Между двух полей вытянулся расхлябанный позвоночник поезда –ползет, дрожит, несет в своем полом нутре девушку по имени Аня.
Аня не спит, лежит на нижней полке, лицом белея, и глазами поблескивая в голубом сиянии, что через заиндевевшее окно льет.
Аня слушает храп соседа сверху, вдыхает дух носков его – даже хлорка простыней не в состоянии перебить этот запах – животный, потный, внутриботиночный.
И видит Аня рот матери, на соседней полке лежащей, нос загораживает палка от купейного столика, а рот видно хорошо – он открыт и двух зубов не хватает в нем.
Но думает Аня совсем о другом. О приятном думает Аня – о чужих зубах, белых и ровных как орешки; о губах мужских и руках - мускулистых, в чернявой поросли.
Аня не анализирует, анализ горькой мукой грозит. Аня нирванизирует. Аня все еще там, во вчерашнем дне. Вместе с милым А.Д, ее личным в., ее первым м.
Приподнявшись на локте, она рассматривает свое предплечье, сиреневое в ночи, и синяк на нем - черный-черный.
«Синяк любви. Следок от пальца. Сияй синяк. И не стирайся…». - Анечка думает стихами и думает, что это из-за любви.
Еще она думает, что счастье, при желании, можно сделать вечным. В обнимку со своей памятью она всегда может вернуться туда, где ее любит А.Д. Ласкает А.Д. Целует А.Д.
Но потом ей приходит в голову, что память это не абсолют. Память может сломаться, если по голове бьют. И новая встреча, конечно, предпочтительнее.
Аня изгибается на полке, чтобы поцеловать себя, лизнуть заветную отметину, а это неудобно, ведь синяк с локтевой стороны - а укусить локоть, это все равно, что суметь встретиться с А.Д. снова. Практически невыполнимо. Несбыточно. Нереально.
Но Анечка гнется, и шейку тянет вбок, а потом назад, и хоть больно, все равно тщится - потому что дала зарок. И теперь все в одной связке: синяк и желание. Аня и А.Д. Поцелует – сбудется. Поцелует – свидятся.
И вот губы находят синее пятно, фиксируют поцелуй и растягиваются в блаженной улыбке.
В это время что-то щелкает в шее. Щелк.
Но щелчок заглушает стук. Тук.
Тук. Тук. Тук-тук. Тук. Тук-тук. Тук-тук. Тук. Тук. Тук-тук. Тук. Тук-тук. Тук-тук. Тук. Тук. Тук-тук. Тук. Тук-тук. Тук-тук. Тук. Тук. Тук-тук. Тук. Тук-тук. Тук-тук. Тук. Тук. Тук-тук. Тук. Тук-тук. Тук-тук. Тук.
Это грохочут колеса, наматывая километры родины, а за окном мелькают березы российские, в ночи червоствольные, невидимые. Но Ане не до берез.
Аня лежит на нижней полке, чудно вывернув шею, и глазами поблескивая в голубом сиянии, что через окно льет.
Аня не спит. Аня не бдит. Аня смотрит на мир под новым углом.