Вырыв другому яму, он аккуратно застелил ее ветками, стряхнул с лопаты землю, смахнул пот и, тяжело дыша, поплелся за кусты, в наблюдательный пункт.
Дорога была пуста.
Закурив, он бросил гордый взгляд в сторону своего детища. Яма получилась на славу: просторная, глубокая, с ровными краями. «Не яма, а дворец!» – похвалил он свое творенье.
Прошло полчаса. На дороге все так же ни движенья. «Ну где этот другой? – занервничал он. – Где его хваленая пунктуальность?»
Он вылез из укрытия, прошелся по краю ямы и еще раз внимательно осмотрел ее с близкого расстояния. Так она показалась ему еще лучше. Чистая, красивая, уютная. Он даже причмокнул от удовольствия: хороша, зараза! То-то! Знай наших! Да другой бы себе ни в жизнь такую не вырыл!
Он просидел возле ямы еще час. Другого все не было. Ему стало обидно, в голову полезли нелицеприятные мысли: «Вот он, другой! Все-то у него не как у людей! А лучше, да еще как! И жена у него красавица, и должность прибыльная, и дети умные. Все ему: и деньги, и почет, и уважение. И блат у него везде. А хочешь – премию какую дадут. Да что дадут - на дом привезут, только и надо будет, что расписаться в получении! Самолет хочешь - пожалуйста! Вон в гараже стоит. Или там картину знаменитого художника по дешевке – вон уже заворачивают! Или хочешь яму – нет проблем! Вон она, ласточка, ждет, не дождется, когда он соизволит выйти на дорогу! Так ведь и то лень! Сам-то, небось, и палец о палец не ударил! Привык выезжать на чужом горбу!»
Он посмотрел на свежие мозоли, перевел взгляд на чудо-яму, и тут его что-то кольнуло изнутри: «И такую яму – тоже другому?! Ну уж нет! Этот номер у Вас не пройдет, уважаемый!»
Он разобрал ветки, покрывавшие яму, выбрал несколько кольев, отыскал подходящую дощечку и начал устанавливать знак.
«Осторожно! Ведутся работы! Объезд», – издалека прочитал предупреждение другой и, вздохнув, повернул по направлению стрелки.
Выбравшись из засады, он зло посмотрел вслед другому: «Явился! То болтается где-то целый день, а тут примчался на готовенькое! Нет уж, дудки! Самому нужна!»
Убедившись, что другой уже не вернется, он для верности еще раз обвел взглядом местность и, бормоча: «Пускай сам себе роет! Не переломится!», стал осторожно спускаться.