«Пропало чувство юмора. Особые приметы: достаточно тонкое и сдержанное, с компьютерным уклоном. Сильно зависит от погоды и других обстоятельств: при высоком атмосферном давлении, ясном солнце, а также во время приема вовнутрь алкоголя – изощренное и искрометное; в противном случае и после употребления большого количества вышеназванного вещества – мрачное и склонное к почернению. Прошу срочно вернуть за вознаграждение», - крупно и разборчиво, как и требовалось, было написано в моем бланке. Дальше стоял номер телефона. Я протянул заполненную бумажку девушке в окошко.
- Триста сорок шесть знаков, - невозмутимо констатировала она. – За срочность доплачивать будете?
- Да, конечно, - кивнул я и торопливо полез за кошельком.
- Ждите ваше объявление в завтрашней газете. Следующий!
Я вышел на улицу. Странное ощущение: весна, солнышко светит, а я чувствую себя так, будто тяжело болен. Словно вдруг одним махом стал инвалидом: ослеп или же оглох. Даже Маринку заметил не сразу.
- Макс, привет! – весело прощебетала она. – Ты с чего это какой-то совсем никакой?
- Да вот, понимаешь, беда у меня случилась, - я принялся путано объясняться.
Хорошо, что Маринка – изумительная девушка. Можно сказать, повезло мне с ней. Сразу уловила всю суть и глубину проблемы.
- А когда ты это обнаружил?
- Да вчера ночью, когда принялся читать рассказы первоапрельского конкурса. Ни разу даже не улыбнулся!
- Ну, это – еще не показатель, - буркнула она, да только я мимо ушей пропустил.
- Вот я и подумал, что плохо дело. Полез на сайт анекдотов – и тут скукота. А уж сегодня, когда народ рассказывал подробности чьей-то там вечеринки, и все пополам складывались, а меня тоска грызла – все, думаю! Приплыл…
- Может, кто из ребят позаимствовал? Шутки ради, а?
- Да спрашивал, - я безнадежно махнул рукой. – Всех обзвонил, только без толку!
- А в милицию не обращался?
В опорном пункте правопорядка стоял крик и ор. Две находящиеся в изрядном подпитии тетеньки бальзаковского возраста периодически стремились растерзать парнишку лет двадцати с физиономией, не обезображенной интеллектом, а милиционеры доблестно пытались их растащить и навести хоть какое-то подобие порядка. На нас, понятное дело, никто не обращал ни малейшего внимания.
В общем, после получасового наблюдения этой картины мы поняли, что тетеньки встретились почти случайно и решили посидеть, пообщаться. Купили бутылочку-другую портвешка и устроились в сквере на лавочке, потому как в кафе – гнусная обдираловка, и на эту сумму они смогли бы взять разве что грамм по сто. В общем, сидели себе, жизнь вспоминали, косточки знакомым мыли, как вдруг является это…(в качестве определения сущности молодого человека фигурировали практически все известные мне обороты русской ненормативной лексики) и начинает справлять малую нужду прямо рядом с ними.
Парнишка же объяснял, что он только что принял минимум литра два пива, а ведь организм-то не резиновый. А если какие-то… (его определения с точностью до пола и возраста полностью совпадали с дамскими) тут сидят и пьянствуют, то что же ему теперь, лопнуть, что ли?
Положение усугублялось тем, что сотрудникам органов требовалось составить протокол. При этом каждая реплика, ответ на любой вопрос, заданный одной из сторон, приводил к новым покушениям на оппонентов. И так – по надцатому кругу.
- Извините, - робко произнесла Маринка. – Кто-нибудь мог бы нам помочь?
- Я-а-а! – радостно вскинулся милиционер с погонами лейтенанта, а остальные только скривились от досады на собственную нерасторопность.
Мы прошли в соседнюю комнатушку.
- Так, что у вас случилось? – лучащийся энтузиазмом лейтенант приготовил несколько листков писчей бумаги, достал ручку.
- Видите ли, - Маринка бросила на меня быстрый взгляд, взяла инициативу в свои руки и принялась более-менее связно излагать произошедшее.
А мне оставалось только наблюдать за тем, как постепенно стекленели глаза милиционера, и в них поселяелась непреодолимая зависть к коллегам, имеющим дело с обычными, психически здоровыми пьянчужками.
- Понимаете, тут у нас такое дело… - слуга закона бекал, мекал, шумно вздыхал и, по всей видимости, с трудом удерживался от желания набрать «03».
- Пойдем отсюда, - вздохнул я. - У людей и без нас забот хватает.
Маринка – просто чудо, приехала вечером ко мне домой. Ну, пива взяли. Сидим, потягиваем себе потихоньку в полнейшем унынии. Я молчу, как рыба об лед, а она только тихонько вздыхает. Вдруг – звонок в дверь. Заявляется какой-то парень, морда которого мне смутно знакома. Только вот никак не могу вспомнить, где я видел эту наглую ухмыляющуюся рожу. Дать промеж глаз, что ли?
- Чего уставился? – осклабился тип. – Так и будем стоять на пороге, да?
- Ты – кто?
- Кто, кто… - он развернул меня к зеркалу и сунул свою физиономию рядом, - Смотри!
Ё-моё! Только сейчас я понял, где я его видел: именно там, в зеркале, каждый день, когда брился. Он был точной копией меня самого, только, в отличие от моей постной хари, его ряшка светилась довольством.
- Ну, догнал?
Я только ошалело помотал головой.
- А еще объявление в газету давал, в милицию ходил, - откровенно издевался он.
- Так… Так что, ты – это оно?!
- Наконец-то! – он повернулся в сторону оторопевшей Маринки и отвесил шутовской поклон. – Разрешите представиться! Я – веселая половинка господина Макса, его, так сказать, чувство юмора!
- Так где тебя, гада, носило?! – взорвался я.
- Ну, не кипятись! Праздник на носу, первое апреля. Вот мы с ребятами и собрались: сам понимаешь, спланировать кой-чего надо, организовать. Думал, ты и не заметишь. Ладно, давай объединяться. Вы, Мариночка, отвернитесь, пожалуйста, а ты закрой глаза и постарайся максимально расслабиться…
На меня будто накатила какая-то волна, и уже через мгновение мир засиял яркими красками, а жизнь стала прекрасной и удивительной.
Когда я вышел из душа, Маринка уже устроилась в кровати.
- Что-то ты трусоват, - разочарованно произнесла она.
- Ну, это – не проблема! Сейчас сниму, и все будет в порядке. А тебе разве не нравятся мои трусы?
- Эти, с пуговичками? Смешные… Но облегающие лучше.
- Облегающие, говоришь? Это зверь есть такой, облигатор называется. Живет в болотах Флориды и продает облигации.
- А кто такой тогда аллигатор? – улыбнулась она.
- Аллигатор? Совершенно несерьезное существо. Он только лягается.
- А жираф? А бегемот?
- Жираф? - я на секунду задумался. – Помнишь, микроавтобус такой был, «РАФ»? Так вот это – точно такой, только жирный. А бегемот – это тот, кто все время бегает и на бегу все проматывает.
- Да снимешь ты когда-нибудь эти свои трусы?! – потеряла терпение Маринка. - Или они тебе чрезвычайно дороги?
- Ну, если бы были дороги, я носил бы их на голове.
- А разве – не носил? Я же помню ваше любимое общажное развлечение: напяливать трусы друг другу на башку!
- Я же – не себе, я – другим, - пожал плечами я.
- Ага, ты был альтруистом.
- Нет, аль-трусистом, - хмыкнул я и выключил свет.
А где-то на самом донышке души сладко посапывало, свернувшись калачиком, мое чувство юмора. На сегодня его работа была закончена.
Март 2003,
Стокгольм.