1. Цепь
Я тебе расскажу про страдания мертвых прапорщиков черной дивизии степного ветра они шли взявшись за руки и смеялись а интервенты стреляли в них отравленными пулями и пули пробивали головы сбивали шапки выбивали глаза пробивали грудные клетки навылет или что еще хуже пролетали мимо а прапорщики из мертвой дивизии смеялись и шли взявшись за руки а интервенты стреляли стволы их винтовок грелись и патроны кончались кончались кончались и кончились а мертвые прапорщики шли на них шли взявшись за руки а интервенты легли на спину в окопах они молились и смотрели на небо своей боли они ждали а прапрощики прошли мимо смеясь взявшись за руки они тащили за собой трупы они так и не разомкнули цепь и интервенты сошли с ума но не смогли убить себя поскольку патроны кончились они бегали по полю битвы и целовали в губы мертвых прапорщиков их телами было усеяно всё поле а в небе летели журавли клином.
Я расскажу тебе всё и ты сойдешь с ума.
Они шли неразорванной цепью волоча за собой тела погибших товарищей кровавый след на утренней траве лица мертвых либо запракинуты в небо либо навсегда смотрят в землю два варианта того что случается после смерти либо рай либо ад либо ты выпал из цепи разжав руки и не удержавшись и теперь лежишь один свернувшись калачиком в сжатом ржаном поле накрытый блюдцем голубого неба и птицы уже проснулись и жадно втягивают пластмассовыми восковыми ноздрями прохладный воздух и вынюхивают тебя тебя тебя лежащего свернувшись калачиком в сжатом ржаном поле затаившись надеясь что птицы тебя не найдут а цепь твоих товарищей всё дальше и вот уже только воспоминание и теперь началась новая жизнь в смысле смерть уже наступила хотя сжиться ха ха ха игра слов с этой мыслью сложно обычно всё случается чуть раньше чем ты это понял то есть мы обычно воспоминаем события из прошлого хотя и недалёкого но прошлого а думаем что мы их воспринимаем нет воспоминанием вся жизнь воспоминание о только что случившемся есть только прошлое есть только запоздалые мысли есть только попытка догнать бессмысленная погоня за настоящим ха перед тем как строить машину будещего посторйте машину настоящего.
Знаешь это было торжественно и печально это было невозможно видеть без слез навернувшихся на глаза без слез стоящих теплой мерцающей пеленой готовых пролиться без жалости к самому себе а к кому же ещё? Всегда жалеем только себя только себя глядя на других и думая а на его месте мог оказаться я боже мой как жалко меня вообще никого мы не знаем живйм одни подставляя себя под имена других шизофрения размножение личности говорят меня уже шесть миллиардов и миллиард из них китайцы.
Черная дивизия степного ветра все смертники все умрут черная дивизия степного ветра задачи поставлены и их нужно выполнять это даст илюзию смысла даже не смысла а призвания кем? куда? брось это не важно главное есть точка отсчета опоры за которой вопросы уже не к тебе а к нему кому? брось это не важно главное не к тебе и можно выйти на балкон и облокатиться на перила и смотреть на всех временно выйдя из игры взяв тайм аут чувствовать руками горячую древесину облупившуюся краску сканировать ощущения себя последовательно опрашивать руки ноги спину пальцы забыть про хвост.
Забыть про хвост.
Не вспоминать про хвост никогда что бы не случилось не вспоминать.
Писать чтобы читать чтобы забыть чтобы писать, кто смел такое даже подумать ха кто смел тот уже умер отважные долго не живут их быстро отваживают обезвоживание организма и прочая смерть с утра в том числе и забыл побриться кстати можно бы и побриться.
2. Сарай
приехать на дачу, в заброшенный дом. прохрустеть замком, войти. осторожно гулко шагая бродить по комнатам, провести пальцем по пыльному зеркалу, прочертить русло неизвестной реки. выйти на крыльцо, молчать, слушать, откашлятся в у тренней тишине. пересчитывать языком зубы. утро проснется. расстегнуть пуговицу на рубашке. запереться в сарае, в полутьме. подносить к лицу поленья, нюхать. в полумраке. слушать наружу. в шели проливается летний свет. нюхать сколы древесины. ощущать текстуру руками, аккуратно возвращать поленья на место. брать следующие. нюхать. в полумраке. запереться в сарае. летним днем. сойти с ума.
3. Кладбище
Я просто шел через кладбище, а кладбище учит перспективе своими рядами надгробий и тем, что люди уже умирали. На кладбище проще стать художником и писать картины, отойдя от холста на два шага и держа кисть на вытянутой руке. Помню тебя, покидающую меня на велосипеде, тебя, пойманную в невидимую паутину переспективы. Ты даже не пыталась вырваться, а я даже и не думал крикнуть тебе какое-либо слово, всё выбирал. Вот так, в обоюдном молчании, а весна уже ходила по всем моим комнатам, смахивала пыль всместе в кофейными сервизами на пол и растворяла окна, и комнаты навылет напонялись всем тем, что было снаружи, вперемешку: запахи, звуки улицы, золото солнечных лучей, оптом. Занешь? Помнишь? Весь пол в битом фарфоре.
А утром все еще прохладно, всё ещё, знаешь, каждое утро по дороге на работу я захожу в продуктовый и покупаю себе яболчный йогурт с корицей и горсть кешью; это мой завтрак. Утра влажны и прохладны, кажется - стоит переломиться внутри и станет невыносимо от нахлынувшего счастья и упадешь на землю и будешь плакать. Завтрак я сьедаю пока иду от магазина до института. Орехи кончаются первыми.
Потом допиваю йогурт.
А сколько же мы их похоронили! Земля жирна от мертвецов. Ходи между могилами, читай: даты, имена. Вот итог. Итого: 1892 - 1932, 1950 - 1998, ага, умерли, вот даты. С такого-то по такой-то, жизнь - это если вычесть. Вычитание, но где-то ведь есть и сложение? есть. Конечно, где-то, да. В слепой немоте последнего боя мы бьемся о смерть, шля новых и новых туда, туда где жизнь уже только прошлое. Наши бойцы переходят границу, и тишина, и мы бросаем новые подразделения, массированная атака, и тишина, никто еще не вернулся, все пропали без вести. Никаких сведений оттуда. Но лучше верить в лучшее.
Кладбище, а через дорогу - дом престарелых. Вечное напоминание. Жизнь прожить - не поле перейти, но дорогу. Переехать. Перевезут! В хорошую погоду сухие старики и старушки гуляют между могил, ищут и находят знакомых. Сухие и морщинистые - смерть понемногу собирает дань, умирают по чуть-чуть, ежедневно, это как таблетки, курсовой прием, чтобы привыкнуть, это как в холодную воду входить - зашел по колено, губоко дыши и спортивно размахивай руками. И улыбайся ободряюще тем, кто на берегу. А те тоже, ответно, ободряюще. Все бодры и готовы к тому, что будет дальше. Хотя на самом деле, конечно, нет.
Или да?
Скроее нет.
4. Дар
Как умру, так и собственно даже и сказать окажется нечего, язык прилипнет к пересохшей гортани, а сказать нечего - прожил, было дело, да, тешил себя, конечно, строил миражи, замки на песке воздвигал а потом оттуда спящих красавиц похищял как ненормальный, без устали, смотрел с вокруг хитрым прищуром, улыбался в усы - театр одного актера в запертом изнутри платяном шкафу. А собственно итог, сухой остаток? - спросите. Отмолчусь.
Итог жизни, скажу - в заплечном мешке не снесешь, просыплется, истлеет, истечет липким соком - а в руках ничего. Но зато, возражу - марочных вин памяти не хотите? с пробками плесневелыми, осадком благородным, не желаете? И ассортимент выложу, искушая. Взор отведя, чтобы выбирать не мешать, но искоса глядя - соблазнил ли? удачна ли охота? или опять в молоко?
Удачна: выбирает, приглядывается, в руках вертит, пойман уже хотя и не знает того; теперь можно и посоветовать, на ухо шепнуть, волной речной плеснуть к ногам, шорохом камыша переглянуться с другим берегом и звёздами перемигнуться диагонально, ночным параходом проплыть в темноте, гудя отражением огней в нефтяной воде, улыбнувшись доброй совиной головой из раздвинутых с шорохом кустов чаппарля.
Посоветовать, намекнуть или напомнить, или просто в руку вложить и сказать: твоё, теперь твоё, иди дальше, а жду тебя тут, под раскидистым кленом в цвету, а ты теперь иди смело.
Теперь ты я.
5. Небесная косточка
Небо отлепилось по краю от земли и ненадёжно висело над головой - ну, ты же знаешь, воспаление загоризонта, отслоение сетчатки, небесная слепота, так бывает. Боже, тебе ведь теперь наверное ничего не видно, да? Хорошо что не было ветра, а то бы всё перевернулось, и сверху была бы безумная космическая дыра в никуда, и люди бы падали туда, истошно крича и нелепо дрыгая ногами, думая при этом только о кредитных карточках - как всегда ужас и нелепость ситуации, как всегда вместе, как всегда. Маленькая черная кошка, устало перебирая лапами, прокручивала под собой планету в сторону дома и мисочки с молоком. Кстати, там еще есть крыша и небо не видно, так спокойнее. Застыв в нелепых позах сверху висели облака, как клочья разлезающейся в горле унитаза ваты (вид снизу). Воспаление загоризонта. Как нелепо. Сидя на карачках в бескрайнем заснеженном поле маленький мальчик, опрокинув голову, как вечерний подсолнух, шептал: косточка авокадо, ну мать твою, это же косточка авокадо. Вокруг мальчика крУгом сидели кролики, блестя черной пластмассой бессмысленных глаз и ждали его смерти, они хотели погреться о его тело, но мальчик был жив, жив, и их это раздражало. Кролики стали водить маленький гипнотический хоровод вокруг мальчика. Бескрайнее поле было так, велико, что если бы я спросил тебя - откуда пришел сюда этот мальчик? или - откуда пришли сюда эти кролики? - то ты, обшарив взглядом ровный горизонт, стиснувший пространство обручем головной боли, не нашел бы, что мне ответить. Ты, пожалуй, пожал бы плечами, и, пожалуй, промолчал бы, испугавшись того, что теперь ты не можешь ответить мне даже на самые простые вопросы, а ведь это только начало! Кролики водили хоровод, а мальчик сидел, скрючившись и шептал: косточка авокадо, ну мать твою, это же косточка авокадо, ну мать твою. Его шепот был тих, но отчетлив, и только ветер свистел в невидимых проводах. Поле было осыпано снегом, бурая трава торчала клоками и тихо шевелилась мёртвым движением. Мальчик шептал свою бесконечную молитву, а кролики водили свой маленький хоровод; темнело.
6. Гангрена
День первый
Страннность эту я заметил совершенно случайно. Просто вдруг заметил, что мезинец на левой руке на самом деле не мой, не часть моего тела, а часть кого-то другого, не меня. Хотя с виду он не изменился, нет, и слушался, как обычно, и чувствительносить не изменилась... но. Палец хитро наблюдал за мной, поганенько улыбаясь, а я делал вид, что ничего не заметил. Вооруженный нейтралитет. Не знаю, что будет дальше, надеюсь - завтра всё пройдет, и палец потеряет свой автономный разум и снова вернется под покровительство метрополии. Иначе...
День второй
Стало хуже - безымянный тоже чужой, они теперь перимигиваются. Хотя сушаются беспрекословно... Ведут себя как мои собственные, но я-то знаю, меня не провести! А с виду - никаких отличий. Да. Хитро, хитро. Полчаса разговаривал с ними, уговаривал вернуться. Прикинулись, что не слышат. Отрезал ножем, кровь хлесатла как ненормальная, но вроде ничего, остановилась. Болит страшнго, причем болят те самые отрезанные пальцы. Сволочи! И с того света достают. Завернул руку в тряпицу, вроде ничего. К вечеру боль утихла, всё вроде хорошо. Главное - придушить зародыша в самом начале. Жалко что не отрезал когда был только один чужой. Ну да ладно, теперь всё вроде хорошо.
День третий
Рука почти не болит. Тряпицу можно будет снимать завтра. Три пальца - это вполне достаточно. В самый раз, на самом-то деле. На самом деле так даже удобнее, просто раньше не пробовал так, не с чем было сравнивать. Может, и на правой отрежу - для симметрии.
День четвертый
Сука! Я снял бинт - а вся кисть чужая. Сука! Это гангрена. Сука. С виду все как и было, но я же вижу. Я же всё вижу. Ухмыляется и следит за мной. Левой рукой ничего не делал, не прикасался ни к чему, всё, карантин. Делал вид, что её вообще нет. Пусть занет. Вообще это проблема. Что делать - ума не преложу. Вообще это проблема. Весь день специально громко смеялся - пусть знает, я совсем не боюсь и уверен в своих силах.
День пятый
Проснулся сегодня поздно и долго лежал неподвижно. Надеялся, что оно ушло. Даже поверил в это в какой-то момент... Нет, никуда оно не делось. Наоборот, левая рука почти вся грудь стали чужими. Удивительно, граница не видна и не ощущаема, но мне она отчетливо ясна. Не понимаю, как это всё происходит. Начинаю паниковать.
Кстати, сходил к доктору, этот идиот меня не понял, сказал что у меня проблемы с головой. Идиот! Это же гангрена, я же понимаю!
День шестой
Всё тело чужое. Оно наблюдает за мной и улыбается своей победе. Не понятно, что теперь делать, меня поймали. Бежать некуда. Страшная беспомощность. Теперь оно может делать всё что угодно. Перестал есть. Я не сдамся. Чужое тело ничего от меня не получит. Господи, меня поймали. Меня поймали в это чужое тело, как глупо. Поймали, как кролика.