Я сижу, вожу карандашом по бумаге и думаю о нём. Очертание руки, мысли о будущей картине сводятся в одну и ту же точку, и эта точка – он. Он, он, он… Кто это? Сколько можно? Я лечу, вокруг облака, солнце начинает обжигать рыжие крылья, а затем сердце начинает напоминать о нём и о том ожоге, который не даёт покоя, который уже давно отнял возможность нормально спать, дышать, рвать клочки бумаги, разговаривать по телефону, задумчиво вертеть ручку, не придавая этому незамысловатому движению особого смысла. Даже то, как я стою и любуюсь на свою юную фигурку перед зеркалом, всё это – для него. Но он этого не знает и не должен знать, даже догадываться. Пусть сам, всё и совсем сам. Я не хочу подталкивать бревно в нужную сторону, когда оно стремится уплыть и ускользнуть от моего взгляда совершенно в другую.