Крик о помощи...
Она бежит, задыхаясь. Возвращается на тот же круг. Силы иссякают. За ней гонятся, вот настигнут…
Они жестоки и неумолимы. Приближается самое страшное. Пронзительный, нечеловеческий, душераздирающий крик, так не соответствующий ее женственному, утонченному образу, разрывает тишину: «Г., приди!.. Спаси меня!.. Спаси!..»
Он работал главным врачом в Пронском районе Рязанской области. Мы были коллегами и изредка навещали один другого, ибо жизнь в районном центре без разнообразия и развлечений.
Все главврачи были вызваны в Рязань на областное совещание. Их поместили вместе в гостинице. К всеобщему удивлению Ж. не прибыл на совещание.
Вечером 22 декабря 1961 года мы с приятелем Г. беседовали в номере гостиницы.
Часов в 8 вечера я задремал, сидя в кресле.
Как рассказал Г., примерно через час я с криком проснулся и вскочил:
- Георгий, мы должны сейчас же идти к вам домой...
-Что такое? - спросил он удивленно, - тьма, на улице снежная вьюга, до Пронска 30-40 км. Автобус уже не ходит. Что случилось?
Я рассказал, что только что приснился страшный сон.
Мы где-то в Ростове, где учились в институте. Вдруг вижу Д. (жена Г.) бегущую по открытому пространству. За ней гонятся несколько человек, среди которых замечаю кого-то знакомого, но различить его не могу. Где-то в стороне стоит мой отец, и жестами торопит: «Спешите. Помогите быстрее!»
Этот человек настигает Д., бросает её на землю...
И Д., лицо которой приблизилось ко мне почти вплотную, беззвучно зовёт на помощь.
Я же вижу лишь судорожно разевающийся в крике рот...
Г. долго отговаривал меня, но в ту же ночь мы вышли в метель из Рязани в Пронск.
Никакой транспорт не ходил, пришлось начать путь в спешке пешком. По дороге заблудились.
Потеряли ориентировку и твердый грунт дороги...
Начался снегопад, когда мы прошли уже больше половины пути. Автобус не ходил, не было ни одной попутки. Мы были одеты по-зимнему, но недостаточно для такого пути.
Ветер крепчал, поземка перешла в пургу, насыщенную колючками снега. Мы шли, а дорога все больше и больше покрывалась снежными заносами так, что вскоре не могли отличить ее от окружающей снежной пустоши. Было холодно. Ни поднятые воротники, ни засунутые в карманы руки не могли спасти от пронизывающего мороза. Мы на ощупь ногами стали определять дорогу.
Переговариваться тоже невозможно из-за ветра, переходящего в снежную вьюгу, которая усиливалась, занося все.
Мы почти потеряли надежду куда-нибудь выйти. Вокруг белая мгла в ночной тьме, наши очки промерзли и покрылись снежной коркой так, что практически оба ничего не видели. Замерзшие, полуслепые – мы представляли собой печальное зрелище. Снежный покров все нарастал,забиваясь при попытках двигаться в ботинки. Но мы продолжали двигаться, боясь замерзнуть.
Внезапно ветер приутих, и снег стал падать крупными, пышными хлопьями, быстро застилая все видимое пространство толстым ватным покрывалом.
Кажется, кто-то из нас наткнулся на куст или деревцо… Больше не было сил двигаться. Остановились возле деревца. Стали топтаться на месте, уминая падающий снег. Снег продолжал валить. Он быстро засыпал нас, и мы только все время старались двигаться, копошиться в живом сугробе, вытаптывая и оттискивая спиной давящую нас снежную массу. Дальше мы уже не знали, сколько времени ниспадал снег, все плотнее засыпая нас…
Мы оказались в какой-то берлоге. Вытоптанный пол, спрессованные и оттесненные нашими телами снежные стены. Периодически старались проделывать отверстие наружу, поочередно всовывая в снежную стену руку. Впрочем, стало намного комфортабельнее. Ветер уже не мучил нас, замерзшие очки протерли шарфом. Наша пещерка была защищена от вьюги и даже сохраняла тепло, выделяемое нами. Даже стали расширять пространство, оттискивая сугроб сантиметр за сантиметром так, что образовалось небольшое подобие помещения, где можно было уже присесть.
У курящего Г. оказались спички. Мы собрали все запасы бумаги, оказавшиеся в карманах, и даже разожгли небольшой костерок, предварительно расширив наш «дымоход» - отверстие, проделанное рукой.
Показалось, что ветер прекратился…
Я пересказывал Г. истории моего отца военных времен. Он тоже пытался вспомнить аналогичное.
Сильно клонило ко сну. А мы, как врачи знали, что это может быть первым признаком замерзания. Но в снежном убежище было настолько уютно, что даже окоченевшие руки смогли «отдышать» паром изо рта.
Стали по очереди дремать в сидячей позе, пока один из «стражей» не заснул.
Вероятно, мы все же крепко спали в нашем убежище. Ни о каких «страшных» снах уже и не вспоминали…
Разбудил натужный рёв тракторного мотора… Руками и ногами начали лихорадочно раскапывать себя из снежного завала.
Оказалось, что мы остановились на проселочной дороге, которую по утру колхозный трактор с бульдозерным ножом впереди стал расчищать от снежных заносов.
Наткнувшись на огромный сугроб, он стал вгрызаться в это препятствие, что и разбудило нас.
Мы чуть ли не целовали спасителя, который был не на шутку испуган появившимися из снега двумя «интеллигентами».
На радостях он дал нам немного хлебнуть самогона из заветной «поллитры», припрятанной под полушубком…
Назавтра, когда попутным гусеничным трактором добрались до Пронска, посмеиваясь над моим «вещим» сном, нас встретила Д.
Вначале она приняла на спокойно. Но вдруг окаменев, сказала:
-Вчера был здесь Ж.
-Ну и что?
И тогда она рассказала все, что произошло в тот вечер...
Ж. вместо совещания приехал в Пронск, сказав, что Г. его пригласил на сегодня. Она, поняв это как желание мужа, приняла гостя. Он попросил потанцевать с ним под звуки радиолы, вспомнить студенческие годы. И посреди танца набросился на нее.
Ж. – бывший военный летчик, двухметрового роста, боксер... Почувствовав, что не имеет больше сил противостоять грубой силе, она дико закричала на весь дом: «Г..! Г..!», внезапно ясно увидев мое лицо. Насильник испугался, вскочил, уронил с тумбочки будильник и выбежал из комнаты. Будильник остановился в 9 часов...
Это произошло ровно в 9 часов вечера. Именно в тот момент, когда мне приснился страшный сон.
Нас разделяли 30-40 км. Я не мог ни знать, ни даже догадываться о приходе «насильника»…