Там, за окном, застыл мороз. Воздух, обращенный в незримую стекловату, еще полчаса назад рвал наши легкие. Ты курил. Скажи, так теплее?
Проклятый город! Здесь даже в мороз запредельная влажность… Даже в мороз здесь толпы дожидаются чего-то на остановках… Кашляют, курят, пьют… Зима…
Зима осталась за окном.
На жирной плите пыхтит чайник, добавляя узоров на стекле… Сейчас будет чай. Устало хрипит твой магнитофон. Скажи, кто старше – он или чайник?
Да хватит курить! От твоего дыма в кухне уже сумерки.
Ты медленно поворачиваешь голову и смотришь на меня. Я не спала две ночи.
Ты улыбаешься, и сигарета смешно кривится в углу твоего рта. Ты не брился двое суток.
Надо выключить чайник, но лень. Старенькие занавески жадно впитывают тепло, которое принесли мы, этот чайник и газовая горелка. Впопыхах они не замечают, как пропитываются сигаретным дымом…
Я по старой памяти ставлю «АукцЫон»… «Остановите самолет, я слезу! Остановите самолет… я слезу…» Твой магнитофон шипит и жует… Песня теряет свою значимость в этой пыльной и почему-то уютной кухне… Как странно…
Мы вернулись с концерта. Там тринадцатилетние подростки прыгали и орали «Хой!» Ты улыбался и свистел кому-то, я щурила глаза и думала, что мы немногим отличаемся от этих детей…
Теперь ты тоже улыбаешься… Мне так холодно… Так холодно… Ты выплевываешь окурок и берешь меня за руку… В твоих ладонях совсем мало тепла… Легче подойти и обнять чайник…
Ты садишься на корточки и внимательно смотришь в мои глаза. На полу сиротливо вспыхивает огонек сигареты…
Молчу. Чудесная зима! Удивительный город… В каждой подворотне мне пели о смысле жизни, о любви и вечности… Каждый дом здесь смотрит исплаканными окнами, а мосты целомудренно изгибаются над канавами грязных слез…
Ты гладишь мои руки осторожно, как будто они могут растаять от твоего прикосновения… Я и не знала, что это так приятно. Когда кому-то можешь отдать свои руки…
Стоп.
Зачем ты так удивился? Удивление не идет твоей небритой физиономии.
Я быстро встаю и подхожу к окну.
Там фантастические узоры… Ледяные папоротники и хвощи. Наше карбоновое прошлое… Я начинаю думать о динозаврах, о ледниках, о мамонтах… О ничтожных людишках, подобно паразитам захвативших эту чудную планету… Я думаю о чем-то, лишь бы не помнить, что ты стоишь у меня за спиной…
Ты берешь меня за руку.
От холода и дешевого портвейна шрамы взбухли и раскраснелись… Как странно… В самый неподходящий момент…
Ты смотришь на меня и спрашиваешь о чем-то… Так тихо, так неуверенно, как будто я могу тебя ударить… Разве я могу сделать тебе больно?!! Могу… Потому промолчу.
Ты проводишь пальцами по тонким красным полоскам, охватывающим, как браслетами, мои синие вены. Дрожь… Дрожат твои всегда уверенные пальцы.
За окном застыл мороз. Такой жуткий мороз. Ты спрашиваешь, было ли мне больно.
Может быть. Я забыла. Давно забыла. Если бы ни эта проклятая зима!
Ты говоришь, что не знал. И не мог подумать. При этом путаешь слова, как малый ребенок. Зачем ты мне это говоришь?!!
Целуешь меня… Неуверенно… В лоб… Тут только я замечаю, что все мое лицо покрыто испариной… Как холодно…
Я дотягиваюсь до плиты и выключаю горелку. Чайник давно уже выкипел…
Потом вдруг чувствую, как зачем-то текут слезы по моим щекам… Грязные слезы…
Я вовсе не хочу плакать и потому улыбаюсь.
Твой мафон по-прежнему что-то орет, но уже не важно – что… Я смотрю на тебя, медленно освобождая руку. Ты не держишь меня.
За окном стынет мороз. Я спрашиваю, насколько теплее, когда куришь?