«Нет, ты мне скажи, - снова завел Серега, - вот скажи. За что я древних индусов уважаю?»
Я нервно икнул, но, как и после четвертой рюмки, только развел руками. Сейчас, после седьмой, я был уже совсем не оракул.
Серега бросил в мою сторону брезгливый взгляд и полез за третьей бутылкой. Она что-то долго не открывалась, но когда разлили, Серега заметно подобрел. Выпустив мне в лицо клубок дыма, он откинулся на стуле и провозгласил: «Мудрые они потому что люди были. Жить умели».
Я не совсем понял, но решил, что лучше согласиться: «Это конечно».
Серега оторвал глаза от стакана. «Ведь как жили, - уныло продолжил он. – Не то, что нынешнее племя». Он укоризненно посмотрел на меня. Мне стало не по себе. Я помнил, что я, к сожалению, не древний индус. Да и живу я, конечно, не то чтобы здорово. Я почувствовал, что мне трудно смотреть Сереге в глаза.
Но ему было уже не до меня. «Мейсон! – заорал он. – Мей-сон! Ты где, морда, лазишь? И-и сюда!»
Орал Серега долго и от души, и в конце концов мой персидский кот Мейсон осторожно просеменил на кухню. Вряд ли он откликнулся на Серегин зов, скорее, этот зов совпал с расписанием кошачьего желудка. Обнаружив пустое блюдце, кот перебрался ближе к столу и начал тереться о мои ноги. Серега выудил его из-под стола и, держа кота за воротник, приступил к воспитательному процессу: «Ну? Ну вот… как ты живешь? А? И что, это – жизнь?»
Кот недовольно замяукал. Видно, тоже накопилось.
«Пшел вон!» – закончил разговор с Мейсоном Серега.
«А, это ты, Миша, - узнал он меня. - Так вот. Индусы. А чего индусы? А-а, индусы. Они ведь чего делали? Умер мужик – его бабу тут же на костер. Во!»
«Зачем?» – удивился я.
«Ну, ты даешь! Как это «зачем?» – да затем, что не уберегла мужика-то. Не доглядела!»
«А-а», –сообразил я.
Серега победоносно уставился на меня: «Чувствуешь, что такое мудрые люди? Ведь как жены должны были мужей любить, а?»
Не найдя полного понимания в моем взгляде, Серега опрокинул еще один стакан (он вообще принципиально не признает рюмок) и вернулся к волнующей теме: «А сейчас?! Да ты посмотри кругом! Или вон возьми свою Ленку. Ну?»
«Что – «ну?» – опять не понял я
Серега мрачно ухмыльнулся: «Ну, твоя Ленка. Она бы пошла за тебя за костер?»
«Не знаю. Я об этом не думал», - честно признался я.
«Вот! – взвился Серега. – А можешь и не думать! Не дождешься! А в гроб она тебя загонит! Да что твоя… Вот моя Томка…»
Тут Серега сильно изменился в лице, как-то весь обмяк и сжался. Его абсолютно трезвый взгляд, направленный куда-то поверх моей головы, был полон страха.
«Я тебя, паскуда, куда посылала? – звенящую тишину взорвал скрипучий женский голос, и я с ужасом понял, что забыл запереть дверь. – Куда, я спрашиваю? К собутыльникам, да?!»
«Томка», – догадался я. Действительно, это была Томка. Девяносто шесть кило живого веса. Я тоже вжался в стул. Инстинкт, наверно.
«Кран три часа течет, я его жду тут… Где слесарь?!» - бушевала Томка.
«Том, ну что ты, - прорезался голос у Сереги, - Том, ну, все путем, Том…» Развить мысль ему не удалось – прогремела затрещина, за ней вторая. Через минуту Серегу увели.
Мне стало тоскливо. На кухню снова просочился Мейсон. «Такие дела», – объяснил я ему, как мог.
В комнате начали бить часы с кукушкой. Ленкины любимые. Господи, шесть уже! Сейчас же Ленка придет, Ленка! Ну почему я не древний индус?