ОТ ПЕРЕВОДЧИКА
Настоящая публикация продолжает цикл материалов, посвященных мифологии марийцев, древних насельников верхнего Поволжья и Предуралья. На этот раз в центре нашего внимания - фигура главного марийского бога, своего рода евразийского аналога Тора - Куго-Юмо.
Все тексты переведены с языка оригинала. Исключение составляют лишь фрагменты, дословный перевод которых на русский язык был осуществлен ученными фольклористами.
КУГО-ЮМО
Куго-Юмо живет на большом облаке. Там находится его жилище - Небесное Кудо, окруженное стеною из высоких кольев. Он восседает на золотом троне держа в руках чудодейственный молот. Мощную грудь Куго-Юмо покрывают доспехи, сделанные из множества металлических пластин. На каждой из них выбиты тайные знаки древних народов: мери, муромы, веси, мещеры - символы Неба, Солнца и Земли. Наплечники доспехов украшены ястребиными перьями.
В тайнике, под троном, Куго-Юмо хранит свои самые ценные вещи: пращу, с помощью которой он мечет на землю "грозовые камни", и золотой шлем. От шлема распространяется такое сияние, что надев его, Куго-Юмо может затмить свою сестру - богиню солнца Шэчэ-Аву и в один миг испепелить все, что есть на земле.
Никто не может сравниться богатством с Куго-Юмо. Самый состоятельный человек на земле перед ним - последний нищий. Когда его стадо лошадей, коров и овец идет с пастбища, протягиваясь длинной вереницею, то переднего конца стада уже не видать, а задний все еще тянется из хлевов и конюшен.
Куго-Юмо любит пировать как никто из бессмертных. Раз в сто лет собираются в его жилище многочисленные боги мари. Их встречает хозяйка дома - Мландэ-Ава, олицетворение живительной силы земли, законная супруга Куго-Юмо и его царственная сестра. Нет среди небожителей никого краше Мландэ-Авы: ее глаза - озера, ее волосы - травы полевые, ее брови - тонкие веточки.
Гости садятся за широкий дубовый стол, уставленный всевозможными яствами и питьем. В этот день, когда на земле люди приносят небожителями обильные жертвы, боги особенно милостивы к человеку. Они прощают все его прошлые грехи.
Среди бессмертных можно встретить души прославленных героев народа мари, его старых и верных вождей, правивших во времена столь отдаленные, что уже никто не помнит, а были ли они вообще людьми. Среди них особенно выделяются двое: слепой провидец и сказитель Вольэп и первый князь луговых марийцев Кугурак.
Когда-то старейшина Вольэп настоял на том, чтобы мари приняли опустившихся к ним с неба богов. За это боги сделали его своим певцом и дали в жены Омо - владычицу снов, самую великую прорицательницу на свете.
Кугурак был сыном небожителей, добровольно отказавшимся от бессмертия и научившим мари строить жилища, защищаться от хиртов - злых духов, порожденных Луодисом. После своей смерти он стал посредником между людьми и Куго-Юмо.
ПРИМЕЧАНИЯ
Небесное Кудо (Pelgoms Kudo, Jumon Kudo) - от общеугро-финского "kuod" - жилище, святилище, родовой храм.
"На каждой из них выбиты тайные знаки древних народов: мери, муромы, веси, мещеры - символы Неба, Солнца и Земли" - как у всякого народа, у мари была довольно сложная система пиктографических, родовых знаков, частично сохранившихся в вышивке, деревянных орнаментах. В мифологическом эпосе "Онапу", девушка-ведунья, Фина, показывает князю Немде "полотнянные свитки" (pale vener), якобы хранящие древнюю мудрость. Согласно выводам археологов большинство из родовых знаков (pale) мари находит параллели в первобытном искусстве других народов. К разряду "пале" можно отнести две перекрещенные линии (вроде буквы Х), простой ромб (символ солнца), ромб, разделенный на четыре равные доли с точками в центре каждой из долей (символ земли), ромб с крючками (символ плодородия), схематическое изображение гусиной лапки (символ небесной прародительницы богов, дочери воздуха - Пэлгомс-Кавы-Каве-Ильматар, обобщенно понимаемый как символ неба, небожителей вообще).
"... Мландэ-Ава... законная супруга Куго-Юмо и его царственная сестра" - брак Куго-Юмо и Мландэ-Авы носит менее кровосмесительный характер, если учесть, что Пэлгомс-Кава, богиня неба, состояла в связи с собственным отцом - Юмо (хтоническим предком Куго-Юмо). Есть основания полагать, что сходный мотив в "Калевале" Элиаса Леннрота был плодом авторского вымысла (Каве, Ильматар-дева, зачинает мировое яйцо от своего отца, бога Молнии Укко) однако, как показывает марийская мифология (а также мифологии других финно-угорских народов), Леннрот, возможно, опирался не только на местный, прибалтийский материал. Впоследствии идея кровосмешения жестоко осуждалась жрецами, онаенгами. Становятся популярными мифы о "несостоявшемся инцесте" или даже "наказании за намерение вступить в сексуальную связь с ближайшими родственниками".
ЛУОДИС И ДОЧЬ НЕБА
I
Была у Куго-Юмо дочь. Пока она не выросла, все шло благополучно. Но вот из девочки превратилась она в прекрасную девушку и загрустила: любить на небе некого: хотя иной раз небожители и проявляют недовольство всевластьем Куго-Юмо, никто не решается стать его зятем. Слишком горяч и тяжел на руку хозяин Ера!
Томится Юмонъудэр, Дочь Неба. Только в домашней работе и хозяйственных хлопотах она находит спасение от тоски. Есть у Куго-Юмо младший брат, Луодис. Давно пылает он любовью к Юмонъудэр, да староват он для нее, а главное, девушке не нравится. Родственник! Привыкла, присмотрелась, и глядеть надоело на этого Луодиса. Трудолюбивый Куго-Юмо не держит работников. На что тогда жена и дочь? На что мать? Юмонъудэр пасет отцовские стада:
Пастушка! Как только наступает день,
Куго-Юмо будит прекрасную дщерь:
"Вставай, дочка! Пора выгонять стадо.
Не хочется вставать рано в юности:
На рассвете снятся такие сладкие сны девушкам!
У Куго-Юмо травы нет,
Только священное дерево - рябина
Растет средь звезд,
Только ей лось Шордо кормится,
Да корова Скал ей кормится.
Приходится гонять свои стада
Для пастьбы на землю.
Спрашивает дочь своего отца: "А красную дорогу - Зарю, войлок, золотом расшитый, спустил?". "Спустил", - отвечает Куго-Юмо. "А ворота небесные отворил?" "Отворил". Встает девушка зевая: "Ах, как хочется еще поспать!" "Поспишь на земле около стада, на зеленой траве и цветах, много цветов на земле!" - утешает ее Куго-Юмо.
II
Каждый день Юмонъудэр плетет из полевых цветов венки, но подарить их некому. Наденет на свою голову и возвращается домой. Грусть в очах богини. Влюбленный Луодис смотрит на нее и просит:
"Отдай мне веночек твой!"
"Нет, не отдам!" - отвечает пастушка.
Назло дяде богиня бросает венок на рога своей коровы. Юмонъудэр выгоняет из хлевов скотину, а Луодис уже стоит у дверей и шепчет: "Принеси мне хоть один цветочек!"
Не слышит его Дочь Неба.
Обувает оловянные туфельки,
Надевает золотую диадему
И спускается по розовой дорожке с неба на землю.
Спустилась, обернулась лицом к небу,
Откуда выглядывает светлое лицо Куго-Юмо.
Кричит дева: "Дох! Дох! Дох!" Хорошо знают свою пастушку лошади. Услыхали знакомый голос с земли и длинной вереницею, с радостным ржанием, побежали по красной дорожке на землю. Дочь Неба кричит: "Тпруна! Тпруна! Тпруна!" Замычали и двинулись, помахивая хвостами, тучные коровы. Дочь Неба зовет овец: "Ста! Ста! Ста!" И как волны в море, побежали белые овцы по красной дорожке. Куго-Юмо поднялся со своего трона, посматривает вниз на свою милую дочку, и свет ласковый из очей его согревает всю землю.
III
Как-то пасла Юмонъудэр отцовское стадо на лугах, возле березовой рощи, и захотела пить. Пошла к деревьям, где на дне неглубокой лощины струился родник. Спустилась к воде и видит там юношу в красной одежде. На голове у него шляпа с огненным пером. Волосы у незнакомца рыжие, как каленое железо.
- Кто ты? И что здесь делаешь? - спросила юношу богиня.
Ответил тот:
- Я Тулон, дух огня. Мать моя - Тулава, отец мой - Тул. Когда-то жили мы на небе. Однажды пришел я на пир к Куго-Юмо в богатой одежде, что сияла ярче солнца. Да от нее все стены божьего чертога почернели, стропила обуглились. Решил Куго-Юмо, что враг я ему и изгнал на землю.
- А я дочь Куго-Юмо, того кто защитил свой дом от разбойника!
- Что тебе делать на небе одной? Давай жить вместе, - предложил богине Тулон.
Усмехнулась девушка:
- Не желаю я знаться с тобою, ты пожжешь травы. Негде будет пастись моему стаду! - Сказав так, она ударила юношу прутиком и превратила его в кремень.
На второй день Юмонъудэр повстречала охотника. Был он строен, красив собою. На плечах у него лежала бурая шкура.
- Кто ты? И что здесь делаешь? - спросила юношу богиня.
Ответил незнакомец:
- Я Кар, дух леса. Мать моя - овда, отец мой - Пуэмон, хозяин дерев. Когда-то жили мы на небе. Но раз пришел я к твоему отцу в шкуре. Распугал духом звериным божье стадо, загнал его в осоку. Решил Куго-Юмо, что я враг ему - отправил на землю.
- Я дочь Куго-Юмо, того, кто с богами леса враждует!
- Что тебе делать на небе одной? Давай жить вместе, - предложил богине Кар.
Усмехнулась девушка:
- Не желаю я знаться с тобою! Ты разгонишь моих лошадок, коров и овечек! - Сказав так, она ударила юношу прутиком и превратила его в медведя.
На третий день девушка повстречала юношу в разноцветной одежде. На голове у него была зеленая шляпа, на чреслах сплетенный из синих, красных и желтых полос широкий пояс, украшенный бисером и речными ракушками. Длинные волосы незнакомца, золотистые как спелая рожь, струились по плечам.
В ответ на ее вопрос, кто он и откуда, юноша сказал:
- Я Пэледа, бог плодов. Мать моя - Пюртус, сестра Мландэ-Авы. Когда-то жили мы на небе, но раз пришел я к твоему отцу на пир в разноцветной одежде, стал петь веселые песни. Куго-Юмо решил, что я насмехаюсь над ним и отправил меня на землю.
Улыбнулась ему богиня:
- Я дочь Куго-Юмо, того, кто шуток твоих не понял, кто озорства твоего не принял!
- Никогда еще прежде я краше, милее никого среди не видел. Ты словно белый цветок в саду за оградой. Его не сорвешь, только поранишь руки! - признался юноша.
- Стережет меня отец суровый, старый пес по пятам ходит - проклятый дядя! - пожаловалась ему Дочь Неба.
В этот день, вечером, когда Куго-Юмо спустил розовую дорожку для возвращения стад на небо, пастушка вернулась без венка: она отдала его Пэледе.
IV
Никому не рассказала Дочь Неба про встречу на земле. Она берегла свою тайну и от Куго-Юмо, и от хмурого Луодиса. А между тем девушка каждый день, спускаясь со своими стадами на землю, ходила к лесу и встречала у родника Пэледу. И так юные бог и богиня полюбили друг друга.
Когда они решили вступить в брак, то Юмонъудэр вернулась домой без платка, который подарила на память своему жениху. Заметил злой Луодис, что творится что-то неладное с отвергнувшей его богиней, и стал терзаться ревностью. А влюбленные продолжали видеться и все думали, как же им быть.
- У меня отец - царь надо всеми богами! Он не отдаст меня за тебя по доброй воле! - говорила пастушка.
- Я буду очень просить его! Я буду его верным сыном: пусть он возьмет меня к себе на небо в работники! Мне ничего кроме твоей любви не надо! - отвечал ей жених.
- Нет! Ты прогневил его! - печально вздыхала Юмонъудэр. И тогда Пэледа однажды посоветовал невесте:
- Ты повесь у реки, на березе, свою одежду. Пусть отец твой думает, что ты утопилась! Я унесу тебя далеко-далеко от сюда, на самый край света, в свой чудесный сад, где мы будем жить как муж и жена.
V
Знает Куго-Юмо, что обманывает его Мландэ-Ава. Притворны ее слезы - не умерла Юмонъудэр, а живет где-то далеко на земле со своим тайным возлюбленным.
Луодис тоже не верит в смерть пастушки. Вот как-то раз отправился он к своему сыну, Водэжу, - повелителю загробного мира. Змеей прополз в Липет - Дом Мертвых. Там вновь принял свой прежний облик.
- Что ты ищешь здесь? - спросил Луодиса Водэж. Появление коварного бога не сулило ничего хорошего даже владыке подземного царства.
- Великий Бог Куго-Юмо лишился своей дочери, а я любимой племянницы. Видели мы ее белое платье на ветвях березы, у самой воды. Но не видели ее белых косточек, - ответил Луодис.
Позвал Водэж своего сына Колэмаса. Спросил, не приводил ли он сюда Юмонъудэр?
- Нет, не приводил, - ответил тот и добавил: - потому, что жива Дочь Неба. Теперь у нее есть муж - Пэледа, бог плодов. Он забрал ее в свой прекрасный сад, окружил его чарами, чтобы никто не смог туда проникнуть. Даже я, дух смерти, которому все дороги открыты как на земле так и на небе, не могу превозмочь это колдовство!" Почернел Луодис от злости:
- Не бывать Пэледе мужем Юмонъудэр!
Превратившись в черного ворона, полетел коварный бог к чудесному саду Пэледы. Там опустился на ветку дерева, под которым сидела Юмонъудэр, и сказал:
- О богиня чей взор словно солнце днем, чей взор словно луна ночью! Зовет тебя Водэж, твой дядя, на похороны жены Водэжавы. Убиралась она в доме, да случайно задела меч Колэмаса, что висел на стене. Меч выпал из ножен и отрезал ей голову. Лежит теперь хозяйка мертвых бездыханной, супруг ее оплакивает, оживить не может. Только ты можешь приложить голову к телу, и пробудить в нем жизнь!
- Скажи дяде, посланец скорби, что скоро я навещу его! - ответила Юмонъудэр. Но Пэледа гонит прочь злую птицу, не доверяет ей. Говорит супруге:
- Разве ты не знаешь, что от туда только бабочки прилетают, что от туда только змеи выползают?
Отвечает ему богиня:
- Я пойду к Мланде-Аве, - надену платье - защитит оно меня. Я пойду к Мэру, - надену диадему - защитит она меня. Я пойду к Эру, - заплету золотую нить в косу - защитит она меня. Я пойду в Шэчэ-Аве, - надену подвески - защитят они меня. Я пойду к Мардэж-Аве, - надену серьги - защитят они меня.Я пойду к Пэлгомс, - одену ожерелье - защитит оно меня. Я пойду к Волгэнчэ-Аве, - надену нагрудник - защитит он меня. Я пойду к Одэрпамашу, - надену браслеты - защитят они меня. Я пойду к Тэлс-Аве, - надену кольца - защитят они меня. Я пойду к Мюкш-Аве, - одену передник - защитит он меня! Я пойду к Вюд-Аве, - надену пояс - защитит он меня. Я пойду к Пюртус, - одену оловянные туфельки - защитят они меня!
Так сказав пошла Юмонъудэр к Мландэ-Аве, богине земли, матери своей, - надела платье; пошла к Мэру, отцу мудрости, - надела диадему; пошла к Эру, богу утра, заплела золотую нить в косу; пошла к Шэчэ-Аве, богине солнца, - надела подвески; пошла к Мардэж-Аве, матери ветров, - надела серьги; пошла к Пэлгомс, богине неба, - надела ожерелье, пошла к Одэрпамашу, богу недр земных, - надела браслеты; пошла к Тэлс-Аве, хозяйке Луны, - надела кольца; пошла к Волгэнчо-Аве, матери молний, - надела передник; пошла к Вюд-Аве, богине вод речных, - надела пояс; пошла к Пюртус, самой природе, - одела оловянные туфельки.
Затем привел ее ворон к старому дубу. Через его дупло спустилась богиня в царство мертвых. А там все как на земле, только небо низкое, каменное, да солнца нет, вместо него огарок свечи.
Идет Дочь Неба к Липету. Преграждает ей дорогу жаба, говорит:
- Сними оловянные туфельки, не то не пропущу тебя дальше!". Юмонъудэр думает: "невелика плата, еще одиннадцать заклятий на мне!", и снимает оловянные туфельки. Идет дальше. Преграждает ей дорогу змея, говорит:
- Сними пояс, не то не пропущу тебя дальше!". Юмонудэр думает: "невелика плата, еще десять заклятий на мне!", и снимает пояс. Идет дальше. Преграждает ей дорогу еж, говорит:
- Сними передник, не то не пропущу тебя дальше!" Юмонудэр думает: "невелика плата, еще девять заклятий на мне!", и снимает браслеты. Идет дальше. Преграждает ей дорогу цапля, говорит:
- Сними кольца, а не то не пропущу тебя дальше!" Юмонудэр думает: "невелика плата, еще восемь заклятий на мне!", и снимает кольца. Идет дальше. Преграждает ей дорогу заяц, говорит:
- Сними браслеты, а не то не пропущу тебя дальше!" Юмонудэр думает: "невелика плата, еще семь заклятий на мне!", и снимает браслеты. Идет дальше. Преграждает ей дорогу белка, говорит:
- Сними нагрудник, не то не пропущу тебя дальше!" Юмонудэр думает: "невелика плата, еще шесть заклятий на мне!", и снимает нагрудник. Идет дальше. Преграждает ей дорогу бобер, говорит:
- Сними ожерелье, не то не пропущу тебя дальше!" Юмонудэр думает: "невелика плата, еще пять заклятий на мне!", и снимает ожерелье. Идет дальше. Преграждает ей дорогу лиса, говорит:
- Сними серьги, не то не пропущу тебя дальше!" Юмонудэр думает: "невелика плата, еще четыре заклятия на мне!", и снимает серьги. Идет дальше. Преграждает ей дорогу волк, говорит:
- Сними подвески, не то не пропущу тебя дальше!" Юмонудэр думает: "невелика плата, еще три заклятия на мне!", и снимает подвески. Идет дальше. Преграждает ей дорогу медведь, говорит:
- Вынь из косы золотую нить, не то не пропущу тебя дальше!" Юмонудэр думает: "невелика плата, еще два заклятия на мне!", и вынимает из косы золотую нить. Идет дальше. Преграждает ей дорогу лось, говорит:
- Сними диадему, не то не пропущу тебя дальше!" Юмонудэр думает: "невелика плата, еще есть заклятие на мне!", и снимает диадему. Идет дальше.
Вот подходит она к воротам Липета, а там уже стоит Колэмас, ее дожидается. Говорит он ей: "Снимай с себя платье, а то не открою!". Юмонудэр ничего не остается, как снять с себя платье. Сделав это, она тут же теряет свою силу. Подхватывает ее Колэмас и вешает на железный крюк. Торжествует Луодис. Отомстил он неуступчивой Дочери Неба! Отомстил Мландэ-Аве и Пюртус, отомстил всем богам, отомстил Куго-Юмо!
VI
Скорбную весть принесла малиновка Мландэ-Аве. Умерла ее дочь, не вернуться ей из царства мертвых! Плачет жена Куго-Юмо, причитает:
На горе посеяла, я овес посеяла,
На горе посеяла, я рожь посеяла,
Овес поспевает, время жать приходит,
Рожь поспевает, время жать приходит.
Дочь вырастает, замуж выходит,
На смерть идет.
Вот и времечко настало с нею прощаться!
Погубил ее муж, коль позволил
Одной уйти в Липет!
Ах, если бы она его не встречала,
Если бы цветы не увядали,
Если бы они в плоды не превращались
Были бы вечно цветами
Горя никто бы не ведал,
Ничто конца бы не знало!
Пошла Мландэ-Ава к Пэледе, стала просить его спуститься за женою, но тот отвечал:
"В своем ли ты уме, женщина?
Где твой рассудок?
Разве ты не знаешь, что от туда
Только бабочки прилетают,
Только змеи выползают!
Говорил я это своей супруге,
Но она меня не слушала!"
Тогда Мландэ-Ава сама отправилась в царство мертвых.
В прах обратила она все одиннадцать жертвенных животных. Подошла к воротам Липета, стала стучать в них:
"Отвори мне Колэмас подлый,
Семя нечестивого Луодиса!
Если не откроешь ворота,
Я их разломаю на части,
Я встану здесь и не впущу никого.
И тогда живых станет больше чем мертвых,
Тогда некому будет работать на твоего отца,
Не кому будет валить деревья,
Не кому будет колоть дрова,
Не кому будет пахать пашню,
Не кому будет ткать холсты!"
Испугался Водэж, велел сыну снять Юмонъудэр с крюка. Но Луодис схватил девушку за руку и стал кричать:
"Никто так просто уйти не может от сюда
Если она уйдет, тогда закон будет нарушен,
Тогда змея подточит ствол мирового дерева,
Иссушит его корни, тогда обрушится небо,
Тогда все погибнет!
Можно богине воскреснуть, если кто из ей подобных
Будет предан смерти!"
"Знаю, знаю, кто это будет!" - закричала Мландэ-Ава. Вот она двинула ногою, рукой почву захватила, и чудесный сад Пэледы, вместе с его хозяином, провалился под землю.
Пришлось теперь Луодису отпустить Юмонъудэр. Вышла дочь к матери и спросила:
- Почему супруг не пришел за мною?
Горько усмехнулась Мландэ-Ава:
- Дочка, ты молода и не знаешь, как бывает: для мужчин мы только забава. Мужчина любит играя, женщина играя любит!
Огнем ненависти зажглись очи Юмонъудэр, словно упала с ее глаз невидимая пелена:
- Давала я перчатки белые Пэледе, он же черными мне их возвратил!
С тем покинули богини страшное подземное царство, поднялись в чертоги Куго-Юмо. Войдя в Небесное Кудо рухнула дочь перед отцом на колени, умоляя простить ее. Куго-Юмо долго бранился, но что гнев отцовский? Он как гроза весною - только шум один: вот только небо хмурилось, как глядишь, - снова солнце пробивается из-за туч.
V
Настало время горевать Пюртус, самой Природе, сестре Пэлгомс. Оделась она в траурные одежды - пожелтели листья на деревьях, плоды упали на землю не созревши; посыпала она голову пеплом - пошел снег; стала голосить - поднялась буря. Голодают звери и птицы, голодают люди. Воззвали они к Куго-Юмо: "Не оставь нас в беде, сделай так, чтобы вновь колосилась рожь, вновь чернели на кустах ягоды, вновь женщины рожали детей, вновь приносил бы скот потомство, тогда втрое больше прежнего будет тебе жертв!"
Задумался Куго-Юмо. Закон есть закон, даже он ему должен следовать. Тут вспомнил Куго-Юмо о проделках своего младшего брата Луодиса и решил оставить его в Липете, пускай строит он там свои козни! Однако не мог Великий Бог простить Пэледе то, что он тайно женился на его дочери, да еще подговорил Юмонъудэр обмануть отца. И порешил Куго-Юмо, что Пэледа и Луодис будут поочередно сменять друг друга в царстве мертвых.
С тех пор за плодоносной осенью наступает холодная зима. С тех пор всякий раз мать природа - Пюртус, радуясь возвращению сына, одевается весною в зеленые праздничные одежды.
ПРИМЕЧАНИЯ
"Была у Куго-Юмо дочь. Пока она не выросла, все шло благополучно. Но вот из девочки превратилась она в прекрасную девушку... Томится Юмонъудэр, Дочь Неба" - дословный перевод имени богини, вошедший в поэтический эпитет, не должен вводить читателя в заблуждение, ибо под Небом здесь подразумевается отнюдь не прародительница богов Пэлгомс-Кава, собственно Небо, а некое животворное, но и одновременно Небесное, Высшее начало. Как видно из нижеследующего текста, Юмонъудэр сущностно тождественна вавилонской Инане-Иштар, олицетворению плотской любви:
О Богине слово молвим,
Той чей глас свирель пастушья,
Чье лицо луне подобно,
Чьи власы подобны травам,
Чьи глаза в ночи сияют,
Кожа чья белее снега,
Брови чьи угля чернее,
Словно веточки деревьев,
Чьи уста - цветы весною,
Лоно чье - речная заводь,
Поле черное под паром.
("Онапу", III)
"... она ударила юношу прутиком и превратила его в кремень" - кремень: "тулкюй" (tulkjuj), что дословно означает "огненный камень". Сходные представления о "грозовых" или "огненных" камнях существуют у финнов, русских.
"... она... превратила его в медведя" - образ Кара не поддается достоверной расшифровке. В разных источниках он фигурирует то, как Большой Горный Человек, Курукъэнг (Kurukeng), в роли некоего кудесника или даже хозяина троллей, то как обобщенный образ лешего, Вирона (Viron). В любом случае его связь с божествами леса очевидна. В данном тексте Кар (Kar - может быть от удмуртского Kam?) называется сыном Пуона (Puon), "древес владыки", и Овды (Ovda) - дриады. Эпизод, повествующий о превращении людей, одевающихся в звериные шкуры с целью запугивания прохожих, в медведей, известен по тексту К. А. Четкарева "Как на свете медведи появились" (1956). В данном контексте сюжет сватовства Юмонъудэр созвучен вавилонскому эпосу "О все видавшем". Так, Гильгамеш, порицает Иштар, пожелавшую сделать его своим супругом:
... И еще ты любила пастуха-козопаса,
Что тебе постоянно носил зольные хлебцы,
Каждый день сосунков тебе резал:
Ты его ударила, превратила в волка.
("О все видавшем", табл. VI, ст. 58-61)
Несколько отличные от вышеизложенного сюжеты о сватовстве Юмонъудэр содержатся в мифе о происхождении родовых покровителей, лудисов-кереметов (ljused, keremeted).
"... Липет - Дом Мертвых" - раньше, над каждой могилой возводили маленький культовый бревенчатый домик в котором оставляли вещи, которые могут "понадобиться" покойнику. Позже некое подобие "жилища" стали устраивать непосредственно в самой могиле. Имеющийся русский обычай возведения "домовин" обязан известному финно-угорскому влиянию. Этимология слова Липет (Lipet) восходит к удмуртскому, где это слово первоначально обозначало стропила, кровлю срубной гробницы.
"Я пойду к Пэлгомс, - одену ожерелье - защитит оно меня" - весь дальнейший эпизод о сошествии Юмонъудэр в Преисподнюю удивительно напоминает сюжет вавилонской поэмы "К стране безысходной...", главной героиней которой является уже известная Иштар:
... Приходит сторож, открыл врата ей...
В одни врата ее ввел и снимает, убирает большую
тиару с ее головы.
"Зачем убираешь ты, сторож, большую тиару
с моей головы?"
"Входи, госпожа! У царицы земли свои законы"...
("К стране безысходной...", V-VI)
Оригинальность и, несомненно, архаичность, марийского мифа заключается в представлении о неких "жертвенных животных". Стоит полагать, что речь идет о тотемных предках различных марийских родов или племенных групп.
Пюртус (Pjurtus) - этимология имени богини восходит к пермскому Parma. У коми она известна как Парма, мать тайги. Отождествление природы с тайгой очень характерная деталь марийской мифологии, поскольку марийцы издавна проживали на ее южной окраине.