Лялечка
(внеконкурсное)
Автор: Дмитрий Сабаров
Меня попросили присмотреть за Лялечкой. Дело было так: мои друзья укатили на дачу, а пятилетнюю Лялечку оставить не на кого. С собой ее взять они тоже не могли, потому что это только говорится «дача», а на самом деле - пятнадцать соток бурой глины и штабель досок. Не спать же ребенку на рубероиде?
А мне и несложно посидеть денек-другой с девчушкой: дел у меня особых нет, с детьми я лажу. И Лялечка – ребенок умненький, послушный, некапризный. Пять лет, а уже такие домики рисует, что не всякий архитектор поймет!
Конечно, без хлопот не обошлось. Вы когда-нибудь пробовали накормить ребенка овсянкой? Наверное, есть дети, которые любят овсянку. Я даже допускаю, что отдельные уникумы любят манную кашу. Но Лялечка - нормальный ребенок, который все каши ненавидит.
Зато я точно знаю, что все дети обожают две вещи: колбасу и варенье. Вот я и накрошил в тарелку докторской колбаски, да приправил серую клейкую слизь вареньем. Этакая «сборная овсянка»… И смолотила, как миленькая!
Она и есть миленькая. Бывают трудные маленькие девчонки, вздорные – Лялечку же одно удовольствие развлекать.
Сели мы с ней за столик и стали рисовать. Устроили что-то вроде конкурса: кто лучше дождик изобразит. Я, конечно, плохо нарисовал, чтоб Лялечка выиграла. Но смешно, чтоб Лялечку позабавить.
А она уж разошлась так, что куда там импрессионистам! Губку закусила этак сосредоточенно, штрихует, чертит наотмашь, чуть бумагу не рвет – аж столик качается. И мордочка такая взрослая сделалась, вдохновенная – «Не тронь меня, я творю!» Хе-хе!
Стали мы наши работы оценивать. В моей и правда ничего особенного: так, легкие дилетантские аллюзии. Ну, тучу грозовую я изобразил в виде здоровущей жабы, на которую накатывает солнце, огромное, как шар в керлинге, - и давит. Жаба брызжет энергичными красными капельками: говорят же, что лягушку раздавить – к дождю. А тетеньки и дяденьки внизу, чтоб волосики не промокли, отрезают себе головки, да прячут в сумочки. Заурядный такой этюдец.
У Лялечки же – шедевр, море экспрессии. И молнии по всему небу чиркают, и облака кружатся, как осатаневшие, фигурки какие-то затейливые выкладывают. А под небом – лес вековечный-дремучий стонет, ветви узором диковинным сплетает – ажно треск слышится.
Стал я Лялечку хвалить:
- Красиво ты, - говорю, - две молнии рядом обозначила, радость моя. Этакая плотность! Сразу видно: всем зарницам зарница!
А Лялечка и отвечает:
- Это, дядя Миша, не молнии. Это руны…
- Руны, говоришь? – и подбородок этак одобрительно задираю, развитость ее подчеркиваю. А что: нынешние дети ведь и книжки всякие в стиле фэнтези читают, и мультики непростые смотрят.
- Это две руны зиг, дядя Миша! – поясняет Лялечка. – Это не я изобрела, это дядечка Вальтер Хек изобрел!
Про дядечку ничего не сказал: дети ж часто выдумывают себе «виртуальных» друзей, навроде Карлсона.
- А тут что у тебя – шалашик? – тыкаю в птичью лапку, тремя когтями вбитую в землю. Про себя же думаю, что чем-то на значок пацифистский смахивает.
- Нет, - улыбается Лялечка. – Это не шалашик. Это, дядя Миша, тотенрун, руна смерти…
И продолжает объяснять:
- Но это еще не все: вот тут у меня солнышко. Облачка вокруг него вертятся, поэтому солнышко имеет вид и экзистенциальную сущность зонненрада. Погляди: правда, похоже?
Бросил я взгляд – и вдруг чувствую, что оторвать-то не могу. Точно затягивает меня эта Лялечкина мазня в омут какой-то, вихреворот, откуда возврата нет. Голова кругом пошла, мысли все смешались в липкий такой сироп, аж под ложечкой сладко засосало. И пытаюсь глаза отвести – да будто уже не мои это глаза, будто я из этого проклятого зонненрада сам на себя смотрю. И пошевелиться не могу: даже не окаменел, а, напротив, легким таким сделался, воздушным, несуществующим. Но не больно: выносимая легкость небытия меня охватила.
Лишь голосок Лялечкин раздается колокольчиком глуховатым, свинцовым:
- А сейчас я тебя, дядя Миша, ножиком порежу и в овсянку положу: мне творческие силы питать нужно! Колбаска-то кончилась… Ты, дядя Миша, не обижайся – но ты все равно материал уже отработанный, а как энергетическая высококалорийная субстанция – еще вполне сгодишься!
И тут мне даже немножко радостно за себя сделалось: ну хоть на что-то!
А ведь сожрала, тварь, не поморщилась: теперь я в Лялечке и живу!