Зарплату опять не заплатили. Обещали, но не дали, и даже не обещают больше. Говорят, завод стоит - денег нет, не заработали. Начальство почему-то меняет машины и ездит отдыхать за границу. Оно заработало?! Вопрос, конечно, риторический, а на риторические вопросы ответов никто не дает.
Жизнь теперь такая - хочешь жить, умей вертеться, а вот вертеться Вера Викторовна не умела. Думала, что сможет прожить жизнь, как ее родители, тихо и честно, пусть на маленькую, но зато на постоянную зарплату. Но увы, даже эти заработанные крохи не выплачивают, опять предложили пойти в бессрочный отпуск, естественно за свой счет. А где он свой счет? Кончился давно! Вера Викторовна пересчитала оставшиеся в кошельке деньги, прикинула сколько сможет купить на них буханок хлеба. Не густо.
"Скажите спасибо, что удалось отстоять вас от сокращения", - сказал начальник, подписывая заявление. Спасибо, конечно. Вера Викторовна прекрасно понимала, что дипломированные технологи в ее 48 лет, сейчас никому не нужны. Нужно идти на курсы, переквалифицироваться, но курсы стоят денег, а где их взять? Да и перспектива трудоустройства после курсов выглядит весьма сомнительно, кому нужна старуха, когда полно молодых, красивых длинноногих со знанием компьютера и иностранного языка.
"Сейчас только ленивый не может заработать. Ну, ты посмотри сама, на каждом столбе объявления - требуются, требуются, требуются. Возраст и образование значения не имеют, а зарплата такая, что на твоем заводе тебе и не снилась!" - увещевала Веру Викторовну сослуживица Нина. Нина действительно подрабатывала в куче новоиспеченных фирм, постоянно появлялась на работе с какими-то баночками или сверточками, и вовсе не выглядела, как человек, которому вот уже три месяца не платят зарплату. С легкой руки Ниночки Вера Викторовна, заплатив пятьдесят тысяч, стала дистрибьютером фирмы по продаже лечебной косметики.
"Вам очень повезло!" - щебетала миловидная девушка с идеально гладкой кожей. - "Набор в нашу фирму ограничен, и мы стараемся брать людей с медицинским образованием. Наша продукция замечательная, и пользуется колоссальным спросом.
Уже за завтрашний день, вы вернете себе деньги, которые затратили на контракт, а потом научитесь и будете зарабатывать все больше и больше. К нам приходят такие же пенсионеры как вы, которые не знают, как свести концы с концами, и уже через пару месяцев работы у нас они покупают дачи и машины... А главное ваша собственная кожа. Когда вы начнете пользоваться нашим кремом, вам никто не даст ваши 60..."
— Мне 48" - поправила ее Вера Викторовна.
— Тем более - не унималась девушка, - Вот посмотрите на меня, ведь у меня тоже были морщинки и пигментные пятна, а запах!" - девушка сунула баночку с кремом под нос Вере Викторовне, - ну, а главное цена, она ведь просто смехотворна для такого качества.
Насчет цены, Вера Викторовна хотела не согласиться, но с другой стороны ради молодости и здоровья действительно денег не жалко. В общем, Вера Викторовна с легкостью обменяла все имеющиеся деньги на маленькие баночки с кремом и пачку рекламных проспектов, и окрыленная вышла из новоиспеченного офиса.
Но "окрыленность" вскоре начала таять. Все с интересом рассматривали проспекты, соглашались, что крем действительно замечательный, но не покупали, у других покупали, а у нее нет. Вроде бы она делала все правильно, выучила текст, обзвонила знакомых по телефону, даже пыталась подходить к прохожим на улице, но увы... Знакомые вежливо отказывались, а незнакомые посылали подальше, в соответствии с собственным воспитанием, обычно далеко.
Последняя попытка оказалась совсем плачевной - молодой человек, вовсе не стесняясь, своей девушки, пригрозил, что запихнет этот крем Вере Викторовне, в какое-то место, о существовании которого, Вера Викторовна не имела ни малейшего понятия, но парень ринулся выполнять свою угрозу, и бедная женщина, с трудом вырвавшись из цепких рук, убежала, провожаемая хохотом его подружки.
Больше Вера Викторовна к прохожим не приставала. Потом была попытка продать крем по дестрибьютерской цене, потом по цене в два раза меньшей дестрибьютерской, но в итоге, так все десять баночек остались у нее. Поняв, что с продажей ничего не получилось, Вера Викторовна намазала чудодейственный гипоаллергенный крем на собственную физиономию. Честно говоря, она не ждала от этого шага ничего хорошего, но результат превзошел все ожидания. Лицо покрылось красной сыпью, и еще потом месяц зудело и чесалось. В общем, сейчас она мажет этим кремом сапоги, которым уже собственно все равно, чем их мажут, так как они дожили до сверх преклонного возраста, и совершенно непонятно почему еще не развалились.
Ниночка, пожалев Веру Викторовну, взяла ее к себе, в очередную фирму, где она работала консультантом по продаже лекарственных средств. "Это золотое дно" - убеждала ее Ниночка, - "Многоуровневый маркетинг - ты когда-нибудь слышала, что это такое?" и, увидев, что Вера Викторовна отрицательно мотнула головой, взяла листок бумаги, и начала рисовать, нечто похожее на пирамиду. "...Вот, с этого момента, деньги сами начинают идти в твои руки, фирма платит зарплату в тысячу баксов, естественно своей продукцией, плюс баллы, плюс разница цен..." Вера Викторовна была уверена, что никогда не дойдет до "этого момента", но не стала обижать подругу, и согласилась попробовать. “Я тебе дам несколько баночек совершенно бесплатно, под мой контракт, отдашь деньги, когда продашь. Да и сама попринимай – лекарства замечательные, только из натуральных продуктов. Я, например, больше не принимаю никакой химии…” И Вера Викторовна пообещала, что приедет к Ниночке домой.
Бесплатно, оно конечно бесплатно, но Ниночка жила на другом конце города, поэтому пришлось покупать жетон на метро, а потом 3 тысячи платить за маршрутное такси (и столько же потратить на обратную дорогу). Ниночка долго не открывала, а когда дверь открылась, Вера Викторовна увидела, что она держится за живот.
-Проходи, - простонала Ниночка, провожая подругу на кухню, - Подожди минутку, - Ниночка приняла таблетку "Но-Шпы", и стала выставлять на стол бутылочки. Вере Викторовне пришлось заплатить еще 5 тысяч, за буклет, в котором предлагалось забыть о болях в животе, и она поняла, что никому предлагать это лекарство не будет, и пять высоких бутылочек заняли свое место на холодильнике, рядом с десятью маленькими баночками…
По телевизору передавали гала-концерт, чествовали ее любимую актрису. Сколько же ей лет? Еще девчонкой, Вера бегала в кино на фильмы с ее участием, значит никак не меньше шестидесяти. Надо же, а выглядит совсем, как девушка, модное короткое платье, туфли на высоких каблуках и распущенные по плечам волосы. Вера представила себя в таком виде и горько усмехнулась. А актриса рассказывала о том, как познакомилась с мужем, и звонко смеялась, показывая ослепительно белые зубы. Свои ли? А впрочем, какая разница.
На сцену поднялся юноша, совсем мальчик, с огромным букетом цветов. По возрасту, он вполне бы мог быть ее внуком, но он был ее мужем, и видел в ней не реликтовое растение с десятками штампов в паспорте о браках и разводах, и не мешок с деньгами, он видел в ней женщину, все еще красивую и желанную, и его глаза светились любовью.
А потом выступали наши звезды – Аллегрова, Пьеха, Пугачева - и Вера Викторовна, вдруг подумала, что все они тоже бабушки. "Бабушки" - к этим молодым, красивым женщинам, легко двигающимся по сцене, никак не шло это слово. Они пели, танцевали, смеялись, они влюблялись и воспитывали внуков, – они жили. А она… Вера Викторовна вдруг осознала, что сама-то не живет очень давно. Она посмотрела в зеркало на свое изможденное худое лицо, и ей себя стало ужасно жалко. "За что, за что жизнь так наказывает ее? Что она сделала плохого?"
Вначале она все ждала, что черная полоса в ее жизни кончится, но потом поняла, что это и не полоса вовсе, а полуплоскость. Бесконечная, черная наклонная полуплоскость.
Вера Викторовна уронила голову на стол и стала вспоминать свою жизнь.
А началось все, когда Вера еще училась в техноложке. Хорошо училась, жизнь не предвещала никаких тревог, и надо же, чтобы на третьем курсе к ним в группу перевели этого подонка - Ерофеева.
На студенческой вечеринке в общаге, пьяный Стас ее изнасиловал грязно и грубо. Вера забеременела, и Стас, как он выразился, - "как порядочный человек" на ней женился, но жизни, увы, не получилось. Вера не испытывала к мужу ничего кроме отвращения, а Стас при каждом удобном случае говорил, что женился на ней только из-за ребенка. Он по поводу и без повода впадал в ярость и запросто мог ударить супругу, обзывая ее при этом сучкой и потаскухой, хотя в Вериной жизни он был единственным мужчиной.
"Подонком он был, а не мужчиной" – прошептали губы Веры Викторовны, и она опять погрузилась в воспоминания.
Муж все больше пил. Чтобы его не выгнали из института, Вере приходилось учиться и за себя и за него. Она считала ему курсовики и писала за него рефераты, но ее усилия оказались напрасными, Стас потерял всякий интерес к учебе, и его все-таки выгнали.
Игоречек родился совсем больным. Двенадцать часов боролись врачи за его жизнь, они победили, но с этого дня жизнь Веры Викторовны превратилась в настоящий кошмар. Конечно, Верочка любила сына, насколько можно любить красное, вечно орущее существо, но ребенок забирал все силы и время. Сыну было необходимо постоянное медицинское наблюдение. Консультации хороших специалистов, массаж, и импортные лекарства, которые могли помочь - требовали денег. Вере пришлось перевестись на вечерний, и устроиться работать. По утрам она разносила газеты, потом бежала на завод, потом в институт, а после занятий мыла лестницы в подъезде. Ребенок оставался с Вериной мамой, которая, чем могла, старалась поддержать дочь.
Стас же вел себя так, как будто его это все не касалось. "Ты даже ребенка нормального родить не смогла!" – упрекал он жену, как будто бы это она напилась до беспамятства, в тот злополучный вечер. Вид орущего ребенка и запах мокрых пеленок, отбили у Стаса последнее желание сидеть дома, он стал приходить домой все позже, ел и ложился спать. А когда сын проплакал три ночи подряд, Стас собрал чемодан.
"В этом доме даже выспаться, не дадут!" – буркнул он, и ушел за дверь. Больше Вера его не видела. Она боялась, что он вернется, учинит скандал, будет ее бить, но муж, как в воду канул.
Без Стаса жить стало легче, можно было больше не бояться, что он отнимет деньги или изобьет. Жизнь потихоньку налаживалась. Вере повысили зарплату, и она бросила работу на почте, чтобы проводить, как можно больше времени с сыном и мамой.
Все бы ничего, только мамино здоровье постоянно ухудшалось. Больное сердце. Врачи сказали, что ей ни в коем случае нельзя нервничать. А, как же тут не нервничать? Вид измученной дочки, не выспавшейся, с синяками под глазами, болью отзывался в сердце матери. Не о такой судьбе она мечтала для своего единственного ребенка.
Иногда ей хотелось придушить внука подушкой, ведь это из-за него дочка не высыпается, надрывает здоровье непосильной работой, да и личную жизнь никак не может устроить. Где уж тут говорить о личной жизни, когда вид у дочки – "краше в гроб кладут". Да и кто, выдержит соседство с этим орущим и пускающим пузыри существом, самой иногда хочется бежать, куда глаза глядят. Но вместо этого бабушка брала вырывающегося ребенка на руки, и терпеливо качала, ходя из угла в угол комнаты, тихонько напевая колыбельные.
Самым же страшным для бабушки было видеть, когда с Игоречком случались приступы. Он весь выгибался, начинал хрипеть и задыхаться, а на губах выступала пена. Бабушке казалось, что скорая едет целую вечность, она ужасно волновалась, и обычно в этот же день с Верочкиной мамой тоже случался приступ.
Детский организм оказался крепче…
Вера не представляла, как будет жить без мамы, но ради сына она должна была выжить. Как-то так, получилось, что у всегда веселой и общительной Верочки, совсем не осталось друзей, и все упало на ее хрупкие плечи. На похороны не хватало денег, ребенка не хотели брать в ясли, а на работе давать дни за свой счет, но она жила ради ребенка, и ради него добивалась невозможного.
Когда сыну исполнилось три года, врачи сказали, что его жизни больше ничего не угрожает. В борьбе со смертью Вера победила, но остались другие проблемы. У Игорька была очень плохая память, он не мог запомнить ни строчки из стихотворения. А еще он был очень капризным и каким-то агрессивным. Если что-то ему не нравилось, он бросался на пол и закатывал истерику или бросал в Веру свои игрушки. До сих пор у Веры Викторовны остался шрам от его металлического грузовичка. Но Вера все ему прощала. Она терпеливо занималась с сынишкой и водила по врачам, а когда он пошел в школу, часами делала с сыном уроки.
Первый раз Вера поняла, что все ее усилия напрасны, когда сын учился в шестом. У его одноклассников стали пропадать вещи, и когда Вере сказали, что их ворует ее сын, она не поверила. Зачем ему воровать, ведь у него все есть?! Игорька пришлось перевести в другую школу, но там все повторилось. Вера Викторовна нашла дома украденные вещи, и проплакала всю ночь. Она поняла, что сын тяжело болен, но как ему помочь, она не знала.
В четырнадцать сын начал курить, и потом стал куда-то уходить, несколько дней не ночевал дома. С Верой он почти не разговаривал, а смотрел на нее, как на что-то готовящее еду, покупающее одежду, и дающее карманные деньги. Вера ходила в милицию, но участковый сказал, что у него других проблем хватает, надо лучше воспитывать сына, вот и все. А через месяц пришли люди в форме и Игоречка забрали. Его подозревали в краже. В тот раз его быстро отпустили, но вскоре посадили за хулиганство. У Веры не было ни одного спокойного дня, душа болела за сына, но она ничего не могла сделать, сын совершенно вышел из-под контроля, и она ждала от жизни все новых бед.
Когда сыну исполнилось 25, он поехал с друзьями на рыбалку. Вера не удивилась, что он не пришел ночевать, к тому времени, он часто отсутствовал неделями дома. Сердце почему-то ныло, но она успокаивала себя, что с ним не должно ничего случиться.
Дней через десять, Веру пригласили на опознание тела. У трупа было какое-то чужое раздутое, изуродованное лицо, но материнское сердце сжалось, оно почувствовало раньше, чем понял мозг - на столе лежал ее Игоречек.
Как ни странно, но в начале Вера почувствовала какое-то облегчение. Теперь она знала точно, где находится ее сын. Можно было больше не бояться звонков из милиции, не опасаться, что в квартиру завалятся подвыпившие ребята и потребуют денег, и не видеть пьяных девиц, караулящих Игорька на лестничной площадке. Но это была защитная реакция организма. Вскоре Вера ощутила такую пустоту! Всю свою жизнь она жила ради сына, всю жизнь она посвятила только ему, а теперь его нет. Ее Игоречка нет, и ей не для кого больше жить. Все ее муки и страдания оказались напрасными, сына она не уберегла.
Вера почувствовала, что ее жизнь кончилась, так и не успев начаться. Последующие три года она не жила, она существовала, ходила на работу, спала, готовила еду. Она старалась не задумываться о завтрашнем дне, пока жизнь не столкнула ее со следующей проблемой – нет работы, нет денег, вообще ничего нет. Сегодня в булочной она видела почти слепую старушку, в заштопанном платке, и ботинке подвязанном бечевкой. Бедная женщина медленно, на ощупь подошла к кассе, дрожащими руками достала из кошелька деньги, ей даже не хватило на пол буханки хлеба.
"Неужели меня ждет такая старость!" – в ужасе подумала Вера Викторовна. "Нет! Не хочу! Не хочу!" – сказала она вслух, хоть ее и никто не мог услышать. "Чем так жить, лучше повеситься!". Повеситься? А что? Ее в этой жизни ничего не держит. Вера посмотрела на крюк в потолке, на котором висела люстра. Пожалуй, не выдержит. Еще обвалится на меня вместе с соседями. Сейчас довольно часто в газетах и по телевидению, рассказывали о людях добровольно ушедших из жизни. Молодые девушки обычно вскрывали себе вены. Вера плохо представляла себе, как это делается, знала только, что лучше лечь в ванну с горячей водой, и следовательно, этот способ отпадал, так как горячую воду отключили две недели назад. Можно было еще выбросится из окна, хотя второй этаж, а внизу газон. Вероятность после прыжка остаться инвалидом большая, а вот разбиться насмерть почти никакой. Вообще-то дом шестиэтажный. Вера вышла на лестницу, поднялась наверх, и посмотрела в окно. Внизу находились заполненные мусором бачки. Вот так, быть выброшенной на помойку, и в прямом и в переносном смысле! "Нет, не хочу!" - сказала себе Вера, и вернулась домой.
Вообще-то у соседей по площадке, окна выходят на покрытую асфальтом площадь. Интересно, как бы они отреагировали на такое предложение : "Извините, я вас надолго не задержу, только из окошка вашего прыгну, и все". Бред, конечно! Остается последний способ – отравиться.
Конечно, можно было продать квартиру, и напоследок шикануть, прогулять полученные деньги, съездить в круиз, побывать хоть под конец жизни в ресторанах и позагорать на пляжах, но Вера чувствовала, что это не принесет ей радости. Ей ничего не хотелось, она устала от жизни, очень устала.
Вера Викторовна взяла кошелек и спустилась в аптеку. К ее удивлению любые снотворные можно было купить просто так, без рецепта, правда, стоили они!…
-А чего-нибудь, подешевле, нету? – спросила Вера, и тут же про себя горько усмехнулась. К чему экономить деньги, если все получится, то это ее последняя покупка в жизни.
-У вас десятка рванная, я такую не возьму, - сказала продавщица, раскладывая деньги по ящичкам, кассового аппарата.
-А что же мне делать, у меня другой нет? - В растерянности спросила Вера Викторовна.
-Сходите в банк, поменяйте.
Банк находился как раз напротив аптеки. Вера Викторовна встала в очередь к окошку, а дальше все происходило, как во сне.
В помещение ворвался человек, в черной маске и пистолетом в руке. – Это ограбление! - заорал он. – Всем руки за голову!
Вера подняла руки. Потом послышался вой сирен, видимо, кто-то смог нажать на сигнализацию. Сквозь стеклянную дверь, Вера Викторовна увидела, как к банку подъезжают машины с мигалками, из них выпрыгивают люди в защитной форме, и врываются в помещение…
И вдруг какие-то сильные руки схватили Веру Викторовну, и куда-то потащили, а в голову ей уперлось что-то твердое и холодное. "Пистолет" – догадалась она.
Женщину сковал страх, ее бросило в жар, сердце бешено застучало, и по лбу покатились струйки пота.
-Я буду стрелять, - завопил голос над ухом.
Ребята в шлемах и защитной форме выстроились напротив, но они ничего не могли сделать, налетчик, как щитом закрывался испуганной женщиной.
"Как в кино" – подумала Верочка. – "Чего же это я так испугалась? Ведь я же хотела умереть. Это мой шанс. Лучше от пули. Не так страшно, и не так унизительно". Вера собралась с духом. Она мысленно поговорила со своими близкими, сыном, мамой, отцом. Среди живых, близких у нее не осталось. "Ну же давай!" – приказала себе женщина. Честно говоря, она сама потом не могла объяснить, как это произошло. Она резко повернулась, выхватила пистолет, и направила его на налетчика. Какое-то время все стояли, как будто не поняв, что случилось. Потом ребята из группы захвата кинулись к парню в маске. Его схватили и потащили к выходу. Вера тоже хотела уйти, но вдруг перед глазами все поплыло. Женщина потеряла сознание.
Когда она очнулась, то увидела, что возле нее суетятся люди. Мужчина в белом халате держал ее за руку, и считал пульс, а молоденькая девушка, протянула стакан с какой-то мутной жидкостью. Вдруг защелкали вспышки фотоаппаратов, и к ней потянулись микрофоны, и к своему удивлению Вера Викторовна вдруг поняла, что ее воспринимают как героиню, совершившую подвиг. Эти люди думают, что она обезвредила преступника. Смешно!
Но самое смешное, что в этот самый момент, черная полоса в жизни Веры Викторовны закончилась. Все-таки это была полоса, пускай очень широкая, но полоса, с реальными границами. Вера преодолела ее всю, и перешагнула финишную черту. И Вера Викторовна опять почувствовала, что живет. Она теперь была нужна. О ней писали газеты, она давала интервью репортерам, и даже на телевидение пригласили - в передачу “Сделай шаг”. А после эфира этой программы, с Верочкой вообще стали происходить удивительные вещи. К ней пришел знакомиться то ли депутат ее района, то ли директор того самого банка, то ли и то и другое в одном лице, Вера так растерялась, что не расслышала, а переспрашивать постеснялась. Мужчина осмотрел Верочкину квартиру, обвалившийся потолок, отставшие от стен обои, хмыкнул, поблагодарил и пожал руку, а назавтра пришла бригада, и совершенно бесплатно сделала Вере Викторовне ремонт, Верочка даже не представляла, что ремонт можно сделать так быстро и чисто. Но чудеса на этом не закончились, позвонил ее начальник, и предложил вернуться из отпуска и перейти работать в коммерческое подразделение, в котором и зарплата больше, и не задерживает ее никто. А еще Вера Викторовна стала получать письма. Все-таки сильная вещь телевидение. Как-то, так получилось, что в программе, Вера рассказала о своей жизни, и теперь ей писали женщины, с такими же поломанными судьбами. Вера никогда не думала, что так много несчастных женщин - изнасилованных, обманутых, женщин, у которых больные дети и алкоголики мужья, женщин которым не на что жить, и которые не могут найти работу.
Вере хотелось всем помочь, ну пусть не помочь, хотя бы поддержать, удержать от последнего шага. И каждый вечер Вера садилась писать ответные письма, звонила по телефону, назначала встречи… наконец-то она жила, и чувствовала себя нужной, но было одно “но”. Вера почему-то все время думала, о том парне – налетчике. Она никак не могла отделаться от его взгляда, постоянно преследовавшего ее.
Тогда из-под маски на нее смотрели, не холодные расчетливые глаза убийцы, это были глаза полные отчаяния, боли и страха. Тогда, в банке, Вера Викторовна, ничего этого не заметила, но взгляд, наверно помимо ее воли, врезался в память и не давал покоя. Он снился ей ночью, а потом мерещился целый день. Ведь, по сути, этот парень, сам того не зная спас ей жизнь. А теперь, теперь его или расстреляют или посадят в тюрьму. Почему-то Вера Викторовна, чувствовала себя ответственной за его жизнь. Она долго боролась с собой, говорила себе, что это не ее дело, но в конце концов, все-таки не выдержала и пошла милицию. Она разыскала того красивого мужчину, в форме, который тогда долго расспрашивал ее, обо всех подробностях попытки ограбления.
-О, Вера Викторовна, проходите! – он оторвал от бумаг уставшие глаза. -Какие-нибудь проблемы? Чем могу?
-Нет. У меня все хорошо. Но… я хотела спросить, что стало с этим парнем. Налетчиком. Его посадили?
-Пока нет. Он в больнице. Если честно, то по человечески, мне его даже жалко. Совсем у мужика крыша поехала. Жизнь, знаете ли, теперь такая, жестокая, что ли. А на парня все сразу навалилось. На работе его сократили, а тут еще жена ушла, к так называемому новому русскому. Точнее, не ушла, а его выгнала, да и как-то так документы сделали, что у парня теперь прав на квартиру никаких. Сейчас за деньги все можно, сами знаете. Спросите, куда милиция смотрит. Да, не хватает нас за всеми смотреть. Оформлено все грамотно, не подкопаешься. В общем, выбросили нашего героя на улицу. Так что, он это от отчаяния. Хотя судить специалистам. Сейчас врачи его психику проверяют.
Вера купила фрукты и отправилась в больницу. Ей показали на несуразного молодого человека, с длинными руками и длинной шеей. Странно, в банке ей показалось, что он высокий и крепкий, а сейчас она видела перед собой худого бледного юношу. Он что-то внимательно изучал на потолке, не обращая на подошедшую женщину никакого внимания.
-Здравствуйте, - пробормотала Вера Викторовна.
-Вы?! Зачем вы пришли?! Я не хотел стрелять! Меня посадят в тюрьму. Вы довольны? Вам этого мало. Хотите посмотреть, как я мучаюсь. Смотрите. Мне все равно. Я не хочу больше жить, - по щекам юноши пошли красные пятна.
-Я вам фруктов принесла. Хотите?
-Почему?
-Что почему?
-Почему вы пришли?
-Не знаю? – Вера действительно не знала, Чем-то этот юноша напомнил ей сына. Она села на край кровати и взяла парня за руку.
-Все будет хорошо, - Ты поправишься, обязательно поправишься. Я буду хлопотать, может быть, тебя отпустят. А если посадят, ну что поделать, и в тюрьмах люди живут. Я тебя буду навещать. Буду привозить пироги. Знаешь, какие я вкусные пироги пеку. Потом выйдешь, устроишься на работу. Если тебе негде жить, то можешь переехать ко мне. У меня квартира большая, всем места хватит. Потом встретишь хорошую девушку, женишься. У тебя будут дети. Знаешь, у меня никогда не будет своих внуков, а так хочется понянчиться с маленькими…
Почему-то парень не отдернул свою руку, и почему-то ему не хотелось, чтобы эта странная женщина ушла. Она была какая-то теплая, уютная, как мама. Может быть, правда, не все так плохо. Ему очень хотелось поверить в то, что она говорит.
-Свидание окончено, – пробасил доктор.
Вера Викторовна встала. Подчиняясь какому-то порыву, она поцеловала парня в лоб, и пошла к выходу.
В коридоре ее догнала молоденькая медсестра.
-Простите, вы сейчас были у Андрея. Понимаете, к нему все это время никто не приходил. Я думала, у него никого нет. Понимаете, он был такой… ну я не знаю, как сказать. Я думала, он никогда не поправится. А сейчас он изменился. У него взгляд потеплел, что ли. И он улыбался, впервые улыбался. Я хотела попросить. Вы приходите к нему, пожалуйста. Пожалуйста, приходите.
-Я приду, обязательно, - пообещала Вера.
-Простите, а кто вы ему будете? Мама?
-Мама, - кивнула она.