«Знаете ли вы, как прекрасна татарская ночь? А знаете ли вы птицу, что долетит до середины Камы? Вряд ли – любая побрезгует…» - Артем, посетовав на изнасилованную экологию, отвел взгляд от воды. Ночью река казалась просто черной, а потому пристойной. Артем распрямился, подхватил с парапета бутылку «гролша» и побрел по набережной.
«Какое бессмысленно поэтическое название: «Набережные Челны»! Интересно, те, кто в свое время переименовали город в «Брежнев», думали о возможной однокоренности? Вряд ли…»
Вдали по курсу виднелась темная масса. Виднелась, шевелилась, громко выражалась и надвигалась. При сближении оказалась человеческой и фрагментарной. "Фрагменты" были гомологичными, чернокожанными, мускулистыми, функционально постриженными. Человек десять. Артем бы изрядно удивился, встреть он здесь процессию кришнаитов: определенно, это были не кришнаиты…
«Лет несколько назад я бы рассуждал так: «Бутылку – о парапет, вон того, помордастее, в зажим, "розочку" к горлу!» - ностальгически размыслил Артем, сделав глоток и закурив. – Как же агрессивны мы тогда были, студиозусы-стритфайтеры с пацифой на водолазке и с кастетом в кармане… Мне стыдно? Кхе, какие дурацкие вопросы могут порой задавать люди, знающие слово «стыд»!»
Артем усмехнулся, оценив надменность своего европейски-буржуазного серого плаща, вызывающе светящуюся в почти азиатской черной ночи. В голове вертелась песенка «People are strange when you’re a stranger».
Спортивные ребята явно и давно заметили Артема: он чувствовал их взгляды. На красивых девушек смотрят не так…
«При чем тут красивые девушки?» - Артем поморщился, раздраженный неудачной метафорой.
Он поставил недопитую бутылку на парапет: кисть постанывала от холода стекла и ночной приречной свежести, настоятельно просилась в кенгуриную теплоту кармана.
- Бра-а-тан, закурить не угостишь?
Коренастые раскосые ребята обступили полукольцом. Спрашивал тот, что был не крупнее, но точно старше и опытнее. «Авторитет: года два на малолетке, по бакланке!» - мысленно диагностировал Артем.
Равнодушно-вежливое «пожалуйста», великодушно распахнутая пачка.
- А две можно?
Артему послышалось из задних рядов негромко-провокационное: «Типа, две оставить!» Впрочем, он не мог исключать вероятности того, что послышалось из детства.
- Две – можно! – разрешил Артем, проакцентировав «две».
- Хороший прикид, братан! – одобрил кто-то справа.
Артем улыбнулся благодарно и душевно:
- Благодарю! Самому нравится!
«Все они в кожаных куртках, все небольшого роста…» Все-таки они орки… Точнее, мифологические орки произошли от них… Интересно, как до Альбиона-то понятие докатилось? Впрочем, faces look ugly, when you’re alone…»
Опытный и бывалый орк изучал собеседника пристально, с настороженной бритвенной насмешкой в неотрывных глазах.
- Слышь, братан, а ты сам, типа, не местный?
- Да нет, я из Москвы, - нагло ответил Артем.
- Хороший город! – хищные губы расплылись жженым сахаром на сковородочной физиономии. – Бывал, помню. Давно было – но помню. Богатый город… Мы все тогда к вам ездили, как в шоп-тур (он выговорил слово старательно и бережно). В телагах приезжали – в кожаках уезжали, прикинь?
«Кое-кто – в деревянных…» - про себя и мрачно дополнил Артем.
- Хороший кожак! – так же незатейливо, но дипломатично ответил он вслух, указав подбородком в грудь собеседника. Они продолжали улыбаться друг другу глаза в глаза. – Почти как новый!
«На себе «железа» не носит – тертый. У быка, что в стороне пасется – волын на правом боку. Ножи – не в счет: это добро почти у всех. А чтой-то у того шкета в распахе куртяшки мелькнуло? Чаки? И «норрисы»… Как трогательно!»
- Братан! – вожак положил руку Артему на плечо. Ухмыльнулся загадочно, «подковыристо». – А хочешь, я тебе тайну открою?
Он помолчал, предвкушая. Артем чуть наклонил голову набок, изъявляя готовность слушать.
- Так вот, тайна такая… Я на тебя смотрю – ты скуластый такой, да? Русских таких ваще много… А знаешь, почему? Потому что наши батыры – ну, типа, Чингисхан, помнишь? – вот… наши, чисто, воины ислама ваших девок по жизни… - парень совершил многозначительный жест, словно работал с тренажером для гребли. Ухмылка приобрела оттенок, который в английском просторечье называется "shit-eating".
«Интересно, если я скажу ему, что Чингисхан не дожил до завоевания Руси – он сильно огорчится? Так же интересно, а различают ли они, скажем, «намаз» и «камаз»? Последнее явно ближе…»
Артем усмехнулся, чуть снисходительно и благодушно:
- Заблуждаетесь, юноша! (Он едва ли был старше «этнографа»). Дело обстоит несколько иначе. Тип лица вашего покорного слуги как раз таки наиболее характерен для северных, не затронутых монгольской экспансией областей. Условно его можно назвать поморским, а происходит он, скорее всего, от норманнского, варяжского. В целом этот тип с заметными скулами и немного раскосыми серыми глазами довольно распространен в Европе, везде, где присутствует норманнская кровь. Что же касается русских девушек, то дело обстояло так: изловить и обесчестить гордую и сильную русскую женщину, которая, как говорится, «Камаз» на ходу остановит, в горящий реактор войдет», весьма проблематично. Поэтому вашим баскакам доставались лишь слабые и хворые девицы, ну и откровенные .ляди, каковых и уводили в Орду. Своего рода естественный отбор, выбраковка… Их потомство теперь живет в Поволжье, называется – татары!
Артем лучезарно осиял аудиторию. После паузы счел необходимым пояснить в наступившей тугой тишине:
- Но мы ведь не расисты, верно?
«Любопытно, умеют ли мозги «пыхтеть»? А что тогда? А можно ли думать «ноздрями»?»
Вожак первым «отбойно» рассмеялся и с одобрительным напором потыкал Артема в плечо:
- Уважаю! Реально базар держишь, братан!
«Я на седьмом небе…» - убийственно издевательски возгордился про себя Артем.
Он прошел еще метров триста по набережной, когда у тротуара притормозили два джипа. Артем рассеянно обернулся, будто заметил их только сейчас.
Из окна «Фронтеры» высунулось обиженное лицо начальника службы безопасности – его, по классификации Артема, «играл Калягин».
- Артем Викторович! Ну что ж вы, в самом-то деле: ушли, один, пешком, ночью… - пожаловался «обергард». – Знаете, сколько у нас тут гопни отирается?
- Да бог с вами, Александр Михайлович! – адвокатурно возразил Артем, все же направляясь к заботливой машине. – Какая «гопня» в конце миллениума? Исключительно приятные люди!
Продолжая греть левую руку в бездонном кармане плаща, он "усыпил бдительность" привычным щелчком большого пальца…