Я плохой собеседник.
Я совершенно не умею разговаривать с людьми.
В теории всё понятно – надо уметь слушать, надо искать темы интересные и важные для собеседника.
Но в жизни всё как-то криво получается.
Я слушаю, я стараюсь слушать, я получаю информацию, но, проходя через меня, она непроизвольно искажается, ищет что-то похожее во мне, пережитое мною, ищет свое гнездышко в моем сознании. Иногда она находит его, принимает его форму и возвращается к собеседнику уже моей. Чаще всего, он не узнает её, это уже не его информация, а моя. Моя ему не интересна.
Еще чаще бывает, что информация от собеседника просто пролетает насквозь, она чужая мне, ей не за что зацепиться, она не находит гнездышка. И в том и в другом случае разговор стремится к прекращению. Повисает пауза, дрыгается внутри попытками найти новую тему. А собеседник в это время, может быть, ищет тему интересную для меня.
А может и не ищет. Может и не волнует это его вовсе.
Свежий пример: после новогодних праздников встречаю хорошего знакомого, задаю естественный для начала беседы вопрос:
- Как праздники?
- Да какие там праздники! Уехал в деревню, напился водки с коньяком, два дня пластом лежал.
Я с пониманием качаю головой. Оба молчим.
Пауза.
Пауза конвульсирует внутри вопросами.
Чем продолжить?
Что в этом разговоре важно для собеседника?
Похоже, ему не очень приятны новогодние воспоминания. Да и мне уже как-то неловко, что задал этот, казалось бы, безобидный вопрос. Но разговор надо продолжать. Согласно теории, надо плавно перейти к приятным и интересным для собеседника темам. «Лежал пластом» – это ведь последствия? А ведь было радостное начало! Может быть, надо поговорить о начале праздника? Всесторонне приятном процессе питья водки с коньяком? Хотя, наверняка, процесс был скоротечным и по этой причине трудноописуемым. Спросить, что за водка была? Ответ предсказуем. Традиционные «Гжелка» и «Белый аист». Ну, спрошу.
- Может, водка плохая была?
- Да нет, «Гжелка». И коньяк нормальный - «Белый аист»…
- Ну. Нормальный. Странно…
Опять висим. Поинтересоваться, как лечился? Лучший способ, понятно, - опохмелиться. И, понятно, что он его не использовал. Видимо, были причины. И, скорее всего, вопрос опять получится неприятным. Был дома один; не было денег; жена, зараза, заначку спрятала; врачи запретили; закодировался – да мало ли горьких причин мешающих человеку по-человечьи опохмелиться! Надо ли ворошить это? Про причины не буду спрашивать. А может, человек характер воспитывал? Воспитание характера - причина, достойная обсуждения. Можно восхититься. Изумиться. Палочка-выручалочка. Бери, хватайся.
- А чего не похмелился? Характер воспитывал?
- Да какой на хрен характер?! Уехали все, кроме тещи, а от неё хрен что дождешься. Ходит сюсюкает только, Мишенька, не пей лучше, таблетку вот, рассольчик…
Предполагал ведь, что больно сделаю человеку! Что я, Мишку не знаю что ли? Характер воспитывает! Как же… И что теперь? Пособолезновать, рассказать, что у меня теща тоже не подарок? Но у меня хорошая теща. Не могу я врать. Лучше расскажу какую-нибудь историю о том, как я тоже напился, и как мне тоже плохо было два дня. От этого мы должны почувствовать духовную близость. Как назло в памяти последний Новый год, весело было, хорошо, и утром не было плохо, еще лучше было утром. Это рассказывать нельзя. Лучше уж продолжать молчать. Хоть бы сам не спросил.
- Ну, а вы как отметили?
Так и знал. Дань вежливости. Дать дежурный ответ – «нормально», «пойдёт», «как обычно», «ничего особенного» – значит, окончательно погубить агонизирующую беседу. Хвастаться точно нельзя. Врать, что всё было плохо, не могу. Не могу врать. Не умею. Неубедительно вру, волнуюсь, краснею сразу.
- Да вот, в кино сходили второго…
Вот брякнул – так брякнул!
Я же совершенно не хотел этого говорить. В кино мы действительно ходили второго, но Миша-то про Новый год спрашивал. А, впрочем, может и нормально про кино. Не в тему, конечно, брякнул, но пласт зато какой необъятный поднял! Кино! Музыка! Литература!
Ну, давай, спроси меня, что за кино? Я расскажу тебе про Джеймса Бонда, про гонки на супермашинах, про красивых женщин, про действительно замечательный клип «Die another day» в начале фильма. Потом мы поговорим про другие фильмы, перейдем через Мадонну к музыке, вернемся к фильму, поговорим о машинах (Бонд снова на «Астон Мартине»!), о женщинах, затем об авторе Бонда – Флеминге, от Флеминга – к леммингам или к литературе, к книгам - только что прочитанным, к ожидающим своей очереди, к забытым, к тем, которые надо забыть и к тем, которые забыть нельзя.
Просто спроси меня, что за фильм мы смотрели?
Ну, спроси же!
Хочешь, я повторю свою дурацкую фразу?
- Да вот, в кино сходили второго…
- Понятно…
Что понятно-то! «Понятно…» - это значит, ему совершенно не интересно говорить на эту тему. Это конец беседы. Нормальная, легкая, потенциально интересная тема… Могли бы говорить и говорить.
Никому ничего не интересно.
Честно говоря, реальная беседа кончилась сразу после фразы «Уехал в деревню, напился водки с коньяком, два дня пластом лежал».
Остальное было гипотетическим продолжением.
Наверное, для нормальной беседы должно выполняться несколько условий: общность интересов, отсутствие взаимного влияния и хотя бы минимальная искренность.
А может быть, людям и не надо вовсе, чтобы с ними беседовали? Каждый себе сам собеседник. Сам с собой – совершенная общность интересов!
Кому, например, я могу рассказать о том, что меня действительно волнует?
Сегодня вот я на себя зол.
Три дня назад недалеко от работы я обнаружил дерево. Лучшее Дерево Зимы.
Оно было из разряда тех, не поддающихся словесному описанию объектов, явлений, на которые надо просто восхищенно глазеть, глазеть и стараться покрепче впечатать в память. Под деревом парил люк теплосетей, конденсат оседал… Впрочем, пусть физики и слесари разбираются в причинах…
Большое, раскидистое, сплошь заиндевелое, игольчато-сверкающее на фоне пронзительно-синего безоблачного задника, в окружении серых, голых и нудных, оно вопило: я – Лучшее Дерево Зимы!
Я не понимаю, почему вокруг не толпились люди. Пропустите, пропустите. Пустите меня! Я только три минуты смотрел! Не толкайтесь, мужчина, вы полчаса глазеете уже, отойдите, дайте другим посмотреть. Детей пустите вперед, детям важнее! Дети увидят ещё, успеют, а мне уж недолго осталось, пустите меня, насмотреться хочу…
Никого. Остановитесь! Посмотрите! Все - мимо, не поворачивая голов.
Но я же знаю людей, которые поймут и оценят! Надо донести хотя бы до них. Три дня я собирался хотя бы сфотографировать его, собирался, забывал, собирался. Всё мешало - отчеты, графики, звонки, совещания – всё то, что мы называем Важными Делами.
Сегодня я проходил мимо, и Дерева уже не было.
Точнее, проходил мимо, и было дерево.
Починили теплосети, потеплела ли погода - не важно. Я не успел его сфотографировать. Я ничего не сделал, чтобы успеть. Я потерял Лучшее Дерево Зимы. Мне доверили его, а я…
Кому я могу рассказать об этом?
Кто поймет?
Иногда мне кажется, что я умею разговаривать только со своей собакой.
Она меня всегда понимает.
Не надо вопросов.
Не надо ответов.
Нет необходимости искать темы.
Да и слова не нужны.
Сегодня я расскажу ей про Лучшее Дерево Зимы.