КЛЮКОВКА
Зал солдатского клуба заполнен до отказа. В первом ряду офицеры, за ними — прапорщики. На возвышении — стол для президиума, трибуна с гербом Советского Союза. На стене красуется лозунг: «Надежно защитим страну от потенциального противника!». За окнами шелестят стрижеными кронами березы. Перед трибуной прохаживается полковник Беда. Он волнуется и гладит потную лысину.
Дверь резко распахивается, стремительно входит генерал Кормушкин — плотный, с тугим животом в виде крупного арбуза, с решительным выражением гладко выбритого лица.
— Хи-р-на! — кричит Беда.— Товарищ генерал! Личный состав на инструктаж собран. Заместитель начальника полигона полковник Беда.
Все вскакивают, поворачивают головы в сторону генерала. Тот направляется к трибуне.
— Что-то здесь воняет. Кто ответственный за помещение?
Из первого ряда выскакивает лейтенант с нахальными глазами. Шумно нюхает в разные стороны, вытягивается, бодро отвечает:
— После вас проветрим.
Кормушкин строго глядит на него, приказывает:
— Вольно!
Солдаты и офицеры усаживаются, вонзают взоры в генеральское лицо. Инструктаж начинается.
— Та-а-к* Из-за отсутствия времени буду говорить не думая. Полковник Беда, доложите о наличии личного состава.
Вскакивает полковник Беда:
— Отсутствует майор Нерядихин. У него нога*
— Беда мне с вами, товарищ Беда, — шутит генерал.— Чего нога?
— Болит, — отвечает полковник.
Кормушкин морщит лоб, на секунду задумывается, снова шутит:
— Пусть уставы учит, болеть не будет. Сейчас с вами разберусь... Вот вы, товарищ капитан!
Из первого ряда встает капитан, выкрикивает:
— Я!
— Чего «я»? — гневается Кормушкин.— Когда генерал называет военнослужащего, он должен встать и покраснеть. А вы?!
— Есть, покраснеть! — отзывается капитан и густо краснеет.
Генерал удовлетворенно смотрит на него, но тут же замечает непорядок:
— Полковник Беда! Вы — мой заместитель, а за безобразиями не смотрите. Почему у этого капитана верхняя пуговица не застегнута?
— Он разгильдяй, — объясняет полковник.
— Да-а... — ворчит Кормушкин.— Все ваши неприятности, товарищ капитан, будут из-за того, что пуговица не застегнута. Фамилия!
— Думчиков*
— Тогда почему пуговицу не застегнули? Много думали? Литовская песня «Думай-думай» специально для вас написана? — шутит Кормушкин.
Убедившись, что капитан застегнул пуговицу, приказывает Беде нанести на доске район боевых действий. Полковник подходит к доске, изображает мелом прямоугольник, наносит множество точек. Кормушкин оборачивается к доске, внимательно разглядывает рисунок.
— Товарищ Беда, почему такой неровный квадрат нарисовали? Дальтоник что ли?
— Никак нет, — отвечает Беда, — прошел диспансеризацию. Зрячий!.. И квадрат у меня правильный: три на четыре*
Кормушкин хмурит кустистые брови, наставительно произносит, чеканя слова:
— Запомните, Беда, на моем полигоне существуют только два мнения: одно — мое, другое — неправильное. Это у соседей — три на четыре, а у нас квадрат должен быть покрупнее — четыре на пять. Доложите про точки!
— Клюква! — рапортует Беда.
— Правильно, товарищ Беда, клюква* Товарищи! — обращается в зал, — наша боевая задача: идем в лес колонной, углубляемся в болото, каждый несет два ведра. Понятно? Выступаем вечером на рассвете. Все понятно?..
В зале раздается гул. Личному составу все понятно. Инструктаж закончен. Генерал выходил из зала. Беда закрывает за начальником дверь, командует:
— Выходи строиться! С ведрами!
*Болото. Кочки. Кое-где редкий кустарник. Лучи заходящего солнца освещают солдат и офицеров. Они ползают с кочки на кочку, и с каждой кочки слышен мат. Вокруг болота стоят несколько автомобилей с прожекторами. Из-за кустарника выходит полковник Беда, обращается к солдатам:
— Чего материтесь как малые дети? Или клюковку не видать?
С кочки падает капитан Думчиков, издает руладу, просит полковника:
— Разрешите включить прожектора, иначе не соберем.
— Рано! Приказано боевой ресурс беречь. Понимать надо, ты же университет кончил. А еще Думченков!
Из военного «газика» вылезает Кормушкин, подходит к заместителю. Презрительно смотрит на примятую траву.
— Что это за свиньи здесь проползли? Коровы что ли?!
Беда вытягивается, приветствует командира.
— Товарищ генерал, разберусь — доложу!
— Сколько набрали? — интересуется начальник.
— По моим данным сорок шесть процентов от плана. Темновато* Разрешите включить прожектора?
— Их еще днем надо было включать, — ворчит Кормушкин и, постучав по макушке, шутит: — Ты у меня, Беда, не беда, а несчастье.
Беда в ответ весело смеется и затем вопит так, что какие-то неопытные птицы вылетают из кустов и уносятся прочь:
— Включить прожектора!
Болото освещается сильным светом. Генерал доволен:
— Тот-то! Как днем! Светло, аж дышать нечем.
Обращает внимание на группу солдат, спрятавшихся за кустом.
— Эй, вы, трое! Бежите ко мне оба! Чего смотришь? Это я тебе говорю.
Подходит солдат очкарик. Приветствует генерала:
— Рядовой Горчаков по вашему приказанию прибыл.
Кормушкин внимательно осматривает солдата, заглядывает в ведро, на треть наполненное клюквой, шутит:
— Смешная фамилия. Если так будешь собирать, ох, и горько же тебе будет, Горчаков!.. Иди, выполняй боевую задачу.
И вдруг, прислушавшись к чему-то, генерал вновь обнаруживает непорядок. Зовет к себе заместителя.
— Беда, ты послушай — жрут! А ты мне: план, план* Чавкают! Все сожрут, что тогда в Москву повезем? А самолет-то ждет! А ну-ка, приказывай песню!
— Слушай мою команду! — орет на все болото Беда.— За-пе-вай!
Длинная томительная пауза. Наконец кто-то запевает. Пение постепенно разрастается, охватывает болото. Офицеры и солдаты поют дружно, печально, на мотив «Песни девушек» из оперы «Евгений Онегин».
Клюковка, ты, клюковка,
Есть тебя не велено*
Заготовку сделаем,
Заготовку на зиму*
Для боеготовности,
Для боего-тов-нос-ти*
Генерал улыбается, обхватывает Беду за талию, тот его — за безразмерный живот, подпевают хору дуэтом, медленно подходят к солдатско-офицерскому певческому ансамблю. Кормушкин не может обойтись без шутки:
— Ну, что, историки-замудорики, юристы-замудисты, очкарики-уярики, пригодилась гражданская специальность? Поете как Чайковские, остановиться не можете?
— Прекратить концерт! — кричит Беда.— Вы не чучелы!
Край неба светлеет, первые солнечные лучи пронизывают верхушки деревьев. Прожектора гаснут. Офицеры и солдаты бредут к грузовикам. Каждый несет два ведра, доверху наполненные клюквой. Кормушкин потирает руки:
— Беда, лети на аэродром, грузи! Столица тебя ждет!..
*Москва. Кутузовский проспект. Подъезд фешенебельного дома. В вестибюле, в стеклянной будке, пожилая женщина. Перед ней полковник Беда. Он одет в парадную форму, держит в руках ведра, обвязанные сверху белоснежной материей. Женщина оставляет вязание, спрашивает:
— Вы к кому, товарищ полковник?
— Мне в шестнадцатую, — отвечает Беда, — к генерал-полковнику Чунушеву.
— Генерал Чунушев на службе, — сообщает женщина.— Дома только Аделаида Прокопьевна, супруга* Не знаю, встала ли?
Полковник смотрит на часы: половина первого*
— Ладно, так и быть, попробую, — говорит консьержка и поднимает телефонную трубку. Делает сладкое лицо, говорит сахарным голосом: «Аделаида Прокопьевна?.. Уже проснулись?.. Что?.. Тут к вам какой-то полковник. Как?.. Молодой?.. Не очень. Да, весь при параде. Пускать?..».
Осматривает полковника с головы до ног, недовольно ворчит:
— Ладно уж, идите. Только ботинками не стучите, а то у нас, видите, кругом цветы*
Беда медленно, бесшумно поднимается к лифту, рассматривает цветы в горшках, утирает пот. Находит квартиру, звонит, минут десять ждет. Наконец дверь приоткрывается. Выглядывает пышная дама в халате с драконами.
— Чего вам? Докладывайте скорее, а то в дверь дует*
— Небольшой подарочек, товарищ супруга товарища генерал-полковника, — сообщает Беда.— Немножко клюковки. С северного полигона*
— Поднимите ведро. Повыше. Еще выше! — требует Аделаида Прокопьевна.
Беда утирает пот, подносит ведро к лицу военачальницы.
— Вот! Спелая...
Аделаида Прокопьевна брезгливо погружает в ведро усыпанную перстнями руку, вытаскивает маленький зеленый листик.
— А это что за мусор?! — гневается, запахивая полы халата.
Один дракон свирепо кидается на другого.
— Вы что мне суете, полковник? Клюкву не перебрали как положено, а суете?.. Ну и порядочки на вашем полигоне! Ка-ко-е хамство!
Выговорив полковнику, дама швыряет горсть клюквы ему в лицо. Грохает дверь.
*Казенный гостиничный номер. Весь пол уставлен ведрами. За окном шумит столица. На полу, в одних трусах, полковник Беда. Перебирает клюкву, сетует: «И как она отыскала?! Семь ведер, ни соринки!.. А сколько еще адресов! На Арбат, Пушкинскую, Грановского* еще и в Олимпийскую деревню. Нет, не успею».
Пока полковник трудился, Аделаида Прокопьевна позвонила мужу, и тот пообещал разобраться с порядками на ракетно-космическом полигоне и строго наказать генерала Кормушкина.