Впервые я встретил Энни в одном из отелей Майами-бич, куда приехал отдохнуть и подлечить расшатавшиеся нервы. На вид она совершенно не отличалась от большинства других красоток, которых на Майами всегда в изобилии: идеальная фигура, красивая загорелая кожа, бледные от беспощадного солнца волосы и белозубая улыбка. То самое большинство возраста "до 25" - это или шлюхи, или дочки богатых папочек, или бизнес-вумен.
Энни сама подошла ко мне и заговорила. Я не знаю, что привлекло ее во мне. Как и не знаю до сих пор. Она оказалась из второй категории: c успехом закончила колледж и поступила в Гарвард. Естественно, на юридический - было бы странно, если б она выбрала что-то другое. Ну вот папочка и отпустил ее отдохнуть в Майами на пару недель перед началом учебы.
Она оказалась действительно самой заурядной девушкой. Но тогда я не гнался за чем-то особенным - был, как это говорится, молодым и горячим. Мы прекрасно провели время, вдосталь пофлиртовали и через две недели благополучно разъехались по своим делам.
Спустя десять лет я, будучи уже весьма известным и уважаемым человеком, оказался по делам в Лондоне.
Погода в тот вечер была совершенно невыносимо сырая. Мне хотелось поскорее попасть в отель и согреться у камина в лобби. Но я завернул в первый попавшийся паб, решив, что такой удачный день необходимо так же удачно закончить. Заказав виски со льдом, я сидел в ожидании райского напитка, и от нечего делать оглядывал посетителей. Люблю, знаете ли, грешным делом поизучать людей и попробовать себе представить, к примеру, чем они занимаются.
Вот, скажем, лысый толстяк с газетой через столик от меня, читающий спортивную сводку. Скорее всего, это почтенный отец семейства (двое детей), с женой, которая изменяет ему с его соседом или лучшим другом. По профессии он или страховой агент, или букмекер. Живет в многоквартирном доме в не слишком престижном районе. Скорее всего, даже в этом - бар рядом с домом, и в нем удобно просиживать штаны за газетой после долгого трудового дня.
Или вот эти две кудахчущие старушки у бара. Наверняка, туристки из какого-нибудь провинциального городка Америки или откуда-нибудь из глубинки в самой Англии. Сейчас они, вероятно, обсуждают какую-нибудь общую знакомую или высокие цены.
Официантка принесла мое виски - и тут я увидел Энни. Я даже сначала засомневался - она ли это? Прошло столько лет, и вряд ли я мог узнать свою случайную знакомую - таких, как она, я встречал десятками и никого не запоминал. Но ее я почему-то узнал.
Она сидела за столиком в обнимку с каким-то типом, явно не внушающим доверие, и, судя по всему, уже успела изрядно нагрузиться. Выглядела она, честно говоря, далеко не очень.
До меня донеслось пьяное хихиканье, и в то же мгновение лицо у типа потемнело, он вскочил и со всего размаху врезал ей по лицу. Она упала навзничь под стол, и хихиканье мгновенно сменилось рыданиями.
В баре наступила тишина.
Не помня себя от ярости, я вскочил со стула и ринулся к этому подонку. Тот явно не ожидал нападения, причем со стороны совершенно незнакомого человека, и поэтому увернуться от моего прямого в челюсть не успел.
- Скотина! - сквозь зубы процедил я. Не успел я добавить еще что-нибудь похлеще, как подонок вскочил с пола и ринулся на меня. Но поскольку он был уже довольно пьян, то мне ничего не стоило ловким приемом вновь уложить его на прежнее место.
- Какого черта! - прохрипел он, сплевывая обломки зуба с кровью и пытаясь подняться - Придурок, какого черта ты лезешь не в свое дело?!
- Рекомендую тебе поскорее отсюда убраться, - хладнокровно ответил я, - или твоя чудная физиономия обнаружит пропажу еще пары зубов.
Ругаясь на чем свет стоит, он пополз на четвереньках до двери, поднялся и, злобно сверкнув на меня глазами, вышел.
Старушки у бара зааплодировали.
Я присел к Энни.
- Ты в порядке? - спросил я. Левый глаз у нее начал заплывать, тушь размазалась по лицу и она тщетно пыталась как-нибудь замаскировать синяк.
- А ты сам не видишь? - с неприязнью спросила она, смотрясь в карманное зеркало. - Черт, теперь на неделю останусь без работы. Зачем полез, куда не просят?
- Я думал, тебе нужна помощь, - пожал я плечами. - Не выношу, знаешь ли, когда в моем присутствии бьют женщину.
- Какое тебе дело? Ты даже не знаешь, кто я.
- Может и знаю, - осторожно ответил я, - Ты ведь Энни, так ведь?
Она удивленно посмотрела на меня:
- Верно. А мы разве встречались?
- Может быть, - ответил я - Лет десять назад в Майами. Помнишь?
Она засмеялась и вытерла слезы вместе с остатками туши:
- А ведь точно! Теперь я вспомнила. Джордж, верно?
- Джек вообще-то, - улыбнулся я, - но это близко.
Энни как-то внезапно потухла.
- Да, - сказала она, вздохнув, - Какое тогда было прекрасное время! И во что я сейчас превратилась, видите?..
ИСТОРИЯ ЖИЗНИ ЭННИ МАРШАЛЛ, РАССКАЗАННАЯ ЕЮ ЛИЧНО.
Родилась я в довольно обеспеченной семье. Мой отец был владельцем банка "Маршалл&Олафсен" в Филадельфии. С самого детства у меня было все, что я только могла иметь: дорогие игрушки, лучшее питание, самые высокооплачиваемые няни... В общем, обычное детство богатой избалованной девчонки. Само собой, я привыкла получать все, что захочу. Отец прочил мне карьеру модели, а мать... мать практически не принимала участия в моем воспитании. Они развелись, когда мне было три года, он оставил ей какое-то содержание и отдалил от меня. Где она была тогда, равно как и то, где она сейчас - я не знаю. Подозреваю, что отец просто купил меня и у нее, и у адвокатов, и у всех представителей различных социальных организаций, который лезли не в свое дело. В любом случае, жаловаться мне было не на что.
После колледжа я поступила в Гарвард. Ну, вам это уже известно, тогда мы и познакомились. После нашей встречи я отправилась обратно домой, чтобы взять все необходимое и уехать в новую жизнь, в университет.
И вдруг (как всегда все случается вдруг) случилось несчастье. У отца было единственная страсть в жизни, которой он отдавал все свободное время - это гоночные болиды. Причем если бы это были
обычные гоночные машины вроде "Ламборгини Дьябло" - нет, он любил именно болиды. Он построил за домом огромный трек и часами мог нарезать круги. Думаю, вы догадываетесь, что случилось - однажды у его "Макларена" отказали тормоза и он врезался в ограду на скорости более двухсот миль в час.
Как показало расследование, тормоза испортили специально. Кто мог это сделать? У отца, как у банкира, должно было быть много врагов - но охрана в доме была проверенная годами, а единственный человек, кто мог получить выгоду от его смерти - это я. Отец все оставил мне.
Не стану рассказывать, как я проходила через бесконечную череду допросов, угроз и обвинений. От меня отвернулась вся родня, все друзья и близкие люди. Все были уверены, что помочь отцу попасть на тот свет могла только я. То, что я не разбираюсь в машинах, никого не убедило. Будь прокляты эти чертовы деньги!
- Что было дальше? - спросил я.
- Закажите мне выпить, - попросила она, - у меня руки трясутся.
Я заказал ей двойной мартини и вернулся за столик. К тому моменту Энни кое-как овладела собой и нервно курила.
- Так вот, - продолжала она, - после того, как все обстоятельства его смерти были выяснены и дело закрыто, я принялась разбираться с деньгами. А осталось немало - около пятидесяти миллионов, включая коллекцию из восьми этих треклятых машин. И знаете, что я обнаружила в первый же день?..
Она выжидательно посмотрела на меня. Я пожал плечами, как бы говоря, что не имею ни малейшего представления.
- Это были не его деньги, - спокойным будничным тоном сказалa Энни, - Он всех дурачил все эти годы. Все, что у него было, он брал в долг. Не знаю, каким образом его удалось взять такую гигантскую сумму, но после того, как я отдала все это кредиторам, у меня не осталось совершенно ничего. Более того, я осталась должна еще около трех миллионов. Поэтому я прихватила остатки своих драгоценностей, взяла кое-что из одежды и махнула в Лондон, подальше от всего этого. В первые месяцы я старалась жить как можно скромней, постепенно продавала драгоценности, и как-то умудрялась держаться на плаву. Но потом они кончились, и я осталась ни с чем. И чтобы как-то заработать себе на хлеб, мне пришлось стать вот этим, - она с омерзением оглядела себя, - знали бы вы, как мне противно этим заниматься! Но что мне оставалось делать? Я ничего не умею делать. И у меня не было ничего... кроме самой себя.
- Кто был этот громила? - спросил я после паузы, - Твой сутенер?
Она кивнула.
- Не буду передавать, что я ему тогда сказала... Только теперь и вам отсюда не уйти. Бьюсь об заклад, он поджидает вас на улице со своими дружками.
- Не страшно, - я махнул рукой, - у меня остался только один вопрос: убийцу вашего отца нашли?
Она как-то странно на меня посмотрела.
- Вы знаете, - наконец сказала она, смотря на меня своими пронзительными черными глазами, - отец был человеком чрезвычайно строгих правил. Он - я это узнала уже много позже - приставил ко мне шпиков тогда, в Майами. Конечно, у меня были романы и до вас, но...
У меня появилось какое-то неприятное предчувствие.
- ...но тогда я расслабилась и решила хоть немного пожить на полную катушку, вдали от его советов, моралей и нравоучений.
- Ему доложили о нас? - догадался я.
- Даже показали фотографии. Для него это был страшный удар. Он считал меня невинной овечкой, а я оказалась - в его глазах - распутницей и шлюхой. Другие отцы просто выпустили бы пар и успокоились. Но не он. Он решил отомстить мне за разрушенные надежды. И сделал это просто - испортил тормоза у машины, разогнался до нужной скорости и врезался в ограду...
Я сидел, подавленный услышанным, и не в силах был вымолвить ни слова.
- Но как ты обо всем этом узнала?!
Энни усмехнулась:
- Он оставил предсмертное письмо. Сделал так, чтобы найти его могла только я. Он обвинял меня во всех смертных грехах, предрекал мое скорое падение, рассказал о подарке, который оставил (я имею ввиду эти липовые миллионы) и желал мне дальнейшей успешной жизни. Как видите, он оказался прав.
(c) Miguel Stingl, 2003