Вы когда-нибудь смотрели в глаза леопарду? Мне вот довелось, в детстве, лет в шесть. В зоопарке. Помню, как это было: пятнистая кошка лежала у самых прутьев, мех торчал наружу – и я воспользовался, потеребил пухлым пальчиком. Приятно, кстати, было, «плюшево». Только недолго: как жизнь комара после хлопка. Не, серьезно, я был поражен, как резво отреагировал пушистик: только что лежал – и вот он стоит и смотрит. Вдумчиво так смотрит, не осуждающе – но пристально, черт возьми! Есть что-то в этом взгляде: глаза отвел быстрее, чем руку отдернул! Суровая кыся!
А вот у Анхеля глаза совсем другие: очень темные, почти черные, обсидиановые – но живые и веселые. К чему я, бишь, про леопарда-то вспомнил? Не знаю даже… :)
- Мы что, вдвоем пойдем? – я спросил с опаской, перерастающей в ужас. Считаю нужным пояснить: мне двадцать лет, я служил на Кавказе, ранен в бою (легко). Поэтому я уже вышел из возраста, в котором «скрывают робость». Не, вполне естественное дело – обо… озадачиться от перспективы стать мишенью для пары дюжин натасканных банковских «секьюрити».
- Вдвоем? – Анхель задумался. – Ну, можешь, конечно, и в машине посидеть: работа на одного… Мне просто казалось, что тебе интересны мои методы… Понимаю: в этом есть некоторый нарциссизм…
Я удрученно промолчал, окончательно уразумев, что «подстраховку» Анхель вызывать не будет. На всякий случай: если кто-то все же считает меня безнадежным трусом – приглашаю на экскурсию по Москве, я – за рулем. Только памперсы понадежней выберите: у меня чехлы новые! :)
Анхель усмехнулся и положил мне руку на плечо:
- Вот что, Леша! Говорить «не бойся - я с тобой!» глупо, но ничего умнее придумать не могу. На тренировках ты меня видел… В общем, если что – я вынесу весь «крольчатник» раньше, чем ты достанешь ствол. Поэтому не дергайся - и «что» не случится! Говорить, естественно, буду я, а ты – думай о том, сколько они проживут, когда мне надоест их хамство! И улыбайся! – он демонстративно сунул «ингрэм» под джинсу, на подселение к неизменному пистолету.
Я послушался (я вообще послушный… с Анхелем) и улыбнулся:
- Чем-то смахивает на Pulp-fiction!
Анхель откликнулся назидательно, с пафосом:
- Этот мир трудно сделать оригинальнее, чем есть, но можно сделать веселее! – он помолчал, потом на всякий случай предупредил: - Да, Леш: если тебе что-то покажется странным и… слишком грубым – помни: я никогда не нарушаю наших правил, потому что сам – один из авторов. Что б там ни говорили иные злопыхатели…
Пропустили нас на удивление легко. «На удивление» - потому что наш видок - что мой, что Анхеля - мягко говоря, не гармонирует с мраморными сводами храма финансов. Потертые джинсы (у меня – от небрежения и раздолбайства, у Анхеля – от псевдохипповского китча). Кроссовки. На мне, правда, были трусы за двести баксов, подарок, – но кто ж это оценит в банке? :)
Так что даже не знаю, кто из нас выглядит «несерьезнее».
Анхель, конечно, выше на полголовы (за метр девяносто), но слишком худощав, гибок и «разболтан» в жестах. Да и смотрится ненамного старше, со своими длинными «индейскими» волосами. Даже странно, что никто из «интеллектуалов» на входе не напрягся, когда он лениво махнул «корочкой» и бросил: «Федеральная служба безопасности, нас ждут…»
Конечно, ждали: не зря же Анхель позвонил из машины президенту банка «Национальный дебет», на мобильник. Анхель умеет быть убедительным, когда надо…
- Добрый день, Сергей Юрьевич! – Анхель улыбнулся вежливо и «сосулисто-колюче», как и должен был улыбаться «капитан Андреев», которого ждал президент. Я еле удержал серьезную, "лубянскую" мину на лице: это было прекомично.
- Вы от генерала Родимцева? – спросил президент, тоже расправив уголки губ: только что пальцами не помогал. Серьезный такой дядечка: лицо каменное, техника шлифовки – остров Пасхи. А глаза добрые, хорошие - как слова, которые о мертвых положено говорить. :)
- Не совсем… - Анхель без приглашения развалился в кресле, напротив президента - я аннексировал другое, с боку от стола. – Не совсем… Видите ли, уважаемый Сергей Юрьевич, нам пришлось злоупотребить вашей доверчивостью и пройти по фальшивому удостоверению ФСБ. Потому что мы не из ФСБ. Полагаю, подобная вольность уже достаточно ярко характеризует нас как негодяев, готовых на все…
- И зачем вы это сделали? – упрямые скулы еще более выпятились, наплыли на лучистые глаза. На этот раз сухое президентское лицо осветилось неподдельной улыбкой. Так светят "крутые" ближним, днем: и вежливо – и все равно почему-то раздражает.
- Кнопка вызова не работает, – поморщившись, уведомил Анхель: я тоже заметил манипуляции президента под столом. – Вы не физик, поэтому не стану объяснять вам принцип действия нашего технического приспособления. Смиритесь с одним: кабинет обесточен. Смиритесь с другим: шумоизоляция у вас хорошая, во имя секретности амурных вздохов секретарш на секретере… Ладно, это нам не интересно… Итак, вы спросили, почему я выдал себя за офицера ФСБ, не являясь таковым. Ответ прост: мы человеколюбивы! – Анхель резко встал и спросил почти так же неожиданно, как встал: - Вы смотрели фильм «Брат 2», Сергей Юрьевич?
Президент покачал головой:
- Фильмов насмотрелись, значит…
Анхель неторопливо прошелся по кабинету - ему, очевидно, понравилось, и он продолжал фланировать вдоль стола в продолжении длинной тирады:
- Осмелюсь предположить по вашему ответу, что «Брат 2» вам не нравится. Отчасти солидарен. Но все же я считаю данный шедевр по-своему забавным, «стебным», если угодно. Изящное глумление над потребностью толпы в пластмассовом кумире. Если вдуматься в сюжет, мы видим следующее: симпатичный отморозок якобы берется мстить за смерть друга, валит всех подряд, не пропуская ни официантов, ни грузчиков, при этом старательно игнорирует тех, кто хоть как-то заслуживает наказания – и под занавес разводит главного негодяя на большие бабки, втирая ему какую-то лютую пургу про правду и силу, поигрывая длинным стволом…
Анхель ненавязчиво и словно с удивлением изучил «зауер», появившийся в артистической «длиннопалой» кисти, – и тут же спрятал пистолет, будто отрекаясь от концепции террора и насилия.
- Самое обидное, Сергей Юрьевич, что ботва считает этот вымогательский прогон чуть ли не «национальной идеей»… A propos, вы простите мне злоупотребление арго? Приходится общаться с малоинтеллигентной публикой – а это очень заразительно… Однако, к делу: я просто хочу сказать вам, что методы «брата» считаю совершенно дилетантскими – и меня повергают в трепет его бессмысленно жестокие развлечения, выполненные в фильме a la компьютерная игрушка Doom. Поэтому мы, уважая жизни ваших подчиненных, немного мистифицировали вас… Вероятно, вы спросите: с какой целью? Я снова вам отвечу – и мы приблизимся к сути: мы представляем интересы ЗАО «Черри Интэкт». Вы должны помнить этот казус: ваш банк не выполнил перевода со счета компании, деньги зависли – а деньги, как учит нас Карл Маркс, любят движение. И вот я здесь, с судебным постановлением в нашу пользу! – Анхель положил на стол листок с печатями.
Президент нахмурился, вздохнул:
- Да, я помню ваше дело… Полтора миллиона. И стоило ломать эту комедию? - приложил руку к левому карману, каясь и укоряя одновременно. – Поверьте, мне бы очень хотелось…
Анхель повернул острый подбородок, глянул в глаза, немножко поиграл паузой, повисшей на струне встретившихся взглядов (это я сам образ придумал!). Терапевтически улыбнулся:
- Можете не утруждать себя извинениями, любезный Сергей Юрьевич! Предвижу, что вы собираетесь сказать: был дефолт; Минфин подставил банки; вашей вины в этом нет; погорели все, а не только «Черри Интэкт»… Согласен и с тем, что сумма не столь уж крупная: приличная яхта стоит не меньше трех миллионов, мало-мальски достойная вилла – миллионов пять, а самый завалящий реактивный самолетик не купишь дешевле семи: ужасная инфляция. Напротив, это я должен извиниться за нашу назойливость… Однако мы выполняем свою работу… Что-то вроде судебных приставов, а злые языки возводят этимологию слова «пристав» к «приставать»… Поэтому скажу вам прямо: мне решительно наплевать, кто еще потерпел на «дефолте», доверившись надежности вашего банка – я представляю интересы «Черри Интэкт». И мы не уйдем, пока не уйдут деньги. По назначению!
Анхель сел, дав понять, что закончил вводную. Я оживился: признаться, проповедь Анхеля мне порядком наскучила, и я начал уж, было, позевывать, не переставая улыбаться.
Президент поправил галстук, чтоб не стеснять сарказма, и протянул:
- Интереээсно! И чем же вы будете мне грозить? Ведь вы мне угрожаете, я не ошибся? У вас, кажется, что-то железное и огнестрельное в лапке блеснуло, стыдливо так – я правильно разглядел?
Анхель одобрительно кивнул:
- Правильно! Но сие к делу не относится: если б я хотел тебя завалить, Мирошников – снял бы из снайперки, без долгих мудрствований. Но нам нужны только деньги, а ты останешься в живых в любом случае. Вопрос в том – насколько нам придется купировать твою душевную жизнерадостность и телесную полноценность. Посему предлагаю промотать пленку следующего нудного диалога: «Да вы знаете, на кого… – - Не знали б – не… - - Да стоит мне пальцем… - - Пальцы не раскидывай: их всего десять!» - ну и так далее! Я к тому, что всё мы знаем о твоем величии, равно как и знаем, что делаем. И деньги ты отдашь. Полтора миллиона – изначально. С процентами за просрочку и с оплатой моих услуг – два. Это окончательная сумма!
Президент «промотал пленку» до самого конца – и ответил кратким:
- Пшел вон!
Анхель пожал плечами: президент уронил голову на грудь и обмяк в кресле. Нет, вру: на этот раз я точно уловил взмах расслабленной кисти! Вот только куда Анхель ткнул Мирошникова – это, конечно, вопрос…
Анхель, насвистывая что-то веселенькое колумбийское («Кондора», кажется), обогнул стол, завел обвисшие рукава (президент был в пиджаке) за спинку кресла, щелкнул замками. Потом тронул пальцем президентскую шею, как фея палочкой – дохленького мальчика: клиент ожил, встрепенулся и мотнул головой.
- Обратите внимание: я допустил рукоприкладство по отношению к вашей сакральной персоне! – информировал Анхель, очень тихо.
Президент молчал, зло и гордо.
- Знаете, что меня больше всего угнетает в книжках про инквизицию и гестапо? Отсутствие фантазии! – поделился Анхель, доверительно, почти интимно, на ушко.
Президент продолжал молчать: вероятно, он думал, что Анхелю надоест актерствовать без аплодисментов – и мы уйдем, униженные и оскорбленные. :)
- Вы бы хоть улыбнулись! – пристыдил Анхель. – Какой-то скучный вы, Мирошников, право. Не могу же я один вытягивать это шоу? – кивок в мою сторону: - Видите этого паренька с улыбкой младенца, обкушавшегося толокняной кашки? Знаете, почему он улыбается? Во-первых, конечно, действительно укуренный, по обыкновению. А еще и контузия. Из Чечни недавно вернулся – спецназ ГРУ. Знаете, за что его выкинули из армии? За буддизм. Как контузило – так и просветлел: ходит и улыбается. Для пущей духовности и медитации четочки себе сладил: детские шейные позвоночки на ниточку нанизал – два аула пошло! Перебирает – и смеется! Леша, покажи дяде цацу!
Я фыркнул и отвернулся, чувствуя, что краснею: есть такое свойство. Не могу слушать, когда Анхель расписывает мои мнимые военные зверства. Ну, начать с того, что служил я все-таки в Ингушетии…
- Стесняется! – объяснил Анхель. – Дурной знак: когда он стесняется, ему хочется убить того, перед кем стесняется. Естественное такое желание – только Леша ведь желания свои реализует… Правда, Леша?
Я кивнул с важностью дебила, обласканного вниманием воспитательницы.
- Клоунада… - буркнул президент.
- Точно! – подтвердил Анхель, безо всякой обиды. – Я работаю, конечно, без сучкА, но с «задоринкой», с огоньком – поэтому не люблю фильм «Брат-2». Если уж говорить о пристрастиях, мне больше по нраву комедии Тарантино. Вы смотрели «Бешеных псов»?
Президент хмыкнул, но ответом не удостоил.
- Наверное, нет! – предположил Анхель. – Потому что вы чего-то не понимаете, Мирошников. Знаете идиому «В одно ухо влетает, в другое вылетает»? Это про вас! Посему…
Голос Анхеля резко ожесточился, как и черты смуглого дерзко-улыбчивого лица: не самое приятное зрелище, не самое приятное «слышище»! В руке хищной вертлявой рыбкой блеснула опасная бритва, два безжалостных, хирургически совершенных пальца стиснули мочку президентского уха. Мирошников протяжно взвыл: сначала от секундной боли, и тут же – от накатывающего осознания.
Анхель помог осознать: кокетливо покрутил перед выпученными президентскими глазами упругим рельефным «кошмариком», перемазанным красным. Я никогда не видел, чтобы глаза вращались так энергично и асинхронно: это было настолько потешно, что я не сдержался и заржал в полный голос… Аж запыхался немного - как после пары сотен утренних отжиманий... Да, не хочу, чтоб меня считали маньяком: потом объясню! :)
- Ты что? – пролепетал Мирошников голосом, разом севшим на мель пока еще подводного ужаса.
- Я же говорю: непонятливый какой-то господин! – Анхель обратился ко мне. – Вопросы дурацкие задает…
- Ублюдок! – президент рванулся вперед, едва не опрокинув кресло.
- Дошло, наконец? – Анхель недобро усмехнулся. – Да, любезный: только что я произвел над вами надругательство, подпадающее под диспозицию тяжкого телесного повреждения по признаку «неизгладимое обезображение лица»! На самом деле, не такое уж «неизгладимое»: ушко еще свежее, а медицина в наши дни – просто чудо! Не все так мрачно, как может показаться…
- Пир-руэт! – прорычал Мирошников так свирепо и отчаянно, что мне пришлось тряхнуть головой: видимо, это был некий кодовый тревожный сигнал, который следовало подать в ненавязчивой реплике по интеркому. Какая жалость, что интерком не работал…
- «В голос завоешь – никто не услышит!» - сочувственно продекламировал Анхель. Вообще-то, он не любит «Чайф», но сейчас цитата показалась уместной. – Незачем так орать, дорогой мой ослик Иа! Кстати, это каламбур: ты же знаешь английский? «Иа» - «ухо». Заметь, не «иаз», а только одно «иа»! По-моему, довольно остроумно, не находите?
Мирошников был явно далек от смеха, я же прыснул: все-таки Анхель в работе – это действительно шоу! Обычно он мрачноват и самосаркастично надменен: смакует свою непревзойденность! А в такие минуты – нормальный, веселый, ироничный парень: любо-дорого!
Анхель решил взять высокую гротескно-патетическую ноту:
- Имеющий уши – да возрадуется! Имеющий ухо – да задумается об остатнем! Мирошников, брат мой корноухий, как ты полагаешь: надолго ли хватит моего терпения? Через сколько секунд твоего упрямства я уступлю природной любви к симметрии?
Президент не ответил: видимо, понял, что ругань в адрес Анхеля – не самый лучший подарок собственному организму. Анхель протянул мне то, что сжимал пальцами, и улыбнулся:
- Конфеточку хочешь, Леш? То-то вкусно! – пояснил для Мирошникова: - Лешу хлебом не корми, а дай хрящиками похрумкать!
Меня перекосило от брезгливости – хотя я и знал… Ладно – потом! :)
Мирошников, наверное, принял мою гримасу за скотское вожделение: такой ужас я видел лишь раз в жизни, в зеркале. Наутро, после амура с сомнительной ингушской пейзанкой: небесталанный подонок сержант Сурин по кличке Гоген воспользовался моим заслуженно крепким сном и намалевал на моей благородной и открытой физиономии омерзительнейшие багровые пятна. Не думаю, что мог бы тогда убить его (по природе я необычайно добр) – но негодяй знал, что делал, когда заменил рожок моего «калаша» на пустой! :)
Впрочем, не буду отвлекаться.
Анхель продолжал испытывать толерантность моего желудка:
- Хотя нет: немытые сырые уши – это негигиенично. Лучше домой возьмем, «ушицу» соорудим. Или хохляцкий борщ «с ушками»…
- Вы гарантируете, что оставите ухо, если я переведу деньги? – с натугой спросил Мирошников. Ненависти он не скрывал: с нашей стороны было бы слишком самонадеянным рассчитывать на его благорасположение. Вообще же, президент держался молодцом: крепкий мужик! Не то, чтоб мне стало его жаль (не люблю банкиров, прикарманивающих чужие деньги, особенно – наши) – но некоторое человеческое сочувствие появилось. Наверное, я слишком мягок и впечатлителен!
- А как же иначе? – укоризненно ответил Анхель. - Неужели ж вы подумали, любезный Сергей Юрьевич, будто мы и впрямь употребляем в пищу человеческие уши? Это оскорбительно! Вы не можете себе представить, до какой степени каннибализм претит таким цивилизованным и культурным людям, как мы!
- Не паясничайте! – президент скривился. – В левом кармане моего пиджака – мобильник. Наберите четвертый номер из книжки и поднесите телефон к моим губам – если уж боитесь освободить руки!
- При всем желании! – печально подтвердил Анхель, выполняя инструкцию.
Через каких-нибудь пару минут на телефон Анхеля пришла эсэмэска, подтверждающая перевод. Аллес, как говорится, махен: не понимаю, зачем этой «Черри Интэкт» было возиться с арбитражным судом, когда есть Анхель? Ну, диктатура законности, конечно, все дела… Мы же все-таки не бандиты…
- Теперь вы оставите меня в покое – или уберете? – полюбопытствовал президент, весьма невозмутимо, хотя и не без раздражения.
- Секундочку! – Анхель нацелил в потолок длинный интеллигентный палец. – Дело в том, что я не только дипломат, но и народный целитель. Вы любите сказки с хорошим концом?
Анхель совершил серию многозначительных пасов вокруг президентской головы, резко припечатал ладонь, отнял, и – о чудо, естественно. Нет, я, конечно, не видел, как он спрятал обратно в рукав фальшивое ухо: я просто знал, что мясистая раковина «всю дорогу» оставалась там, где выросла. Великодушный Анхель намеренно выбрал для розыгрыша видимый мне профиль клиента. В ином случае, может, мне бы и впрямь сделалось жутковато: говорю же, я впечатлительный!
Анхель расстегнул наручники и подвел затекшую президентскую кисть к голове, приглашая пощупать.
Лицо Мирошникова отыграло всю гамму эмоций: испуг, озадаченность, надежда, счастье – и в финале скорчилось от хохота, чуть нервного, разумеется.
«Ловко! Браво! Как пацана! Ну, сукины дети!»
Анхель раскланялся: он действительно нарциссист и обожает театральные эффекты.
- Я могу гарантировать, что выйдите вы без проблем! – серьезно заявил Мирошников, отсмеявшись. – Даю слово чести! Хоть вы меня и опустили на поллимона, не считая ваших полутора – но развлечение того стоило!
- Мы вам верим! – благодарно и душевно ответил Анхель. Лишь я заметил, как в крыльях изящного носа «взбрыкнуло» нечеловеческое высокомерие: действительно, мысль о том, что у Анхеля могут возникнуть проблемы с выходом откуда бы то ни было – просто возмутительна!
- Кстати, если не секрет: вы ведь наемник? – поинтересовался Мирошников с явным намеком на возможное сотрудничество.
- Был когда-то: сейчас работаю на себя и своих друзей. Я – в совете директоров одной малоизвестной, но солидной компании. «Черри Интэкт» - наша «дочурка». A propos, позвольте представиться: Анхель Собербио! – он нарисовал воображаемой шляпой элегантную волну «честь имею». Президент не отреагировал: понятно, что это имя знают очень немногие. Анхель пояснил: - Мой русский пусть вас не смущает: я колумбиец, но знаю много языков. Могу еще сказать, что я хорошо сохранился благодаря своей жизнерадостности и специфическим физическим упражнениям. А так я не моложе вас – говорю, чтоб вы не чувствовали себя обманутым «сопляками». Поскольку вы все равно станете наводить обо мне справки – рекомендую «Савраску»: в Ясенево меня неплохо знают. В ГРУ – тоже, но, по-моему, они до сих пор дуются за одного вздорного генерала, который просто болел суицидальным синдромом и настоятельно напрашивался на лечение… Ладно, мы и так потратили непозволительно много вашего времени: всего доброго, Сергей Юрьевич!
- С ухом – классный трюк! – «подлизнулся» я, когда мы сели в Анхелев «крузак».
- Старый колумбийский фокус, - деланно небрежно отозвался «факир». – Соль в том, что ухо «ощущается» очень неважно, и если правильно поддернуть его, чиркнуть лезвием, для «пары капель», а потом показать муляж – будет полная иллюзия отсечения. Плюс психология, конечно, дар внушения…
- А из чего муляж – резина?
- Почти: полиуретан! – Анхель протянул «кошмарик»: выполнено было действительно очень правдоподобно, шедевр! "Ужастик-ушастик"! :)
Анхель достал из бардачка пакет и тоже вручил мне:
- Вот, возьми: тут все размеры и формы. Может, тоже пригодится: братца младшего воспитывать, к примеру!
Я содрогнулся, но хмыкнул: этому малолетнему зазнаистому засранцу лучше не знать, насколько заманчивой показалась мне идея!
- Я подумаю…
- Только учти: дергаешь достаточно сильно, чтоб вызвать краткий болевой шок, но не слишком резко – чтоб хрящи не порвать! – всерьез растолковал Анхель. – Главный момент: пальцы надо разжать очень быстро, мгновенно. Потренируйся на Долорес!
Долорес – это младшая сестра Анхеля и моя, типа, жена. На самом деле, предложение крайне сомнительное: в спарринге Ло пока что роняет меня, не выпуская сигареты изо рта!
Поэтому я фыркнул, как пользованный гранатомет системы «Муха», охреневший от попытки повторного выстрела (не знаю, зачем я ввернул эту идиотскую и вычурную метафору – но пусть будет!)
- Ты все-таки маньяк! – заметил я Анхелю.
Забыл: Анхель очень не любит, когда его называют убийцей, киллером или маньяком, даже в шутку…
Почему-то я снова подумал о «леопёрде»: мне показалось, что если скрестить взгляды Анхеля и «леопёрда» средней кусучести, несчастная киска забьется в угол клетки…
Впрочем, Анхель слишком заносчив для обиды: он вспомнил, что его нельзя оскорбить, и похлопал меня по плечу:
- Я просто люблю свою маленькую сестренку! А насчет тренировок – это серьезно: Ло, думаю, возражать не станет. Я еще в Колумбии научил ее этому кунштюку. Гуманная штука: лучше хорошенько напугать, чем на самом деле резать!
В принципе, Анхель редко изрекает мысли, с которыми можно не согласиться… Когда-нибудь о нем напишут в энциклопедическом словаре: «он был не только самым умелым киллером своего времени, но и самым симпатичным». Напишут, конечно, когда Анхель будет не в состоянии объяснить редактору свое отношение к эпитету «киллер»! Только порой мне кажется, что когда из хлябей Апокалипсиса выползет напророченная зверюга под номером 666, ее встретит Анхель, посмотрит в глаза и скажет: «Брысь!» А потом погрозит пальчиком «Верхнему Парню»: «Не шали!» - и Конец Света отменится… Но это уже философия… История сия не о том, история прозаичнее и банальнее - просто решил рассказать, как я тоже стал человеком, «имеющим уши»! :)