- КееееееА! – Буковку «И» впереди боевого рыка Евлаль не выговаривала. Она глубоко вдохнула и тут же прыгнула. Вперед и вверх. А там… Руки ее, непроизвольно сжатые в кулаки, оказались точно приведены в положение защиты жизненно важных органов – промежности и плоской бутылочки из нержавейки, взболтнувшей было в момент подскока янтарной внутренностью с тараканьим запахом и вкусом.
Левая, сердечная грудь Евлали в полете выскочила из холстины домотканого банного халата с вышитыми на непричинных местах маскировочными розочками и замерла, уставясь любопытным соском вперед, в будущее.
И тут внимание наблюдателя, неимоверно ускорившись, и в то же время оставшись незамутненным интересом к происходящему, стало перемещаться вокруг Евлали с левого боку на правый, не забыв при этом отчетливо рассмотреть особенно аппетитную в боевой агрессии корму девушки. Сделав положенный полукруг, внимание застыло как вкопанное, предоставляя следовавшим за ним оглядеться в поисках продолжения действия.
- Матрица, тля, бга-га-га! – Во время пьянок и боевой турийи ничто не ускользало от внимания Евлалии.
- Тьфу ты! – Она смачно сплюнула, по-девичьи стеснительно отвернувшись от внимания наблюдателя, этим выражая отношение к увлеченному технотронными фильмами миру, и, полетев, наконец (пишем вместе), дальше, мыском черной лаковой туфельки разнесла галогенную лампочку Ильича, висевшую под закопченным потолком избы.
Посконное жилище погрузилось в патриархальную интимную темень, в которой Трухановская (Евлаль любила свою девичью фамилию) могла скрытно приземлиться на свои упругие загорелые ножки.
Так она и сделала, поглядев предварительно по деревенской привычке, впитанной недавно с молоком гипнопедии, в окно. За окном Сыти не наблюдалось. Должно быть, она доедала роту спецподразделения, по ошибке вызванного на Подворье вместо пожарников.
- Только сунься, Падла! – Вальяжно решила Евлалия в холодном ожесточении пубертатного периода развития боя.
- МЫРрррррррррррррр… Миау! – И какое же чуткое животное не откликнется на зов? Морда Сыти доверчиво сунулась умилительно розовым, облизнутым носом в некрашеную раму простого лесного дерева. С густых усов ее стекала необычайно красная в ярком солнечном свете то ли кровь, то ли жижа очень сильного по колеру кетчупа.
- Химия! Вот и в Сибирь добралась. Далеко же простирает она руки в дела человеческие… – Вспомнила Евлаль высказывание зачинателя русской литературы и мозаики, прикидывая сможет ли она потом простирнуть кое-что из личных вещей в Тайде, или поможет только кипячение.
Всю голливудскую электронику теперь собирают в Китае, – некстати вспомнила Трухановская пьяное откровение шефа с последней планерки.
- Ну, китаЙода, да пребудет с тобой жЫла! – Евлаль не любила жадных и так накручивала себя перед схваткой.
- А, ладно, все это потом! Как говорится, А-ля ПрОшу пана до гыллякы! – Этими польскими прибаутками болело все Подворье. Е.Трухановская выдернула из-под черной полированой доски стола для переговоров, занимавшего центральную половину избы, приделанный там скотчем пулеплет дуломат и застыла наизготовку.
- Миау… МЫРррррррррррррр! – Желтые драконьи глаза Сыти по-весеннему открыто подмигнули солнышку в небе и дедушке Ленину, прилепленному пластилином за вспотевшей (надо, надо бы бросить курить!) спиной Евлали. И Сыть снова ткнулась всею мордою в оконную раму.
Стекла бдзинькнули и осыпались. Они осыпались так же легко, как осыпается мишура колготни дня, если ты сидишь на закате в пользе Лотоса на горке над норовистой симбирской речкой Свиль.
Стекла осыпались, и, сквозь хлопушки выстрелов на дворе Подворья (должно быть, подъехала вторая рота пожарников, стрелявшая теперь Сыти в незащищенный тыл) Евлалия задумчиво вспомнила детство и приняла единственно верное решение.
- Ааааа… И кольт с ним с магнумом! – В боевом состоянии Трухановская ругалась исключительно технически. Она поудобнее откинулась всем телом на красиво напруженную ногу и вспорола двойным кровавым стежком правое полумордие похотливо улыбающейся Сыти.
- Ничего, из левого разведем! – Вспомнила она указание Центра брать Сыть только неживой и перевела острым ноготком вороненый рычажок боя на трассирующе-подрывательные заряды. Новая очередь, длиной своею будто взятая из самой глубины перестройки, вспорола утренний воздух избы и левое полумордие Сыти. И это было правильно. Потому что развести Сыть в следующей серии по заданию Центра Евлаль собиралась из левого предсердия.
- Жестокой меня сценаристик сделал. - Подумала она и подула в чадящее желтым дуло пулеплета, на боку которого начищенной латунью сияла наградная табличка с гравировкой самого Главкома: «Е.Трухановской на славную слежбу».
Евлаль улыбнулась. Только она знала секрет этого, подброшенного в реквизит изделия. При нажатии на четвертый в третьем ряду винтик, крепивший табличку к корпусу, «реквизитная» железка превращалась в стандартный армейский АКа-50, в женской среде именуемый «Троицкий», абсолютно черного цвета, снабженный к тому же дополнительной лентой патронов с гидроосветлителем.
- СааааньятАааа – Промычал сквозь жвачку приглашенный по последней моде в сибирскую кинолигу второразрядный голливудский реж.
- Ты бы еще сказал «сайленсио». – Процедила сквозь зубы не чуждая тусовок Евлаль.
Площадка Подворья ожила, забурлила, стала кашлем разгонять чрезмерно сизый, как на Мирной картине Пикасоса, дым. Забегали осветители, массажистки и имиджмейкеры. За овином прошел пьяный Змей Горыныч, переодетый для очередных съемок Иванушкой. И только один человек был неподвижен среди этой суеты. Он сидел подле развалившейся в небытии Сыти, уложив ее голову на полосатые брюки своих колен. В скупой мужской щетине Михана Фенова, польского сценариста и бессменного любовника трех последних актрис, игравших Сыть, стояли недецкие слезы. Мужским шершавым языком он слизывал их с буйной поросли волос вокруг губ и бубнил, бубнил, бубнил себе под нос:
- Матка Броска, я так больше не могу, я напишу, напишу, напишу, еще напишу, чтобы ты жила, ходила в школу, встречалась с красивым парнем Лео… Он… Ом… падме… Т.е. Падре… Т.е. чтобы не из желудочка тебя разводить, чтобы не надо этих титановых пуль с радиоуправлением прямо в твою чудесную мускулистую грудину в каждой серии, чтобы ты все смогла сразу, чтобы «выстрелил и забыл»…
16.3.03