Пятнадцать лет

Что впереди? Какая неудача?
Во всём обман и, ах, на всём запрет!
- Так с милым детством я прощалась, плача,
В пятнадцать лет.

И вот они сидят передо мной – четыре очаровательных девчушки, четыре семнадцатилетних чуда, четыре  сложных, неизведанных судьбы. Потому что только такие девчонки могли оказаться сейчас здесь. Одна самоуверенна, сидит, закинув ногу на ногу и смеряя всех сочувственно-презрительным взглядом (“Ах, как вам не повезло, что вы родились не мною”). Другая совсем наивная, доверчивая и пушистая. Третья груба и разговаривает низким, хрипловатым и очень сексуальным голосом. А последняя… Непонятная. Смотрит пронзительными глазами будто в никуда. Она первая нарушает молчание.
Итак, экспонат номер первый – странный и непонятый, равнодушный, чуждый душевным переживаниям, знойная взбалмошная девчонка в дерзкой мини-юбке, похожая на набоковскую Лолитку, Юлия, или Юльчонок, как её называют.
***
Я была единственным ребёнком своих преуспевающих родителей, и  поэтому они на меня надеялись. Это удивляло и ставило в странное положение... Меня вовсе не прельщало целые дни проводить за учебниками, и вообще, сначала я училась на переменах, но в пятом классе меня начали контролировать. Ха! Мне было 10 лет. Через 2 года я уже знала весь курс средней школы, а в 14 лет занималась высшей математикой и читала классику на английском. Это, конечно, производило впечатление, к тому же, я делала множество мелких, но эффектных пустяков: например, 4 раза прыгнула с парашютом, научилась ездить верхом, изучила гадание по руке и так далее, много, много всего было, и за это спасибо моим родителям и их деньгам. Я ведь могла делать всё, что угодно, позволить себе всё, что захочу. Я так привыкла к комфорту, ах! Я привыкла, что все мои капризы исполняются. Парни мне клялись в вечной любви, друзья всегда заботились обо мне, друзья родителей восхищались, особенно зрелые, обаятельные мужчины, от которых я сама была в восторге. Наверно, я была нимфеткой. Но продолжалось это недолго. Сначала в доме начались скандалы из-за того, что я не отказываю себе ни в чём и трачу огромные суммы. Тогда я поняла, что мне нужен свой собственный заработок и занялась бизнесом, купить подешевле, продать подороже... Поначалу было страшно, что отец перекроет кислород, но он меня поддержал. Потом привыкла. Было весело разговаривать с серьёзными, взрослыми людьми на равных...
Мне было 15, когда к моему обожаемому отцу приехал Игорь Валентинович из Москвы. Он был такой… мм… моя мечта, в общем. Элегантный, умный, красивый, вальяжный и женатый. Я влюбилась, да я надышаться на него не могла, я с ним тонко флиртовала, так, что даже родители ничего, ничего не заподозрили, только я, да он, понимали все эти улыбки с легчайшим оттенком нежности, ласковое хлопанье ресниц, пальчики, “случайно” задевающие его при удобном моменте. Он ведь тоже сначала ничего не знал, но потом… неглупый ведь, и в таких отношениях тоже. А я так вообще умница, я стольких соблазнила, стольких увела, но ни разу ничего у меня не получалось с женатыми. Но тогда я была влюблена и я сумела.
Как у меня получилось? Ну, я расскажу всё ж таки, хотя это глубокая тайна. Сначала я его заинтересовала как человек, мы с ним болтали про финансы, экономику и прочих занудных вещах, он себя чувствовал самым умным, когда мне что-то рассказывал. Потом про любовь. Я тогда играла девчоночку, которой неинтересны сверстники, поэтому у неё никогда не было ни поцелуев, ни объятий, ни вообще парней и романтических отношений. И он ведь поверил! Ах, как же им всем хочется быть первыми! Мы говорили на эту тему, и он постепенно возбуждался. Ну, а как ещё можно было его соблазнить…
И в это примерно время родители меня достали. Каждый день  ругань, а тут меня ещё пальнули по полной; я, значит, и курю, и пью,  и целуюсь со всеми подряд. Вот это последнее меня взбесило. Слава Богу, Игоря Валентиновича не было, но ведь когда-нибудь он может услышать. Вот тогда-то я надумала сбежать из дома. Мне было 15 лет – отчаянный шаг. Да и я ведь привыкла к роскошной жизни, но я решила, что как-нибудь выживу.
Но сначала я хотела обольстить Игоря Валентиновича. Да что там обольстить, если честно, я его так любила, и я его так хотела. И он тоже, видимо, заводился всё больше и больше и смотрел на меня голодными глазами. Это он начал звать меня Юльчонком.
Мы с ним сидели на диванчике, и он почти обнимал меня, то есть его рука была на спинке дивана, а я лежала на его руке, мне просто так было удобно. Он нёс какую-то нежную чушь о роли поцелуев в жизни общества, и немножко, на миллиметр приближался ко мне. Я наслаждалась строгим прикосновением его руки. Потом повернула лицо к нему и, сладко улыбаясь, смотря невинненькими прозрачными глазами на него, полуутвердительно пропела: “Игорь Валентинович, да вы хотите меня?” Он не растерялся тогда, он меня уже успел изучить, он, похоже, ждал такого… “Иди сюда, моя девочка-припевочка!”
Он был моим первым мужчиной, а потом я убежала из дома, бросила школу, зарабатывала бешеные деньги, работая менеджером в фирме французской косметики, меня ведь и этому обучили мои дражайшие маменька с папенькой.
Я стала такой самостоятельной девочкой… мм… не припевочкой. Через 2 года, когда мне стало 17, меня нашёл Игорь Валентинович, и я поняла, что так люблю его, что он мне так нужен! Падал тёплый снег, я не стала разбивать его семью, я решила прийти сюда.
***
И вот теперь она сидит передо мной, искренне что-то рассказывает. Она думает, что я всемогущ. А я даже и не слушаю её. Она такая непонятная, и понятнее для меня не стала. А что тут сделаешь? Да ничего. Ну, не понимаю. Она меняется каждую секунду, но в целом рассказ выдержан в одном стиле: эдакий насмешливо-оранжево-апельсиновый. Да что мне её слова… я-то вижу, как она себя контролирует, мимику и жесты не скроешь. Определённо, она так не разговаривает в жизни. Её бы просто не стали бы слушать. Искренне, но ненатурально. Правдоподобно, но искусственно. Ох, Юлька, Юлька! Недаром у тебя были проблемы с родителями. Не из-за того ты ушла из дома, из-за чего говоришь, не из-за того, хотя ты сама об этом не подозреваешь. Кто ж тебя поймёт, такую непредсказуемо-юную и  ежесекундно меняющуюся? Ты – как глоток красного вина, как прохладный поцелуй, как падший ангел…
Мои размышления прерываются лёгким покашливанием. Итак, экспонат номер второй – улыбающаяся каким-то своим мыслям, по-детски покачивающая ногой девушка с золотистыми волосами и молочной кожей, похожая на котёночка. Она и есть Катёночек, шоколадная барышня с кокосовой стружкой.
***
Появилась я в апреле. С тех пор обожаю свой день рождения – в середине весны! Лучше не придумаешь. Да и вообще я много всего обожаю. Апрель, танцы, весеннее небо, грозу, мандарины и Zемфиру. И ещё гитару и гитаристов. Они такие лапочки! Особенно если поют красиво.
Мне и говорить-то нечего, вам подробности моей жизни ни к чему. Очень кратко расскажу.
В 15 лет познакомилась с музыкантом из Москвы. Моя мечта, можно сказать. Общались по интернету. Я слушала его песни и млела. Он смотрел на мои фотографии и уверял, что мечтает меня увидеть.
Называл ромашкой и припевочкой. Он знал, что я обожаю Земфирку.
Ну и… в 17 лет, летом, поехала в Москву поступать в ВУЗ. В педагогический, на психолога. Хотела с ним увидеться.
Встреча прошла чудесно.
Потом мы стали видеться часто.
А однажды он мне играл на гитаре, а потом…
А после того, что было потом, я не дошла до общаги. И не потому, что хотела не дойти.
Так получилось.
Вас бы вот в эти стены. Я разбежалась, зная, что больно не будет, зная, как это делать. И я испытала чувство полёта, и этот последний миг, эти секунды – это были мои самые счастливые секунды в жизни. Эйфория в душе, экстаз на лице. Я такой и осталась - улыбающейся.
***
Ничего себе белая и пушистая! Да она не так наивна, как кажется. Это всего лишь образ. Образ девочки, ранимой и необидчивой. Девочки, обожающей Zемфиру и романтику, не терпящей сериалов, пошлости и сигарет. А на самом деле – та же непонятность. Слегка загадочность, слегка открытость, слегка правдивость – всего по чуть-чуть. Всепоглощающей искренности нет, как нет и ничего детского. То, как она поправляет волосы или мечтательно улыбается, больше похоже на манеры королевы вечера, которая обожает восхищение и добивается его, показывая, какой она ещё ребёнок и постоянно удивляя всех своим неординарным мышлением, которого вроде и не должно быть у 17-летней девушки. Одинаковый уровень знаний вызывает разную реакцию в зависимости от возраста. Но вот это её “так получилось” совершенно с ней не сочетается. Она должна знать, чего хочет. Или это всего лишь черта наигранной детскости? Наверно.
Экспонат номер три закрылась душой от меня, сидит, скрестив руки, нервничает и ждёт. Густые волосы убраны в хвост, одета спортивно-сексапильно, в обтягивающие джинсы и молочно-белую прозрачную блузу. Уверенная в своей неотразимости, смотрит иронически. Да она и права – она, Иришка, обворожительна. Своим презрительным отношением к мужчине она может свести с ума всех, кого захочет. Томно опускает взгляд и начинает свой рассказ.
***
Я люблю, когда мужчины на меня смотрят. Я знаю, о чём они думают, и мне это приятно. Да и не только мужчины, на меня заглядывались девчонки. Многие знали, что я бисексуалка. Но такие, как я, не отдаются. Их надо завоёвывать, брать силой.
До 12 лет я ждала любви, потом были 3 довольно бурных года, и в 15 лет я, можно сказать, от любви устала. Да и какая это любовь? Прыщавые сверстники пытаются зажать где-нибудь в углу, а я от них от всех отбиваюсь как могу. О, могла я хорошо! Они потом ещё неделю ходили с кровоподтёками или исцарапанным лицом. Они все были серой массой; изредка встречались действительно умные люди, которые заинтересовывали меня, им я и выплёскивала накопившуюся нежность. Только продолжалось это дней 5, не больше. Дело в том, что меня сложно удержать рядом. Нужно быть всё время разным или похожим на меня, иначе для меня очередной индивидуал всего лишь игрушка, а я для него – вдохновение. Я обожаю флирт и свободу,  а все парни жутко ревнивы. Они не понимают, что я не могу позволить себе быть занятой. Хотя нет, могу, но не хочу. Зачем? Так ведь станет слишком скучно.
Когда мне было 15, и я уже начала слегка разочаровываться в противоположном поле и слегка заглядываться на девчонок, я столкнулась на жизненном пути с Элиной. Боже мой! Это была чертовски привлекательная для меня девушка. Она отбила у меня парня! Поймёте ли вы, что для меня это значило? Не знаю, сумею ли так описать это важное событие, чтобы вы вниклись в самое главное, поняли его так, как понимаю я, даже самую мутную глубину. Элина была на меня похожа. Она стала моей мечтой. Друзья звали её Элей, я звала её Эллинкой. В ней было что-то от гречанки – то ли цепкость ума, то ли аристократичная внешность; смуглая кожа, прямой нос, иссиня-чёрные волосы (все были уверены, что парик), тонкокостная фигурка приводили всех в трепет. 2 года упорного противоборства ей пролетели, как 2 дня. Да и не хотела я этой борьбы, и она не хотела, но мы обе были такие – гордые, надменные, обожаемые. Я видела в её глазах сожаление, не совсем закрываемое маской насмешливости. Она в моих читала жар и боготворение, но не снизошла, не протянула мне руки, своих прелестных пальчиков, не сказала мне, что её пленяет мой взгляд. Это потом уже как-то раз она проговорилась. У нас были одни и те же подруги, то есть, я хочу сказать, мы были в одиночестве. Мы шли по разным сторонам одной улицы, улицы Роз. Она казалась нескончаемой, но вдруг я поняла, что на самом деле розы превратились в слёзы. И в это момент, в момент моего пробуждения, Эллинка поразила меня до глубины моей души, давно уже где-то спрятавшейся и изредка выглядывающей, чтобы ужаснуться и забиться подальше в уголок. “Всё давно не так – это аксиома” – сказала Эллинка и добавила: “Если завтра я умру, я буду очень жалеть, что не узнала тебя поближе”.
Я ахнула. Ну, Эллинка! Аристократка, твою мать!
Назавтра мы за бутылочкой вина узнали друг друга покороче. В соседней комнате звучала Shakira.
Нам было по 17 лет.
А потом она просто сказала: “Уходи”.
Ей было тяжело.
Да и мне не легче.
Я пришла сюда. А она… да кто ж теперь знает, где она.
***
И эта – загадка. Девушка-зима, из тех, кто становится проститутками по желанию, и не подзаборными, а элитными. Из тех, кто живёт лишь ради своего удовольствия. Таких берут силой после того, как они ясно дают понять, что страстно этого желают.
Да… Сложно и неизведанно.
Экспонат номер четыре – девушка, обвораживающая своей грубостью. Лена носит широкие штаны и футболку цвета хаки и повязывает шейной косынкой неожиданно длинные русые волосы. Изредка курит сигареты через мундштук только потому, что ей это идёт, но под внешней небрежностью всё же заметна женственность.
***
Я жила весело очень долго, не пропуская ни одной тусовки. Учёба давалась мне легко, и родители не восставали против моих ночных гуляний. Я могла и в 3 часа ночи придти домой, мне бы и слова не сказали. Меня принимали как родную в любой компании. Никто и не знал моего настоящего возраста, так, иногда только я проговаривалась, типа, домой пора, завтра в школу. У всех глаза – по пять копеек, типа, так ты ещё школьница??. Здорово, когда вот так удивляются. Какое-то непонятное чувство поднимается в животе. Приятно, конечно.
Невинность я потеряла в 15 лет, и не по пьяни, как можно подумать. Всё произошло так, как я хотела. Просто я уже созрела. Оооо! Это такое сладко-мучительное чувство.
Я из этого всего поняла хорошо одно: ещё хочу! И понеслась такая улётная жизнь! Рассветы, закаты; партнёр по танцам, друг подруги, сосед по лестничной площадке, двоюродный брат…
В школе – резкий скачок вверх. Если уж человек талантлив, то талантлив во всём. Стала дерзкой, находчивой, учителя офигевали. Как Делайла из “Колледжа”. Как-то мы болтали на литературе, и мою подругу спросила о чём-то училка. Она так испугалась. Говорит, типа, за такое короткое время она не успела изучить заданную книгу. Мне за неё стало обидно. Ну почему человек из-за меня должен страдать? Я и сказала, что, зато я успела изучить прелести плотской любви.
Одноклассники в ауте, училка в обмороке, у всех челюсти на полу.
И что самое прикольное – у меня никогда не берут дневник, и родителей в школу не вызывают. То ли уважают, то ли думают, что таких, как я, только могила исправит, так зачем же мне жизнь усложнять… Тем более я всё всегда сдаю вовремя и хорошо. Учителя только перешёптываются, типа, когда ж я уроки делаю? По ночам, что ли?
Они этого так и не поймут, они ж не предполагают, что на переменах можно не только отдыхать и что историю и географию мне объясняют мои друзья под пиво. В школе и не догадываются, что я общаюсь с очень интересными людьми, которые школьные знания на практике знают. А под пиво, кстати, легче учится.
Надо мной тяготел умственный коэффициент в 150 пунктов.
В 17 лет датчики зашкалило. Я попала в жуткую депрессуху. Била дома посуду, срывала плакаты со стены, крушила всё вокруг себя, выкинула с окошка школьную сумку, кричала, рыдала, сама не понимала, чего хочу.
Потом помню, как бежала куда-то, по снегу, в голове было пусто и звенело, потом  - яркий, ослепительный свет, несколько испуганных лиц, крики, не знаю, откуда они шли, я вроде пыталась оттуда убежать и не могла. Как в кошмарном сне – хочется проснуться, жить по-настоящему и… ничего не получается.
И вот я пришла сюда. Я больше не могу. Я хочу, чтобы всё стало как раньше, а у меня ничего не выходит. Мучительно-сладкое чувство.
***
Ну, хотя бы с этой более-менее всё ясно (хотя не всё, нет – не всё). Она явно недооценивает свой голос, глубину его воздействия. Он завораживает, гипнотизирует. Смотрю ещё и ещё на ужимистую Юльку, хрупкую Катеньку, дерзкую Лену и опытную, холодную Иришку. Что-то зарождается в голове, пока не могу понять что, не могу облечь гранатовый разлив смутных предчувствий в ясную мысль. Вообще, мысли в голове блуждают, гулко ударяются друг о друга, отскакивая или, наоборот, ещё больше запутываясь. Так мудрёный узелок, развязываемый неопытными или неловкими руками, превращается в конце концов в клубок, который можно только разрубить.
И вдруг отчётливо понимаю: 15 лет… вот – та красная нить, вот – те ножницы, разрезающие непонятность.
Ах, чёрт! Дьявол, или Люцифер, или демон зла; какая теперь к чёрту разница!
Юлька, Ленка, Иринка, Катька! Боже!
Это – одна девушка, одна в разные периоды жизни, одна, развивающаяся четырьмя разными путями после тех событий, свалившихся на неё в 15 лет, а вернее, одного самого главного события, после которого часы равнодушно пробили первый час её женской судьбы.
Юленика, Юлеирка, Юликата, Юлирика, Юлика…
Я – БОГ.