Диссертационный совет обещал быть весёлым. Никому не известный соискатель принёс диссертацию под названием «Разработка, создание и апробация вечного двигателя».
– Ну что, Мельхиор Кадмиевич, раздраконим молодого да раннего соискателя? – спросил председатель диссовета, Бальтазар Уранов, самого въедливого члена диссертационного совета.
– Раздраконим, Бальтазар Грасианович! – отвечал Мельхиор Серпантинский. – Как не раздраконить? С лженаукой, допустим, следует бороться решительно и бесповоротно!
– Ну вы уж как-нибудь помягче с ним, – снисходительно добавил Бальтазар Уранов. – Всё-таки с молодыми кадрами надо бережно обращаться. Ведь, сами понимаете, молодых у нас мало, а гранты сейчас выдают с учётом среднего возраста исследовательского коллектива. Защититься мы ему, конечно, не дадим, но из университета выгонять его не стоит. Обстучим окалину с него, поставим на место, глядишь, станет нормальным учёным, который не задаёт тех вопросов, на которые может получить нелицеприятный ответ. И вообще не пристало молодому так нагло выставляться. Вечный двигатель он, видите ли изобрёл! Ну ладно бы улучшил какую-нибудь там методику. Добавил корреляционный показатель, или обосновал разбиение этапа на два подэтапа. Для кандидатской диссертации этого вполне достаточно. А то тут уж прямо изобретение всех времён и народов, понимаете ли!
– Точно так и сделаем, Бальтазар Грасианович, – согласился Серпантинский. – Хвост прижмём, а уши отрезать не станем.
После этих слов оба собеседника по-доброму рассмеялись, скаля шакальи зубы матёрых докторов наук, зарубивших уже на своём веку не одну диссертацию.
* * *
– Коллеги, у нас есть кворум, так что если нет возражений, предлагаю начать наше заседание, – сказал председатель. – У нас на повестке сегодня заслушивание одной диссертационной работы молодого соискателя Зайкина Виктора Викторовича. Тема диссертации «Разработка, создание и апробация вечного двигателя».
В зале поднялся ропот, послышался смех со всех сторон.
– Коллеги, я прошу посерьёзнее, – призвал всех к порядку председатель. – Я понимаю, что случай нетривиальный, но давайте проведём всё по регламенту, чтобы нас впоследствии не обвиняли в безосновательном зажимании молодых талантов. Итак, Виктор Викторович, вам для доклада предоставляется двадцать минут, вы можете начинать.
Виктор Зайкин совершенно серьёзно изложил свою концепцию создания вечного двигателя. На слайдах были представлены основные фундаментальные законы, которые, по мнению докладчика, не нарушались вследствие квантовых особенностей предельного случая атомно-молекулярных уравнений Шульце-Бользена.
Слайды выглядели убедительно, речь текла плавно, в уравнениях, казалось бы, ошибки не было, но слушатели самодовольно переглядывались и хихикали.
На третьем слайде появился эскиз новой конструкции, на четвертом слайде – чертёж с размерами и допусками, а на восьмом слайде появилась фотография экспериментального образца. Наконец, на десятом слайде появилось видео работающего образца в действии.
– Уважаемые члены диссертационного совета! – сказал докладчик на пятнадцатой минуте доклада. – У меня с собой имеется действующий образец двигателя, который работает и сейчас. Позвольте его продемонстрировать.
Он подошёл к месту, которое занимал до начала своего доклада, открыл объемистую сумку, извлёк из неё устройство, которое ранее было показано на фотографии, и торжественно водрузил его на стол.
– Как вы можете убедиться, это устройство не только совершает движения в своей подвижной части, но также и совершает работу, – продолжал докладчик. – Я присоединил к нему насос, и сейчас вода из нижнего сосуда будет перекачиваться в верхний сосуд, тогда как этот двигатель не расходует никакого топлива.
Мелхиор Серпантинский вскочил со своего места и приблизил свой нос к устройству на расстояние менее пяти сантиметров.
– Таким образом, разработка, создание и успешное испытание вечного двигателя подтверждены настоящим экспериментом, что полностью подтверждает ранее озвученные защищаемые положения, – подытожил свой доклад Виктор Зайкин. – Доклад закончен, прошу ваши вопросы.
Некоторое время зал молчал, после чего посыпались самые коварные вопросы, на которые соискатель давал ясные, краткие и убедительные ответы.
После того, как поток вопросов иссяк, как и терпение всех присутствующих, в соответствии с регламентом начались выступления членов диссертационного совета.
– Я пока не могу точно сказать, в чём именно нас обманывает уважаемый докладчик, но я глубоко убеждён, что обман имеет место быть, – заявил Мельхиор Серпантинский. – Сомнений быть не может, поскольку невозможность создания вечного двигателя неопровержимо доказана. Уже не помню, кем именно. Так что предлагаю отклонить диссертацию от защиты на нашем диссертационном совете. У меня всё.
– Мельхиор Кадмиевич, ну это как-то несерьёзно, – возразил председатель. – Я, разумеется, согласен с вами по существу, но ведь нельзя настолько немотивированно отклонять диссертацию. Нас не поймут. Вы обнаружили ошибки в приведённых диссертантом соотношениях? Или, быть может, исходные данные у него взяты некорректно? Мы не можем отрицательно голосовать без указания на конкретные замечания, которые диссертанту предстоит исправить. Это называется немотивированное отклонение. Нас за это по головке не погладят.
– Нет, я не могу сейчас так быстро указать на конкретные ошибки в работе, но они, безусловно, имеются, причём глобальные, в чём я не сомневаюсь, – ответил Мельхиор Серпантинский и сел на своё место.
– Хорошо, я вас услышал, – ответил председатель. – Но у нас есть три рецензента, которые заблаговременно ознакомились с диссертацией. Давайте послушаем их мнение. Собственно, ведь с этого мы и должны были начать выступления. Это я невольно нарушил регламент, прошу прощения. Итак, первым рецензентом кто будет? Вы, Януарий Фебруарьевич?
Януарий Декабрьский выступил долго, не по существу, многословно и утомительно, но суть его выступления мало чем отличалась от краткого выступления Мельхиора Серпантинского. Он был не согласен с диссертацией в принципе, но ни к чему конкретному придраться не мог.
Следующий рецензент был более удачливым. Ему удалось найти сбой нумерации иллюстраций, две последние иллюстрации в диссертации были помещены под одним и тем же номером.
Третий рецензент нашёл две орфографические ошибки.
Других замечаний по существу не было.
– Ну что ж, – обречённо сказал председатель. – Наши уважаемые члены совета, рецензенты по представленной в совет диссертации, не нашли в работе никакого криминала. Как я понимаю, тема диссертации полностью соответствует специальности нашего диссертационного совета. Плагиат в работе не выявлен. В этом случае нам придётся принять её к защите. Впрочем, подождите, может быть, кто-то из членов или присутствующих на нашем открытом заседании гостей хочет что-то сказать? Вы, девушка? Пожалуйста, только представьтесь сначала. Это нам необходимо для протокола.
– Зинаида Сейсмичная, ассистентка, – сказала девушка. – У меня ещё один вопрос к соискателю.
– Вообще-то по регламенту у нас вопросы уже закончились, но если присутствующие не возражают, и соискатель согласен, я думаю, мы позволим задать ещё один вопрос? – ответил председатель. – Нет возражений? Молчание в знак согласия. Пожалуйста, задавайте ваш вопрос.
– У вас в библиографии имеется много источников, у которых год выпуска этих публикаций, извините, какой-то странный, – робко сказала ассистентка Зинаида. – Там нет никакой ошибки?
– Нет ошибки, – ответил соискатель. – Все годы публикаций указаны точно.
– Спасибо, у меня всё, – сказала Зинаида и села на место.
– А что вас, собственно смущает? – спросил Мельхиор Серпантинский, перелистывая страницы диссертации с библиографией.
– Библиографические ссылки, начиная с двухсотой, заканчивая двести тридцатой, указывают на публикации две тысячи шестьдесят второго года и более поздние, – сказала Зинаида. – Но сейчас ведь только…
– Совершенно верно! – воскликнул Мельхиор Серпантинский и с хохотом бросил диссертацию на стол. – Две тысячи тридцать первый год! Молодой человек, как вы это объясните?
В зале поднялся невообразимый шум, так что председателю пришлось целых пять минут призывать присутствующих к порядку.
– Всё верно, – ответил, не смущаясь Виктор Зайкин. – Я использовал эту литературу.
– То есть как использовали эту литературу? – переспросил председатель. – Вы утверждаете, что ознакомились с ещё не существующими публикациями?
– Видите ли, есть такой способ… – Начал было соискатель.
– Не морочьте нам голову, молодой человек! – резко возразил председатель. – Я не собираюсь дискутировать с вами и вдаваться в детали. Ваша диссертация отклоняется.
Все присутствующие вздохнули с облегчением.
– Но по какому основанию? – спросил соискатель. – Ведь вы же даже ещё не ставили вопрос на голосование!
– А здесь и голосовать не о чем! – воскликнул председатель, довольный тем, что нашёл к чему придраться, так что с плеч диссертационного совета свалился огромный булыжник. – По регламенту нельзя цитировать ещё не опубликованные источники. Я не собираюсь обсуждать с вами, каким образом вы могли бы с ними ознакомиться. Сами ли вы их придумали, или, извините, с друзьями. Формально этих публикаций не существует, следовательно, ваших теоретических результатов, ссылающихся на эти источники, также не существует. И вы ничего не изобрели.
– Это не ответ, – возразил соискатель. – Вы не ставили на голосование вопрос о принятии диссертации в совет.
– Позвольте, я ему доходчиво объясню, – радостно сказал Мельхиор Серпантинский. – Я объясню вам с вашей же позиции. Допустим, что вы прочитали какие-то статьи из будущего. Я говорю – допустим! Предположим, так сказать! Что ж, в этом случае у нас возникает вполне закономерный вопрос. Если вы, как вы уверяете, можете читать ещё не опубликованные статьи, то как мы можем быть уверены в том, что вы идею своего, извиняюсь, вечного двигателя, не почерпнули из этих опубликованных в будущем статей? Как вы докажете научную новизну вашей работы?
– Но я вам рассказывал только о том, что сделал сам, – возразил с недоумением диссертант.
– Скажите мне вот что, – со смехом продолжил Мельхиор Серпантинский. – Предположим, что вы смогли прочитать статью, которая будет опубликована в две тысячи шестьдесят втором году. Я говорю, предположим! Итак, если вы такой оригинальный читатель, то откуда мы можем знать, что вы не прочитали, скажем, статью из две тысячи восьмидесятого года, или из двух тысяч сотого года? Откуда мы можем знать, что вы не заимствовали свои идеи из ещё более поздних публикаций?
– Просто потому, что я говорю, что не читал статей, опубликованных позднее две тысячи семьдесят третьего года, – ответил диссертант. – И ни в одной из них не было описания идей для создания вечного двигателя.
– Но ведь статьи из более раннего будущего, извините за такой термин, вы, как вы уверяете, прочитали? – не унимался Мельхиор Серпантинский. – Иными словами, молодой человек, я говорю с вами на вашем же языке. Если вы прочитали что-то из будущего, тогда вы могли прочитать из него всё. Следовательно, идею вашего устройства вы не изобрели, а заимствовали. Иными словами, вы ничегошеньки не изобрели!
В зале раздались аплодисменты и смех.
– Простите, уважаемые члены диссертационного совета, – не унимался соискатель. – Как же это вы говорите, что я ничего не изобрёл? Вам не нравится мой вечный двигатель?
– Да, представьте, не нравится! – ответил за всех Мельхиор Серпантинский. – У нас нет доказательств вашего профессионального мастерства изобретателя и учёного!
– Как это нет доказательств? – рассеянно переспросил Виктор Зайкин. – Есть же доказательство! Вы забыли? А моя машина времени?
После этих слов он достал из кармана какой-то пульт, нажал на кнопку, после чего из-под кресла, на котором он прежде сидел, выкатилось небольшое устройство размером с хороший чемодан, начало раскладываться и преобразовалось в небольшую двухместную кабину с мерцающим разными цветами замысловатым пультом управления, на котором отчётливо высвечивалась надпись: «Дата последнего вылета 12 января 2072 года, время 12;32;00. Дата последнего прибытия 24 июля 2031 года, время 12:32:05».