковь. Да перешёл ей дорогу один...
Пригласили её на свадьбу, племяник женился, определили роль свахи. Поупиралась она, да и согласилась. И такого жару задала на гулянье. Сама на себя дивилась: пела и плясала так, словно в последний раз в жизни. Кубарем носились вокруг неё задористые бабы и мужики. И слыша, подхлёстывающее:
-А сваха-то, сваха - хороша стерва! Не обижалась. Наоборот, комплиментом звенело это слово в её ушах.
Приметила она, что один из гостей, сидя за столом, глаз с неё не спускает, в пляски да разговоры не ввязывается, молчун какой-то. А как увидел, что Настя на задний двор пошла, там и подкараулил. Увлёк в глубь сада, и, жарко тиская, молча свалил под яблоню...
Опасаясь привлечь чьё-нибудь внимание, позора, она, сколько было сил беззвучно сопротивлялась... А потом затихла, прислушиваясь к себе. Она вдруг ощутила поднимающуюся из глубин её существа неудержимую силу, толкающую к этому чужому человеку:
-Господи, прости меня, грешную, - молилась она, страстно отвечая на ласку, пробудившую её женскую сущность...
В церковь Настя не пошла. В своих же молитвах добавила благодарение Богу за дарованное познание. А ещё истово молилась о ниспослании ей мужа, хотя была уверена что не было и не будет в этой жизни счастья. Разбуженную плоть свою изнуряла работой на даче, пугая её Лёхиным гамаком, как чёрта, ладаном...
А сейчас в её доме лежал такой!.. И, наверняка, не с больными ногами. Чтобы избавиться от томимых чувств, Настя взялась за тяпку...
3
-Хозяйка, - услышала она когда солнце было уже в зените и нещадно пекло, а тяпка валилась из рук, - присела бы, отдохнула.
Настя даже ахнула от неожиданности. Её воображение рисовало одну за другой картины его пробуждения, их знакомства. И мелькали они, от идеально-романтических, до откровенно-постыдных, но таких желанных...
-А, с пробуждением, - приветствовала она его. И под долгим взглядом засмущалась и зарделась.
-А вы кто? Я что-то вас не припоминаю, - растерянно поинтересовался он.
-Я... - Настя, - она выдохнула и слёгким вызовом добавила, - Орлова, - широко повела рукой, - а это моя дача.
- А я, как здесь?...
-Я... - Настя искала подходящее слово, но вдруг рассмеялась, - да нашла я тебя... И, острая на язык, так живописала картину своего утреннего приключения, что её рассказ прерывался хохотом их обоих.
-Ну, зачем же вы меня тащили, я ж тяжёлый, - корил её Эдик, так он представился Насте.
-Вот ещё, - откликалась она, - не могла же я бросить человека на погибель. Мало ли что могло быть.
Настя, измотав себя фантазиями, неожиданно повела себя легко и просто. Казалось, знает она этого человека давно, ладного, красивого...
Эдик вдруг стал очень серьёзным. Протянув руки к её рукам, сжал их нежно и благодарно, выдавил:
-Спасибо, Настенька... Пойду... А то загостился...
Настя предложила чаю попить, отобедать. Но Эдик лишь жадно припал к кружке с молодым квасом и благодарно глянул в её глаза... Насте показалось, что смотрит он в самое сердце с ласкою и тревогой...
-До свидания, проговорил многозначительно, с расстановкой. Провожать дальше калитки не позволил и пообещал:
-Я зайду как-нибудь, Настенька...
4
Она ждала всё лето. Проедет электричка, неважно в каком направлении, шла к калитке, делая вид, что нужно что-то за двором... Редкий день - не на даче. А если не приезжала, то обязательно справлялась у соседей, ни спрашивал ли её кто.
Настя похудела, загорела; лихорадочный блеск её глаз завораживал мужчин. Всё чаще стал наведываться к ней недавно овдовевший Иван. Обстоятельно расспрашивал о заготовках на зиму, сам давал рецепты салатов, помогал в обработке деревьев, виноградника. Он не пил, не курил. Рослый, худощавый, без седин в волосах, домовитый хозяин... За таким, как за каменной стеной. Но Настя с тоской слушала его подробные рассказы, о том, как нужно выращивать рассаду, как ухаживать за огурцами и облегчённо вздыхала,когда он уходил. Не вскипала кровь при виде его, не красил румянец щёк, не возбуждал он её фантазий.
Одинокие соседки завидовали. Каждая считала себя, и красивее, и хозяйственнее... Подстрекали Настю:
-Смотри, - отобьём...
Наступили холода. Настя упорно ездила на дачу. Посёлок опустел, редкие мужчины продолжали работы. Настя ждала... Чего, сама не знала. Но казалось ей, не случайно было то приключение, не спроста он сказал, что зайдёт...
Зима пришла внезапно, в ноябре, выстуживая не только землю, но и души. А Настя, вопреки законам естества, цвела. И красило её, настигшее на излёте жизни, чувство.
-Господи, молила она бессонными ночами, - ничего не надо, дай только раз взглянуть на него.
В конце декабря позвонил Иван и предложил вместе встречать Новый Год. Настя не могла отказать, но и вдвоём с ним оставаться не хотела. Поэтому пригласила своих самых близких подруг.
Праздничный стол собирали в складчину. Иван, было заметно, огорчился сначала, но потом взял на себя роль хозяина: важничал. Говорил, что решился на серьёзный шаг, и обещал объявить о своём решении в двенадцать часов.
За стол сели около десяти, "провожать" год уходящий. Насте беспрестанно звонили родные, друзья. Было шумно: взрывались петарды, заглядывали с поздравлениями соседи... И когда снова открылась незапертая дверь, Настя, не вставая из-за стола, пригласила:
-Заходите, гости дорогие!
В проёме двери показался человек в маске Деда Мороза с подарочным пакетом и чемоданом. От неожиданности все смолкли, а Настя не спускала с маски широко распахнутых глаз. Она пыталась узнать того, кто скрывается за ней, и, не веря себе, скоре догадалась...
- Это Эдик, - пояснила она присутствующим.
-Слушай, - толкнула её в бок подружка, - ты же говорила, что у тебя никого нет. Откуда ж он взялся? - Она говорила тихо, но все услышали.
Настя приподнялась из-за стола, ноги её не держали, и она, без сил опустившись на стул, счастливо улыбаясь, вымолвила:
-Я его на свалке нашла.
-