ЮБИЛЕЙ
Просыпаюсь я в свой юбилей ни свет ни заря. Наверное, потому, что мама меня родила в 5 часов утра. Биологический ритм у меня такой. Каждый год я так рано просыпаюсь в свой день рождения. А на самом деле я сова. Проснулся. Рядом жена посапывает мирно. Хорошо. За окошком темновато еще, но в свете фонарей видно, как медленно падает снег, и нет ветра. Слабый крещенский мороз. Тихо. Лежу и рассуждаю, мысленно рассуждаю, ни слова не произношу вслух, дабы не разбудить своих домашних, и, грешным делом, на неприятность в юбилей свой не нарваться. Думаю. И вот о чём. Выпал мой юбилей на субботний нерабочий день. С одной стороны хорошо – забот с угощением меньше: не надо на работу нести, сотрудников угощать, с другой – плохо, дрянь дело. Объясню почему. Люблю я, когда меня поздравляют – есть такой недостаток у меня. Ну, ужас как люблю я это дело. Даже где-то больше женщин люблю поздравления в свой день рождения. А тут выходной нерабочий день, да ещё и номер телефонный у меня изменился, и адрес домашний опять же…. Будут ли мне звонить, будут ли меня поздравлять? Вот досада, какая. Я целый год поздравления как бы сам себе и готовил…. Почему, думаете, знакомых своих с юбилеями и днями рождениями поздравляю? Да с одной только надеждой и целью, что и меня они тоже поздравят…
Думал, думал, ворочался и так в ожиданиях аж до 10 часов дня промаялся, провалялся. Спят все тихо. И снег падает беззвучно. И у соседей тоже тихо. Видать всю ночь за крещенской водой стояли или в проруби прыгали, а теперь отсыпается народ. А жена моя, вроде не стояла и не прыгала и тоже как сурок. Ровно в 10 – вдруг, телефонный звонок - как по сердцу этот звонок меня хлестнул. Аппарат вот он, тут рядышком с моей кроватью, родимый. Хватаю трубку:
- Ало, Ало, Слушаю Вас! - ко мне обращаются по имени –
отчеству, поздравляют, желают много, а я от волнения не соображаю: чего же мне желают, собственно. От волнения не узнаю и звонящего, а спросить неудобно, вдруг обижу человека. А в конце говорят:
- Ваши школьные друзья, - вот так прямо и говорят и бросают
трубку….
Какие школьные друзья? Я уж и забыл, когда это со мной было такое – школьные годы. Плохо как-то получилось. Может, издалёка друг школьный звонил, вспомнил, поздравил, а я и не узнал его. Ах, как плохо-то.
Не успел я успокоиться, как снова звонок и снова поздравляют, и многого желают, и опять от волнения и расстройства не соображаю, что говорят и кто говорит. И опять спросить неудобно, кто это? В конце поздравлений мне говорят: ваши студенческие друзья. И бросают трубку…
Тут, чувствую, жена моя просыпаться стала, и я с ней своими расстройствами делюсь:
- Представляешь, говорю, друзья звонят, поздравляют меня с юбилеем, а я не узнаю никого.
А она мне, жена моя ненаглядная, отвечает:
- Что ты хочешь, дорогой, тебе уже 50 – память не та. В твои годы люди не то что друзей старых, а уже не помнят, зачем и куда идут, где работают и чем занимаются, а ты говоришь, что друга не узнал, успокойся всё с тобой в порядке.
Снова звонок.
- Давай, - говорит жена, - я сама послушаю, я то людей пока ещё
узнаю.
Тут представил я, а вдруг звонит кто из моих поклонниц, опять же неприятность выйти может.
- Не дам, - говорю я.
- Давай сюда, - говорит жена.
- Не дам, - говорю.
- Отдашь, как миленький.
- Не отдам!!!
Пока мы трубку друг у друга вырывали, зацепил я локтём бутылку вина, которая у моего изголовья стояла, и понял, что это подарок юбилейный от жены был. А я, гад неблагодарный, смахнул на его пол. Стекло разбилось, и на пол потекла красная жидкость, издающая, ну такое приятное ароматное благовоние, что в глазах моих потемнело и голова кругом пошла…. Глаза стали слезами застилаться, но, всё же, видно мне, что вино впитывается в ткань тапочек, и во вчерашние носки, иные предметы нижнего белья, опрометчиво брошенные мной накануне. В голове сиюминутно возникло желание припасть губами к тапочкам, к этим носкам вчерашним: промокнуть, высосать и впитать это божественное благоухание в самого себя.
- Коллекционное, 1215 рублей… – слышу, как в тумане, какой-то чужой голос жены.
- К счастью… – изрекаю я, выдержав положенную паузу.
- Значить тому так и быть, кабы не твой юбилей,… а то я за себя не ручалась бы, ты мою тяжелую руку знаешь, - сказала жена сквозь зубы, обращаясь ко мне.
Я всё же поднёс к уху трубку, но на том конце провода ответили частыми гудками: «Пи-пи-пи-пи».
Телефонные звонки шли целый день. Только трубку уже брала жена. И я понял, и осознал, что с наступлением юбилейного возраста неминуемо наступают патологические изменения в организме: у кого маразм, кому бес в ребро, а у кого и с памятью нелады. Но у меня росла и крепла надежда, что всё это случилось со мной от избытка чувств и волнений, захлестнувших меня. А завтра неминуемо наступит выздоровление.
Трубки на протяжении всего дня брала жена и сообщала мне, кто звонит и с чем меня поздравляет и только за редким исключением, послушав сначала сама, передавала телефон мне. С угасанием дня настроение моё, подстёгнутое многочисленными поздравлениями росло, тонус поднимался. И я уже с меньшим сожалением вспоминал разбитую на счастье бутылку вина.
Уже поздно вечером перед сном на туалетном столике жены, пока она была в туалете, моё внимание случайно привлекла странная квитанция. «Бюро добрых услуг», – прочитал я, - «Услуга по телефону, поздравления с юбилеем». Дальше я уже не видел стоимости услуг, потому что на глаза мои навернулись слёзы. Я понял, как надо любить, чтобы смочь исполнить тайное желание мужа.
И предались мы любви с такой страстью, озорством и задором, что в небольших промежутках между этим занятием, я с радостью понял, что всё же патология моя называется не амнезия, а бес в ребро, тем более, что последний раз предавался занятию этому не помню когда.
Январь, 2002 год