Это прямое продолжение моего рассказа
«Ирак-Украина-транзит».Тут я попробовал описать один
из возможных боевых эпизодов будущей войны.
Может быть слишком оптимичтично. Но ведь и мы
не слабаки, чтобы постоянно терпеть поражения!
- Цель! Групповая. Скоростная. Курсовой – 15 градусов. Наклонная дальность – 43!
Доклад старшего оператора застал меня в тот момент, когда я высунул голову наружу, чтобы вздохнуть свежего воздуха. Поспешно натягивая на голову, шлемофон я крикнул:
- Высота!
Второй оператор склонился над экраном. Покрутил ручкой управления, фиксируя маркер на отметке от цели, затем щелкнул, по-моему, переключателем масштаба и наконец, доложил:
- Пятнадцать. Скорость – 350 метров в секунду. Увеличивается.
Я посмотрел на свой индикатор кругового обзора. Черточка с буковкой «Г» сверху о нее стремительно приближалась к нам. Изменение разрешающей способности экрана показало, что целей было две. Похоже на то, что к нам пожаловали разведчики.
Знойный день заканчивался. Солнце устало клонилось к закату и, видно, янки решили сделать проверку того, что за день натворили, а также перемещений на ночь наших войска. Скорее всего, это были Эф-16-ые с подвесными контейнерами разведки.
Я переключил радар в режим быстрого сканирования по азимуту для получения более оперативной информации о целях. В это время на экране радара засветилась яркая клякса. Часть экрана, куда направлялась пара вражеских самолетов стала не видна из-за помех.
Кого они хотят дурить? Думают, если тут сидят запасники, так значит они ничего не знают о дипольных отражателях? Нет, определенно, эти натовцы по-прежнему ни во что не ставят наши вооруженные силы. А может, не по-прежнему, а уже не вопринимают их всерьез? Раз применяют самые примитивные помехи.
-Ну-ну…
Я уже был не тот зеленый офицерик, как год назад. Уверенно щелкнул нужным переключателем, я перевел радар на новую длину волны и изменил частоту сканирования. Клякса тут же пропала и отметки от самолетов вновь четко засияли на экране.
- Подпустим поближе, – зло сказал я своим подчиненным.
Враги знали, что их «ведут», но кажется были уверены в том, что находятся под надежным прикрытием помех.
- Цель вошла в зону пуска, – тихо доложил второй оператор.
Это я мог видеть и сам. На экране радара появились две черточки, изображающие дальнюю и ближнюю границы зоны пуска. Цели как раз пересекли дальнюю.
Вот они немного сменили курс. Я представил себе перед глазами карту и понял, что они направились к Фастову.
- Ничего, мля, - пусть еще немного помашут крылышками…
Где-то в десятках километрах от нас два натовских истребителя неслись над зелеными лесами нашей земли. За бортом свистел воздух. Черные кресты на крыльях и хвосте хищно щерились своими острыми углами. Солнце бросало свои последние блики на полированные фонари кабин. Ведущий продолжал уверенно снимать все, что было нужно. Он не спеша поворачивал своей головой, одетой в круглый шлем с опущенным забралом, поглядывая вниз, за борт истребителя.
Вон пошла колонна русских. Нужно будет направить в этот район пару звеньев штурмовиков – пусть разберутся. Ведущий плавно потянул ручку управления направо, закладывая вираж. Его ведомый за правым крылом слаженно повторил маневр…
- Будем бить сначала ведущего. Пуск двойной очередью. – говоря это, левой рукой я поднял крышку, закрывающую кнопку «Пуск».
Операторы продолжали щелкать переключателями, наводя ракеты на цель, закладывая в их бортовые вычислительные машины данные для полета.
- Наведение командное. С подсветом!
На пультах зажигались различные огоньки, сигнализирующие о выполнении разных этапов подготовки.
- Второй СОУ приготовиться к пуску по ведомому по сигналу!
- Е-е-есть. – протянул старший оператор.
Наконец, все подготовительные операции были выполнены.
- К пуску готовы! – доложил оператор.
Кнопка «Пуск» под моей рукой, зависшей над ней, зажглась ярким красным светом, не предвещающим ничего хорошего для врагов.
Не отрывая взгляда от экрана радара, я плавно вадавил ее в приборную панель.
В тот же миг, перекрывая шум генератора в корме самоходки, взревела, стартуя, первая ракета. И сразу же через несколько секунд повторным ревом оповестила нас о своем старте вторая ракета.
…Пронзительно запищал бортовой компьютер. Ведущий с тревогой повернул голову. Справа на кокпите мигала красным светом надпись «Launch». Нет! Как это могло произойти?! Мы же идем под прикрытием помех! Раньше ведь получалось! Включив автоматический отстрел тепловых отражателей, ведущий заложил крутой вираж. Ведомый включил форсаж и ушел на горку. На месте пары истребителей разцвели оранжевые гирлянды противоракетных ловушек…
…Я представлял себе, как в это время к двум отчаянно маневрирующим самолетам сквозь сгущающиеся вечерние сумерки неслись две ракеты. Скоро к ним присоединилась еще одна, выпущенная из второй нашей самоходки по ведомому пары. Быстро темнеющее небо не было препятствием для восьмисот килограмм стремительно вытянутой смерти. Ее вел надежный луч подсвета с самоходки, постоянно указывая на цель.
А цель бросалась в отчаянии из стороны в сторону, предчувствую свою скорую гибель.
Через пару десятков секунд в небе расцвел яркий цветок взрыва. И еще через несколько секунд пылающие остатки того, что было раньше самолетом ведущего, устремились к земле в свой последний полет.
Ведомый также летал потом не очень долго. Но в отличие от ведущего он не успел вовремя среагировать и катапультироваться.
Когда с экрана радара пропали обе отметки от целей, я удовлетворенно откинулся на спинку кресла.
- Хорошая работа, ребята.
- Банзай! – дружно взревела команда.
В одной из самоходок как-то нашелся фантастический боевик о похождениях седьмого японского авианосца, который за неимением другого чтива изучил, наверное, весь дивизион. С тех пор и повелось…
Я вылез из самоходки и потянулся. После десятичасового дежурства спина болела нестерпимо. Солнце село. Вечерний туман затянул окружающий нас лес. Завели свою извечную песню сверчки. Я с удовольствием втянул в себя ночной воздух. Сегодня вечером отлетались еще два самолета врага. А, значит, вечер прошел не зря…
…Как это ни странно, но линия фронта еще держалась. Хотя это, конечно, была не целостная линия фронта, а скорее условная линия, разделяющая территории влияния противоборствующих сторон. В условиях современной маневренной войны войска занимали лишь ключевые опорные пункты. Войска НАТО придерживались своей обычной стратегии: вначале действовала авиация, а затем в бой шли маневренные части на бронетранстпортерах при поддержке танков и боевых вертолетов.
И все же нашим войскам удавалось как-то сдерживать напор. Отчасти это получалось, благодаря более высоким ТТХ техники, – вроде танков и стрелкового оружия. Боевые действия свелись к быстрым налетам и таким же быстрым отступлениям на исходные рубежи в случае неудачи, обходам с флангов и тыла, а также действиям небольших диверсионных групп.
Но ключевую роль в действиях противника играла авиация. Без ее поддержки не обходилась ни одна сколь–нибудь значимая операция наземных войск.
И так небольшие зенитные подразделения наших войск понесли тяжелые потери в результате первых нелетов. Теперь немногие уцелевшие комплексы мотались как пожарные команды вдоль линии фронта, стараясь прикрыть как можно больше наших армейских частей и соединений.
За четыре месяца линия фронта медленно, но неумолимо смещалась на восток. Особенно ожесточенные бои разразились на киевском направлении. Здесь наступали немецкие части, и это направление считалось противником приоритетным.
18-ая мотострелковая дивизия, из состава которой остались лишь 142-ая и 111-ая мотострелковые бригады, медленно пятилась назад, постоянно огрызаясь контратаками своих немногочисленных танковых батальйонов.
В начале июня два наших танковых батальйона, вооруженных новыми Т-80УД, перешли в контратаку под Козятином и, опрокинув танковую бригаду «Леопардов», рванулись к Винице. И они бы взяли ее назад, но из-за нехватки горючего им пришлось срочно возвращаться. Перебросить горючее нашим танкам было практически невозможно все из-за того же полного господства врага в наших небесах.
Тогда моему дивизиону выпала честь прикрывать с воздуха рейд танков. Назад мы выбирались с боями и до сих пор на моей самоходке красовались отметины от пуль.
И как это ни странно, но правительство государства еще держало власть в своих руках. Правда, президента все-таки сместили генералы, пользуясь военным положением. И теперь страной управлял совет, состоящий из военных и гражданских, – представителей нескольких партий.
- Ну, что, как тут дела? – спросил я, подняв маскировочный полог землянки.
Полевая кухня дивизиона примостилась в небольшой, наспех вырытой землянке, накрытой сверху маскировочной сетью. Старшина Чумченко сидел на земле и заполнял ведомость. При моем появлении он поднялся на ноги и отдал честь.
Также вытянулись и еще два солдатика-срочника, которые сегодня получили наряд на кухню. Вся землянка освещалась небольшой тусклой лампочкой, которая болталась под импровизированным потолком.
Я взял в руку ложку. Поднял крышку котла, где варилась весьма неприятная на вид масса. Она пузырилась и плевалась, поэтому я поспешно зачерпнул ложкой и закрыл крышку.
- А ну, попробуем, – я поднес ложку ко рту. – Старшина, что это такое?
- Так ведь перловка, товарищ лейтенант, – произнес тот. – Вчерась проходили через переезд, так там ее было видимо-невидимо с разбомбленного вагона. Вот и готовим, а паёк бережем напотом.
- Ясно, – кивнул я и, подув на кашу, опустил ложку в рот. Проглотил и сказал. – Гадость вы, старшина, готовите! И каша переварена, и соли мало.
- Так ведь пацаны еще. Я их учу-учу, а они как были село-селом, так и остались – указал на тощих солдатиков старшина.
- Плохо, значит, учите. Но ничего, я думаю, с голодухи еще и не такое съешь, а? – улыбнулся я.
- Так точно, как поголодаешь, так потом и сапог хорошо жуется!
- Солдаты устали и проголодались. Нужно стараться их получше кормить. Возьмите это себе на заметку.
- Есть, товарищ лейтенант, - согласился старшина и что-то пометил в своем засаленном блокноте.
Я кивнул и вышел.
Старшине я доверял. Хоть и ходили анекдоты про воровство прапорщиков, но за год службы с ним я убедился в его честности. Как только это было возможно, он сразу же повышал качество пищи и увеличивал паёк. Конечно, в последние полгода, сначала посоветовавшись со мной. Этому пятидесятилетнему прапорщику было, как это ни странно, но действительно жаль наших солдат. И поэтому он всячески старался заботиться о них, как о своих детях. Да и мне порой становилось не по себе, когда на построениях я видел бледные худые лица и костлявые фигуры.
Предвоенные года были не самыми лучшими в нашей истории, а год войны добил и без того дохлую экономику страны. Поэтому даже с едой иногда бывали перебои. Удары натовцев вглубь нашей страны срывали все попытки собрать те крохи урожая, что смогли вырасти. Как это ни прискорбно звучит, но без России мы бы долго не протянули. А еще без продовольственной помощи Китая. Он еще не ввязался в войну и поэтому в виде гуманитарной помощи посылал зерно, а главное – рис через Монголию в Сибирь. Старая китайская стратегия…
Когда часы на моей руке запищали, оповещая о начале нового часа, я заполнял журналы батареи. Мельком глянув на циферблат: «23:00», я вернулся к своему занятию. За последнюю неделю мы смогли сбить шесть самолетов и два вертолета. И при этом не потеряли ничего из матчасти.
Тут мне здорово помог Петруха. Он вместе с рекогносцировочной группой мотался по окрестностям, намечая места СП, запасных СП и ложных СП. Мне потом только оставалось выбрать место следующей стартовой позиции и отдать команду на марш. Время перебазирования существенно уменьшалось. Дивизион стремительно перемещался на новую СП, давал несколько залпов и также стремительно, порой всего через десяток минут, исчезал с этого места. Он уже был на пути к месту следующей СП. Плюс к этому – пропадали проблемы с ориентировкой при марше. Молодец, одним словом.
Поднялась маскировочная сеть.
- Здоров! – бросил я, не отрываясь от заполнения журнала.
- Привет! – Петруха аккуратно снял свою кепку и положил ее на походную тумбочку. Затем присел на табуретку и придвинул к себе боевую карту. Несколько минут сосредоточенно ее изучал, а затем сказал:
- Нужно будет к утру сменить СП. Америкосы не простят нам своих разведчиков.
- Угу, – промычал я. Взглянул на часы, проставил в журнал время, расписался и закрыл журнал. – Давай есть, что ли.
- Давай, – согласился Петруха и полез в тумбочку за консервами. – Что-то нет у меня желания есть эту бурду, что сегодня сварил Чумченко.
- Ты уже и на кухне успел побывать! – восхитился я. - Когда это, а? Ты же только что вернулся.
Он хитро улыбнулся.
- А я по дороге сюда... да ладно тебе – успел как-то!
Я достал из-за голенища берца нож и протянул его собеседнику. Мой везде успевающий помощник принялся открывать консервы. Я в это время достал флягу с водкой и наполнил по пятьдесят два небольших стакана.
За ужином, Петруха рассказывал о том, что видел за день с рекогносцировочной группой. Не забывая набивать себе рот тушенкой, он тыкал пальцем в карту и сопровождал все это иногда не очень членораздельными пояснениями. Сам я тоже уминал консервы и следил за его указаниями.
Через десять минут ужин был закончен из-за того, что дневной паёк был съеден, а больше ничего не было. Правда, потом, Петруха достал еще небольшой кусок сала. Сказал, что разжился у какой-то селянки. Как и где ничего не сказал. Все это было в его духе. Да я и не спрашивал, потому что примерно представлял себе те сногсшибательные комплименты, сопровождаемые ослепительной улыбкой, которые убедили селянку поделиться сальцем с бедным воякой.
- А как ты узнал про разведчиков? – спросил я, когда мы и сало доели.
- Глянул к тебе в журнал. Последняя запись. – Петруха вытер руки о штаны.
Мы убрали со стола и я пододвинул поближе карту.
- Есть дело. Появилась у меня одна идейка. Нужно обмозговать.
Помощник, немного осоловев от еды, кивнул:
- Давай, давай обмозгуем. Что за идейка?
- А вот какая...
Следующие полтора часа я посвящал Петруху в детали возникшего у меня плана. Потом мы принялись его корректировать и доводить до ума. Мы легли в начале первого ночи, как, впрочем, и всегда за последнее время.
...Двадцать штурмовиков шли на низкой высоте, прижимаясь к земле. Они построились четырьмя клиньями по пять самолетов в каждом. Самолеты неслись над землей, догоняя свои тени. Вот под ними блеснула голубая гладь реки. Эскадрилья повернула влево и снизилась еще больше. Теперь двадцатка неслась прямо над водой, вздымая за собой фонтаны брызг каждой парой сопел цилиндрообразных двигателей...
...- Терек! Я Восток-3. Двадцать утят на 330.
- Восток-3, я Терек! Вас понял. Двадцать утят на 330.
Радист снял наушники:
- Лейтенант! Терек принял нашу передачу.
Саня довольно улыбнулся и похлопал по плечу запыхавшего солдата.
- Молодец, пацан! Хорошо бегаешь!
Воздух со свистом вырывался у того через сжатые зубы. Грудь солдата тяжело вздымалась. Сто метров от наблюдательного пункта до БМП командира роты он пробежал за рекордное время для того, чтобы доложить о том, что двадцать А-10-х только что прошли курсом 125 градусов.
Таких наблюдательных пунктов по округе было разбросано довольно много. Нужно было вовремя получить всю необходимую информацию.
В это время ожила рация, висящая на груди у Сани:
- Янки! До двух рот. Ориентир – 5. Две коробки. Двигаются в Глинянки.
- По машинам! – гаркнул командир.
Солдаты бросились по БМП, на бегу щелкая затворами автоматов и, натягивая на головы каски. Послышался рев заводимых двигателей. Выхлопная труба сашкиной машины выплюнула струю черного дыма. Боевая машина завибрировала от работающего двигателя.
Саня забросил за спину автомат и полез на БМП. Усевшись на броне, он оглянулся. Остальные пять машин были готовы к выступлению. Мотострелки сидели на броне, сжимая между ног автоматы.
Башня командирской боевой машины сделала пол-оборота, проверяя исправность механизмов.
- Погнали, Серега! – крикнул командир водителю.
Тот кивнул, и БПМ рванулась с места, взрыв гусеницами землю.
…Вовка сидел за мощной полевой радиостанцией, установленной в кузове ЗИЛа, и создавал видимость усиленной работы. Передавались какие-то данные, назывались позывные. Рядом с ним сидело еще двое радистов и также засоряли эфир разными данными.
- Давай, давай! Еще немного и будем сваливать отсюда, – обратился Вовка к радистам.
Он нетерпеливо посмотрел на часы. Еще пять минут.
Рядом с ЗИЛом стояли пять солдат, держа наготове веревки, чтобы снять и упаковать антенны по первому приказу главного здесь лейтенанта-связиста.
Внутри Вовки боролись разные чувства. Зачем он вообще согласился на это? Но с другой стороны: а вдруг получится?..
...Штурмовики стали набирать высоту. Ведущий сверился с картой. Все в порядке. До цели шесть минут. Обтянутая перчаткой рука потянулась к переключателям на панели. На табло зажглось: «Armed». Самолет слегка покачивало воздушными потоками. Ровно и мощно гудели двигатели Роллс-Ройс.
Ведущий повернул голову направо и показал своему напарнику: 5 минут!
Последний понимающе кивнул.
Пилот еще раз посмотрел на карту. Он переключил наушники на частоту противника и убедился в том, что на нужной ему частоте все в порядке – переговоры продолжались, как ни в чем не бывало. Потом ведущий плавно потянул ручку на себя. Альтиметр на иллсе пополз вверх. Двести, триста, пятьсот метров...
Второй клин стал набирать высоту быстрее с тем, чтобы оказаться сзади-сверху первой пятерки.
Женек сидел кустах и чувствовал себя ужасно неудобно. Места было мало. Ветки постоянно царапали лицо. В руках он держал электронный планшет. Пока на нем ничего не было видно. В радиусе ста метров в своих окопчиках сидели остальные солдаты зенитного взвода, сжимая в руках «Иглы». От нетерпения он начал насвистывать свою любимую песенку.
Вовка посмотрел на часы. Пора. Он махнул рукой солдатам у антенн. Те тут же принялись валить на землю и складывать длинные прутья. Через минуту все было готово и упаковано. Солдаты вскочили в кузов. Вовка бросил последний взгляд на место стоянки. Ничего не забыли? Вроде бы нет.
Он постучал по кабине. Приминая кусты, ЗИЛ развернулся и скрылся в лесу.
...- Пригнись, козел! – Саня дал короткую очередь. – Да пригнись ты, мля!
Один из солдат испуганно вжался в броню БМП-шки и втянул голову в плечи. По броне застучали пули. Башня БМП повернулась и дала длинную очередь в сторону ближайших строений. Камуфлированный джип с натовской эмблемой на борту неловко подпрыгнул от нескольких попаданий и загорелся. Двое солдат в натовском камуфляже повалились на землю, выронив свои винтовки.
В это время рядом шарахнул выстрел из подствольника. Кто-то заорал благим матом. Все это перекрылось еще одной очередью БМП.
Саня достал рацию и проорал в нее:
- Ваха! Какого черта ты остановился?! Прижимай их к окраине! Ни минуты передышки! Ты понял, мля?!
- Ш-ш-ш... понял. Ща, повалим!
Саня обернулся.
- Снайпер!
Один из солдат подхватил свою СВД, а в простонародье – «весло», и поспешил на зов.
- Пулеметчика видишь? – Саня указал грязным пальцем. – Снять урода!
Снайпер кивнул и приник к окуляру. Очередь прошлась по броне и солдат свалился на землю, орошая ее своей кровью. Он умер мгновенно – пуля разбила полчерепа.
Саня ругнулся и подхватил винтовку.
- Салага, мля, царство тебе небесное! – проворчал он. – Кто же высовывается со снайперкой сверху?
Он улегся на землю рядом с трупом и просунул ствол между катками БМП. По привычке в такие моменты Саня стал думать вслух:
- Дальность... восемьсот. Сейчас, еще пару секунд…
Подкрутил настройку прицела. И плавно надавил на спусковой крючок. Отдача ударила в плечо.
В оптический прицел было четко видно, как пулеметчик, внезапно взмахнув руками, повалился на спину.
...Двадцатка начинала атаку с кабрирования. Цель должна быть за той посадкой. Тонкий зуммер сигнализировал об облучении. Ведут? Хорошо. Значит, есть что защищать. Что-то слабо еще ведут. Но эта мысль не остановила ведущего.
Внезапно, словно белые нитки, со всех сторон прямо из посадки и чистого поля к эскадрилье потянулись инверсионные следы.
Пронзительно взвыла тревога. Но было поздно. Самолеты находились в высшей точке атакующей траектории. В идеальной позиции для атаки и самой уязвимой позиции.
Справа грохнул взрыв. Один из штурмовиков вспыхнул и устремился к земле. Тут же за ним последовал второй. И третий.
Самолеты уже не могли выполнить какой-то противозенитный маневр. Ведущий упрямо продолжал прорываться к цели.
«Иглы» продолжали рвать на части плотный строй штурмовиков.
- Сокол-1, это – Т-берды. Мы атакованы ЗРК из засады – крикнул ведущий звену воздушного прикрытия. - Продолжаем атаку.
Вот атакующие штурмовики проскочили посадку. И тут ведущий увидел свою цель. Нагромождение бараков и каких-то деревянных построек.
Я сверился с часами. По-моему пора.
- Всему дивизиону – «Охота».
Это было условное слово. В тот же момент все СОУ дивизиона включили свою аппаратуру. Экран радара запестрел отметками от многочисленных целей.
- Всем! Пуски одиночные! Пусть никто из них не уйдет отсюда!
Через пару десятков секунд СОУ в своих укрытиях окутались дымом стартующих с их направляющих первых ракет.
Эскадрилья продолжала гибнуть. Вот уже осталось двенадцать самолетов.
Осколки от близкого взрыва полоснули по самолету. Машину бросило в сторону. С трудом ведущий вернул машину на курс.
Странно. Никаких машин. Никаких людей. Пусто. Да не может штаб полка так быстро эвакуироваться! Не может! Неужели это ловушка?!
В наушники ворвался голос командира:
- Бекгорн! Уходите оттуда! Вы слышите?! Уходите немедленно! Задание прекращено!
Ага, в штабе поняли это одновременно с ним, подумал ведущий.
- Парни, скорее ухо... – хотел сказать он оставшимся в живых пилотам эскадрильи, но тут изделие 9М38М2 взорвалось в трех метрах рядом с его самолетом. Пилот даже не успел понять, что произошло, разрезанный осколками на части вместе с самолетом. Ракета сделала свое смертоносное дело.
Звено прикрытия могло лишь наблюдать за гибелью своих подопечных. Они могли защитить только от воздушного противника, но никак не от наземного. Да еще такого хитрого.
- А-а-а-а-а! What a hell?!!!!! – огласил эфир крик последнего падающего пилота в горящем самолете.
И вдруг небо очистилось. Всего пару секунд оно было исчерчено следами ракет, дымами падающих самолетов, куполами парашютов, взрывами. В вдруг всего это не стало. Эскадрилья погибла полностью.
- А каков замысел?
- А какое исполнение?
Мы сидели в моей землянке. Всей своей компанией. Праздновали нашу победу. Теперь было легко на душе. А как все начиналось?
Сначала мы связались с начальством. Оно не разрешило, но и не запретило. А, как известно все, что не запрещено – разрешено.
Очень удачно, что я в штабе встретил Вовку. Он здорово помог с радиостанциями. Он смог создать видимость целого штаба дивизии. Работал на разных частотах. Придумал новую систему позывных. К нему даже стали иногда обращаться различные командиры, действительно считая его ЗИЛ штабом полка.
Потом надо было создать сам штаб. Тут ночами пришлось потрудиться экипажам СОУ. Да и Саня иногда помогал зольдами.
Дальше с помощью Сани мы установили множество наблюдательных постов, чтобы не пропустить момент атаки. Мой с Петрухой расчет строился на том, что янки не упустят возможности уничтожить штаб полка в относительной близости от линии фронта. И наш расчет полностью оправдался!
Мы рассчитывали на максимум десяток штурмовиков, а тут прилетело целых двадцать. Наверное, противник решил бить наверняка.
Вот и ударил. А дальнейшее было делом техники. Я расставил батареи дивизиона по углам треугольника, в центре которого находился лже-штаб. Вокруг него же засели два взвода солдат с переносными зенитными комплексами «Игла-2».
Еще, что было важной деталью плана, так это то, что противник не знал о зенитном дивизионе в этом районе. Этого мы достигли быстрым и скрытным маршем.
А еще была попытка под шумок штурмовки продвинуться вперед сухопутными войсками. Но тут наши мотострелки смогли отбросить врагов назад. И далеко не последнюю роль в этом сыграла рота Сани. Он окружил два взвода натовцев на окраине какого-то села и заставил их сдаться. В том бою они уничтожили два бронетранспортера противника и один джип. А еще почти тридцать солдат. Правда и без потерь тоже не обошлось, но это уже: «на войне, как на войне».
Итак, сегодня враг понес серьезные потери. Я был уверен, что мы добились крупной победы для нашего с друзьями уровня. Будет ли так и дальше? Поживем – увидим.