АРИОН
(апокриф)
Арион работал кормчим на линии Пирей – Троя. Он любил свою работу, как любил воздух Эгейского моря, пропитанный ароматом оливкового масла, красного вина, золотистой пшеницы и пота хорошеньких загорелых пассажирок в полупрозрачных туниках – всего того, что перевозила его новенькая александрийской постройки триера. Вдыхая полной грудью этот коктейль, Арион восседал на своём рабочем месте, правой рукой привычно сжимая рукоять кипарисового рулевого весла, а левой поглаживая свою белую и курчавую как барашки волн бороду. Триера резво неслась, изящно лавируя между островами Архипелага под нежные звуки эоловой арфы, и в душе кормчего рождался дионисический восторг. Арион прокашливался, прикрывал воспалённые от яркого солнца и солёного ветра глаза, и…
In the town where I was born
Lived a man who sailed to sea
And he told us of his life
In the land of submarines – разносилось от Киферы до Лесбоса.
Обитатели морских глубин приветствовали пение Ариона: тритоны принимались что есть мочи трубить в раковины, наяды всплывали своими эротичными животиками кверху, а один весёлый дельфин постоянно увязывался следом за судном и старательно подсвистывал на припеве:
We all live in our yellow submarine,
Yellow submarine, yellow submarine
We all live in our yellow submarine,
Yellow submarine, yellow submarine!
Но однажды, в такой же прекрасный безоблачный день, от пёстрого роя толпящихся на палубе пассажиров отделилась группа лиц хананейской национальности. Восточные гости обступили кормчего с трёх сторон, и их старший прорычал откуда-то из чёрных зарослей, покрывавших две трети его лица:
- Слышь ты, сатир! Кончай свою трагедию и поворачивай на Карфаген.
- Сразу видно, что вы, ребята, не местные, - невозмутимо отозвался Арион. - Иначе знали бы, что правильные ахейские отроки такими словами не бросаются. Правильные ахейские отроки понимают, что за сатира, а тем паче за трагедию можно и ответить…
- Ваал акбар! – воскликнул чернобородый. – Если ты сейчас же не повернёшь на Карфаген, мы выкинем тебя за борт.
- Можно и за борт, - благодушно согласился Арион. – Но прежде я рассказал бы вам одну поучительную басню.
Однажды в час пик в автобус набилось столько народа, что он не мог сдвинуться с места. «Товарищи пассажиры! – объявил водитель по трансляции. – Автобус перегружен и не поедет, пока хотя бы один из вас не сойдёт». Пассажиры заволновались и принялись выяснять, кто из них должен пожертвовать личными интересами ради общественных. Первым делом суровые взгляды уставились на невзрачную женщину с двумя набитыми авоськами, которой удалось-таки втиснуться в салон последней. Но та, крепко обхватив поручень как терпящий крушение – корабельную мачту, залепетала, затравленно озираясь: «Меня нельзя высаживать! Меня никак нельзя высаживать! Я – мать-одиночка, воспитывающая сына – трудного подростка. Я сейчас должна успеть вовремя добраться до дома и накормить своего сыночка, а то он голодный пойдёт на улицу, найдёт там дурную компанию, свяжется с ней, покатится по наклонной, вырастет вором, бандитом, хулиганом, и как знать – может, кто-то из вас попадётся ему тогда в тёмном переулке…». Взгляды испуганно разбежались в разные стороны, но, недолго побегав, собрались на лице молодого человека с поднятыми вверх руками – одной он упирался в потолок, а в другой держал букет. Тут они снова стали строгими и бескомпромиссными. «Зря вы на меня так смотрите, дорогие сограждане, - сказал молодой человек. – Ведь я спешу на свидание с любимой девушкой, которой как раз сегодня намерен сделать предложение. Если я успею, мы вскоре создадим здоровую полноценную ячейку общества. Если же опоздаю – девушка обидится, и мы поссоримся. Тогда я с горя напьюсь, мне это понравится, я напьюсь опять, и мне это ещё больше понравится, я буду пить всё чаще, и вскоре мне это будет нравиться гораздо больше, чем иметь отношения с девушками, а в итоге я совсем сопьюсь, и моя разбитая жизнь будет на вашей совести…» Взгляды смущённо потусовались и побрели восвояси. И так они бродили от лица к лицу, пока не выяснилось, что у каждого лица есть свой личный взгляд на ситуацию в автобусе. Все приуныли, но тут кто-то воскликнул: «А водитель-то! Водитель! Поглядите-ка на него: сидит, кум королю, на мягком креслице в отдельной кабинке, никуда не торопится, ни о чём не беспокоится и вообще в ус не дует, пока мы тут страдаем! Долой его!» Цунами энтузиазма захлестнуло салон, все как один поднялись и весело, с шутками-прибаутками высадили водителя. Вот только автобус без него так никуда и не поехал… Мораль же сей басни такова: какими бы не были твои личные взгляды, всё равно кто-то за тебя рулит.
- Всё это, конечно, забавно, - криво ухмыльнулся бородач, - но мы не знаем, что такое автобус.
Он подмигнул своим молодчикам, и те, схватив Ариона за руки – за ноги, раскачали и бросили в набежавшую волну.
Но только ничего злодеи не добились! Триера, потеряв управление, отдалась океанскому течению и вскоре была прибита к острову Крит. Местные власти арестовали террористов и заточили в Лабиринт, где авторитет по кличке Минотавр показал им, что такое настоящая трагедия.
А Арион не погиб! Дельфин подхватил своего друга на спину и доставил до ближайшей суши, а пока шла спасательная операция, тот успел спеть и Yellow Submarine, и Let It Be, и конечно же, All You Need Is Love.
P.S.: Любые совпадения с классической мифологией, историей и стилистикой являются случайными… да, если кто-то забыл: «трагедия» в буквальном переводе с греческого – «козлиная песнь».
Владивосток, 20-26 марта 2003 г.