кожа

Алексей Колосьев
Безумная рожа просунулась в зимнее, запотевшее окно, и визгливый детский голос пронзительно за-вибрировал на структуре стекла.
- ааааа! – кричало красное лицо, шокируя спя-щих в доме людей. В первый момент можно было поддаться испугу и найти свое сердце в пятках, но, осознав, что это местный, недораз-витый мальчишка по кличке Кожа, тут же тре-бовалось уйти с головою под одеяло и дело с концом.
Поорав еще  немного, и видя, что никто не реаги-рует, впрочем, как всегда, красный мальчуган ис-чез в предрассветном морозе, оставив тому пре-спокойно щекотать утренних людей сквозь неза-крытое окно.
- вот пень! – проворчало ватное покрывало, что находилось ближе к окну. Проворчало не злобно, но настойчиво, как бы изрекая всеоб-щую истину, выражая недовольство и осталь-ных пяти человек, спящих и дремлющих.
- Николай, глянь в окно: может ты увидишь там белый мрамор снега или слепящее золото солнца. Если синее ночное небо – то иди спать и прикрой ставни. – голосом старика отозва-лось серое одеяло на печи.
Еще одно, клетчатое, игриво кокетничало непри-крытыми пятками и беззвучно смеялось. Оно ле-жало рядом с одеялом старика и скрывало явно что-то энергичное и молодое, возможно даже что-то женское. Тем не менее о причинах смеха никто не догадывался, да и слышал, тоже никто.

Вообще смотреть на мир из-под одеяла не приста-ло ну  никому, поверьте. Что можно увидеть в то-ненькую щелку пухового или холщового раздели-теля двух реальностей, реальности сна и реаль-ность не сна? Разве можно что то понять, нахо-дясь между?
А мальчик бежал по зимней дороге босиком, огля-дываясь на желто-розовое солнце и вопил: а, я Сын Солнца и Мороза, я Сын Снега и Снегурочки! Он искристо поднимал пятками снопы кристально-го снега и обнимал руками объективность. Ему все равно было и про одеяло, и про возможность най-ти смысл бытия находясь между, и про два со-стояния сна или не сна. Хотя  то место, куда он бе-жал, можно назвать лес, он также не думал про это, и про значения леса и про величие темных зелен-ных крон хвойных деревьев, он был полоумным и оттого счастливым.