– Сказку! – потребовал Забуделкин. – Про рыцаря из Кардилона!
– Я не умею рассказывать сказки о рыцарях,– созналась я. – Я их только читать умею.
Забуделкин заболтал пятками и укоризненно на меня посмотрел.
– Ну, что? – обиделась я. – Вообще, в этих рыцарских сказках почти всегда одно и тоже. Убивают несчастных драконов, машут мечами направо и налево, спасают дурацких принцесс и вообще…
Забуделкин вздохнул. Похоже, он думал, что все сказки должны быть такими.
– А про что ты тогда знаешь? – спросил он безнадежно.
– Я никогда не знаю, о чем я знаю! – честно сказала я и покосилась на Забуделкина.
– А я всегда знаю, что я знаю, – похвастался он.
– Спорим, нет. Даже ты не знаешь, что ты знаешь. – Я хитро посмотрела на него сквозь пальцы. Он выглядел очень озадаченным.
– Как это? Или знаешь, или нет, а наоборот-то не бывает!
– Ну… Например, мы оба знаем сказку про желтую пуговицу.
– А вот и нет! – выкрикнул Забуделкин, чуть не свалившись с солнечного луча, на котором сидел. – Я не знаю такой сказки!
– Спорим? Если проиграешь, с тебя радуга. Ты мне давно обещал, между прочим.
– Ладно. А если ты проспоришь?
– Мороженое, – мечтательно сказала я. – Самое-пресамое вкусное мороженое. Целых три порции. Больше нельзя – заболеешь.
– Честно? – расплылся в улыбке Забуделкин.
– Еще как честно!
СКАЗКА ПРО ЖЕЛТУЮ ПУГОВИЦУ
У домового Пафнутия круглые сутки было полно дел. Конечно, домовым теперь не нужно было следить за тем, чтобы случайный уголек из печи не наделал бед, или за тем, чтобы полевые мыши не хозяйничали в подполе по своему разумению. Домовые теперь живут совсем по-другому, это все знают.
Пафнутию, как и другим домовым, даже пришлось ходить на курсы переподготовки – ведь современные многоэтажки – это вам не избушка на курьих ножках. В них и водопровод есть, и холодильники. А вот чердака или дымохода вовсе нет.
Но, в общем-то, работа у домовых осталась той же. За хозяйством следить, хозяевам помогать всячески, нерадивых приучать к порядку, да лишний раз никому на глаза не попадаться.
– Прямо как я, – гордо заявил Забуделкин. – Я тоже никому не попадаюсь на глаза, кроме тебя.
– Только ты не домовой, – возразила я. – Ты – неопознанный летающий объект. Поедатель кактусов, будильников и моих тетрадей с конспектами. А домовые не едят… то есть не вредят. Почти.
– Я тоже не вредю, – надулся Забуделкин. – Подумаешь, парочка исписанных тетрадок. Они у тебя все равно невкусные… А дальше?
Пафнутию с семьей повезло. Его семья была очень славная. Досталась она ему по наследству от одного старенького домовика, который не смог привыкнуть к городской жизни, и вышел на пенсию. Фамилия у семьи на всех (и на папу, и на маму и на двойняшек) была одна – Скворцовы.
Папа Костя был музыкантом. Он играл на саксофоне, и Пафнутий очень любил слушать, когда папа днем репетировал. Потому что был очень музыкальным домовым. Вечером папа убегал на работу в жуткой спешке, разбрасывая тапочки и другие вещи, а возвращался очень поздно. Пафнутий всегда подбирал за папой то, чего не заметила мама, и клал на место. В том числе и тапочки. Чтобы папа Костя не искал их среди ночи.
Маму звали Света, и она была самая замечательная на свете. Так считали и папа, и двойняшки, и домовой. Мама работала в школе, она учила детей рисовать. Дома мама Света поселила на потолке улыбающиеся звезды, а на стенах плыли к неведомым берегам парусники, скакали сквозь закат кони и порхали бабочки. В детской разгуливали по крышам разноцветные коты в компании чумазых трубочистов…
– Прямо как раньше у тебя, да? – шепнул Забуделкин.
– Ну, почти.
Мама и папа, кроме того, что работали, еще и умудрялись воспитывать двойняшек, Таю и Митю, которым на двоих было целых двенадцать лет. Впрочем, еще не известно, кто кого воспитывал больше.
Иногда Пафнутию страшно надоедало прятаться от домочадцев. Но его останавливала врожденная домовиковская осторожность. Все, что он мог сделать – собрать игрушки за непоседливыми двойняшками или положить на видное место зеленку, когда те прибегали к маме с ревом и разбитыми коленками. Или достать для мамы шумовку, которая пылилась за буфетом с тех пор, как папа однажды совершенно случайно ее туда уронил.
Так или иначе, дел у домового было по горло. И не случилась бы эта история, если бы однажды папа не пригласил маму в театр. В этот вечер ему не надо было идти на работу, и, взяв с Мити и Таи честное слово, что они будут вести себя хорошо, родители вышли из дома. Но перед тем, как отправиться на спектакль, они зашли к соседке Софье Алексеевне и попросили ее время от времени заглядывать к двойняшкам, а в девять уложить их спать…
– Вот еще! – перебил меня Забуделкин. – Теперь никто не просит соседок сидеть с детьми. Теперь можно пригласить няню. Мэри Поппинс, например. А ты все сдираешь с чужих сказок.
– Между прочим, пригласить Мэри Поппинс догадалась задолго до тебя Памела Трэверс, так что еще неизвестно, кто тут плагиатор! – возмутилась я. – И вообще, если ты лучше меня знаешь, как все должно быть, рассказывай сам.
– Конечно, знаю! Вот слушай… – Он устроился на луче поудобнее и подстелил под себя несколько солнечных пылинок. – Все ушли гулять, а домовой остался дома один. Поездил немного на пылесосе, пожевал карандашные стружки – но ему все равно было ужасно скучно одному! И тогда он забрался на борт парусника, который мама нарисовала на стене, и уплыл далеко-далеко и насовсем. Конец сказки.
– Ну, как? – хитро посмотрел на меня Забуделкин. – Правда, я молодец? – Тут солнечный луч скрылся за облаком, и он шлепнулся рядом со мной.
– Еще какой, – серьезно сказала я. – Теперь я точно знаю, кто хулиганит с пылесосом, когда никого нет дома. Вообще, ты прав, все было немножко по-другому. Но сказка закончится чуть-чуть не так сразу. На самом деле…
На самом деле, эта история не случилась бы, если бы квартира однажды не опустела, что для домового Пафнутия было совсем непривычно.
Но так и вышло. Детей забрала на выходные бабушка, а папа с мамой с утра пошли по своим таинственным родительским делам. От нечего делать Пафнутий решил заняться уборкой. Это было сложно, потому после отъезда двойняшек мама и папа устроили генеральную чистку квартиры, и никакого беспорядка или грязи он не нашел. Пафнутий повздыхал, стер пылинку с футляра от саксофона, соскреб пятнышко краски с коробки акварели, поездил немного на пылесосе, пожевал карандашные стружки…
– Ага! – расплылся в улыбке Забуделкин.
…заглянул в холодильник…
После чего, вскарабкавшись на табурет, грустно уставился в пол. Около плинтуса что-то блеснуло. Совершенно точно! Домовой спрыгнул на пол и подбежал поближе. Прямо рядом с плинтусом, на идеально вымытом мамой полу, лежала большая желтая пуговица.
Непорядок! Кто-то из родителей потерял пуговицу от пальто, и теперь мучается. Хотя… не мог Пафнутий, как ни старался, припомнить, чтобы он видел у кого-нибудь из них что-то похожее. Уж эта была такой желтой, такой блестящей, словно ее сделали из кусочка солнца!
Еще у пуговицы были две дырочки… одной из которых она подмигнула Пафнутию!
– Батюшки! – ахнул домовик и от неожиданности выронил желтый кругляш.
– Хи-хи! – сказала пуговица и с мелодичным звоном укатилась под стол.
– Вот это да! – воскликнул Пафнутий и полез под стол – знакомиться с говорящей пуговицей.
Пуговица лежала под столом и блестела ярко-преярко.
На всякий случай Пафнутий почистил шляпу и проверил, не оторвались ли заплатки на штанах. Он вдруг даже немножечко испугался: а ну, как пуговица не захочет с ним знакомиться.
– Привет, – прошептал он.
– Привет! – прозвенела пуговица и опять хихикнула. Похоже, это была очень смешливая пуговица. – Ты кто?
– Домовой. Меня Пафнутием зовут, – застенчиво шмыгнул носом домовичок. – А ты волшебная, да? Ведь обычные пуговицы не разговаривают. А тогда откуда ты у нас появилась?
– Я оторвалась от плаща волшебника Алеши Кленова. Он так спешил в командировку, – продолжала пуговица со звонким солнечным смешком, – что даже не заметил, как меня потерял.
– Настоящего волшебника? – не поверил Забуделкин.
– Конечно! Откуда, по-твоему, берутся все волшебные вещи? Их теряют рассеянные волшебники.
Волшебник Алеша Кленов очень торопился, ведь летал он так себе, не очень-то. Поэтому он хотел вылететь пораньше, чтобы никто из соседей не смог увидеть его неуклюжести.
А когда волшебник торопится, ничего хорошего из этого не получается. Вот и Алеша вместо рожка для обуви наволшебил кучу ненужных вещей, а рожок для обуви так и не получился. Алеша расстроился: придется лететь в одной туфле. К тому же, пока он возился с рожком, на улице уже собралось слишком много народа, и волшебнику Алеше, чтобы улететь, пришлось вылезать через чердачное окно, сунув ненадетую туфлю в портфель. В процессе вылезания он зацепился плащом за какую-то железяку и нетерпеливо рванул плащ на себя. Что-то блеснуло в воздухе, очертив дугу, упало на скат крыши и покатилось с тихим звоном.
Что-то маленькое и желтое.
Но волшебнику, если честно, было не до того – лишь бы прилететь вовремя! А времени в обрез, напомнил себе волшебник Алеша и, сев на свой портфель, взмыл над городом, чуть не сбив по пути зазевавшегося голубя. Старый кожаный портфель нес Алешу Кленова в город под названием Новоивановец. Ведь в обычной жизни волшебник Алеша был журналистом и в командировку он был послан затем, чтобы написать статью об озерном чудище, которое в Новоивановце якобы завелось.
«Опаздываю!» – твердил про себя командированный журналист Кленов и нервно ерзал на портфеле. Но потом он перестал об этом думать, потому что очень уж здорово было лететь. Лететь так, чтобы ветры свистели в ушах.
– Он не заболеет? Вдруг ему продует уши? – разволновался Забуделкин. – Пусть наволшебит себе шапку!
И правда, уши у Алеши скоро замерзли. Ветрам они очень приглянулись, но волшебник Алеша решил, что ему самому его уши нужнее, и достал из кармана неведомо откуда там взявшуюся шляпу. Настоящую треуголку! То, что она никаким образом не спасала ушей, Алешу не смутило. А вот как, интересно, она уместилась в кармане?
Но карманы у волшебника тоже волшебные. Чего там только нет! Однажды Алеша полез за носовым платком, а вытащил мокрого котенка. Котенка пришлось подарить конопатой соседке-первокласснице, перед этим его высушив. Соседка назвала котенка Полиграфом и он уже успел вырасти в огромного важного зверя.
Алеша улыбнулся, когда вспомнил об этом, потому что не далее, как вчера нахальный кот в знак старой дружбы стащил у него из портфеля бутерброд с котлетой.
Очень скоро – волшебник Алеша сам удивился скорости, с которой он прибыл – он уже шлепнулся на вершину холма, с которого замечательно просматривались окрестности Новоивановца. Видимо, дело в хорошем настроении. Было бы плохое – натыкался бы на все, что только могло встретиться в воздухе.
Он подхватил портфель и зашагал вниз по склону, совсем забыв о том, что до сих пор обут только в одну туфлю.
Желтая пуговица рассказала Пафнутию всю историю о своем путешествии. На кухню к Скворцовым она попала случайно. Ворона, которая подобрала ее на крыше Алешиного дома, присела на их подоконник отдохнуть. И выронила пуговицу, испугавшись шума пылесоса, на котором от нечего делать катался Пафнутий.
– А ты, – замирая, спросил Пафнутий, – ты сама по себе умеешь делать чудеса, если без волшебника?
Пуговица тихонько зазвенела, посмеиваясь. И полумрак, который жил под кухонным столом, был застигнут врасплох золотыми искрами. Искры закружились в хороводе вокруг шляпы Пафнутия. Он подозрительно втянул носом воздух – в первую очередь служба; как бы чего не загорелось! – и громко чихнул.
– А они совсем и не жгутся, – удивился домовой. – Такие теплые, будто солнышко и… Ух, ты!
…На кухонных стенах распускались диковинные чудо-цветы, вырастая под потолок… хотя никаких стен и потолка уже не существовало. Сверху сквозь очарованные заросли проглядывала удивленная оранжевая луна… Луна росла на глазах и вдруг стала огромным воздушным шаром. Джунгли остались далеко внизу, и Пафнутий, перегнувшись через борт корзины, с восторгом смотрел, как рядом с ним проплывают пушистые облака. За всю свою домовиковскую жизнь он никогда не видел облака так близко. Спрыгнув с воздушного шара, он плюхнулся в облачную перину. Облако мягко качнулось и поплыло по Млечному пути к огромной радуге, которая семицветным мостом соединяла небо и землю… Рассыпая, как брызги, золотые искры, домовичок соскользнул по желтой полосе прямо в распахнутое кухонное окно и шлепнулся на подоконник.
– Вот это да! – выдохнул он. – Чудеса!
И тут он услышал, как скрипнула, открываясь, дверь – вернулись папа с мамой. Зажав пуговицу в кулачке, Пафнутий шмыгнул за буфет.
Волшебник Алеша не мог понять, почему при виде него неторопливо шедшие полусонные бабушки мгновенно просыпались и опасливо переходили на другую сторону дороги, а девчонки, похожие на пестрые карамельки, косились, проходя мимо, и прыскали в кулаки.
– Эй, чудило! – лениво окликнул его мужик в мятой замасленной кепке, дремавший в тени не менее мятого и замасленного «Запорожца». – Карнавал был зимой!
Волшебник Алеша встал, как вкопанный, и хлопнул себя по лбу, сшибив наземь треуголку. Нагнувшись за ней, Алеша с удивлением обнаружил, что обут только наполовину. Без проблем сотворив рожок для обуви, он надел вторую туфлю. После чего целенаправленно зашагал к возможному источнику информации о новоивановском чудище – к мужику в кепке. Плащ, на котором не хватало одной пуговицы, по-мушкетерски развевался за Алешиной спиной.
Журналист Кленов уже полтора часа пытался вычленить хоть каплю ценной информации из всего, что ему сообщили о чудовище новоивановцы. Они, как истинные патриоты своего города, загрузили Алешу огромным количеством противоречивых фактов. Единственное, что совпадало, – место жительства чудовища. Это было озеро Малое. Хотя, по словам бабки Настасьи, чудище жило у нее в огородном пруду.
Как бы то ни было, Алеша решил сам все расследовать.
– Он его найдет? – с надеждой спросил Забуделкин.
Я заважничала и надула щеки, точно как он, когда ему хочется, чтобы его уговаривали.
– Пф-ф! – выдохнула я наконец. – В конце концов, он волшебник. Посмотрим!
К вечеру изрядно похолодало, и волшебник Алеша решил утеплиться посредством застегивания плаща. Угадайте, что помешало ему успешно осуществить этот наполеоновский замысел?
– А я знаю, – похвастался Забуделкин, свесившись с люстры. – Кое-что с двумя дырочками. Которое хихикает.
Конечно! Только теперь Алеша понял, что было то маленькое и желтое, звякнувшее о крышу. У всех есть свои маленькие причуды. Волшебник Алеша Кленов, к примеру, терпеть не мог, когда у него отрывались пуговицы. И, более того, когда они терялись. Это просто выводило его из равновесия!
У него не получалось ничего делать!
Он сидел на берегу озера и мерз. Трагическая потеря пуговицы могла обернуться срывом статьи о новоивановском чудовище. От нечего делать волшебник Алеша принялся «печь блины». Но камушки, подскочив пару раз на воде, улетали вверх и рассыпались над озером разноцветным звездным дождем. Алеша так увлекся, что не заметил, как стемнело. Он встал и собрался уходить. Вдруг сзади что-то шумно плеснуло. Прокашлявшись, чей-то ломкий хрипловатый голос за его спиной заинтригованно спросил:
– Слушайте, не могли бы вы рассказать, как у вас получается так делать. А?
Тем временем в квартире Скворцовых творилось что-то очень странное. Да она просто перестала быть похожа на квартиру! Желтая пуговица зачудесила жизнь папы, мамы, двойняшек и домового Пафнутия так, что никому и не снилось… Но, если бы приснилось, они бы Скворцовым очень позавидовали и не захотели бы просыпаться.
Дело в том, что Пафнутий не выдержал. Он, скрепя сердце, постарался забыть многовековые заветы, которые единогласно запрещали домовому показываться на глаза хозяевам без крайней надобности. Ему страшно хотелось поделиться с ними чудом.
Воскресным вечером, когда двойняшки вернулись домой, и вся семья в полном составе села ужинать, около буфета послышалось смущенное сопение. Двойняшки разом обернулись и во все глаза уставились на маленького человечка в заплатанных штанишках и шляпе. Человечек оробел от пристального внимания еще больше, и все заготовленные фразы разом вылетели из его головы.
– Ух! – восхитился Митька, а Тая на всякий случай испугалась.
Тут родители поняли, что происходит что-то странное, и тоже обернулись в сторону буфета.
Мама Света по-девчоночьи ойкнула и опрокинула чашку с чаем. На брюки папе, который, ничего не заметил, потому что вытаращился на домового, сам себе не веря.
– Приятного аппетита и доброго здоровьичка. – Пафнутий снял шляпу и теперь мял ее в руках. Странное дело – знакомиться с людьми, которых знаешь давным-давно. – Вот… я тут это… домовой я ваш, Пафнутием меня зовут…
– А ты живой? Не игрушечный? – наперебой загалдели Тая и Митя, которые сразу во все поверили. – Самый-пресамый настоящий домовой? – И шумно свалились со стульев, чтобы в этом убедиться.
– Очень приятно, – прокашлявшись, ожил папа Костя. – Да вы присоединяйтесь, чаю попьем.
– Да я не один, – замялся домовик. – У меня тут еще пуговица…
На кухне вовсю хозяйничала румяная кухарка Матильда из дворца Спящей красавицы.
В тот же вечер, когда семья Скворцовых познакомилась со своим домовым и желтой пуговицей, мама Света читала детям эту сказку.
И кухарка поняла, что ей вовсе не хочется спать целых сто лет. Выпрыгнув из книги, она сказала, что вернется обратно, только когда сказка будет дочитана до страницы пробуждения принцессы. Но возвращаться в сонное королевство Матильда не торопилась, ей очень понравилась мамина кухня. Потому книжка, по личной просьбе дворцовой кухарки, была отложена на самую дальнюю полку, и никто ее на всякий случай не читал.
Кстати, за кухаркой следом успел выскочить и вихрастый паж Камилл из королевской свиты. Он научил Таю и Митю нескольким заклинаниям, которые подслушал у придворного мага, а двойняшки его – компьютерным играм.
– Ма-ра-нар по-но-ри-грет, – запинаясь, твердил Митя, пытаясь одновременно левой рукой чертить в воздухе магическую фигуру. – Пиракс! – Воздух вздрагивал, и на Митькину макушку плюхалась мокрая мочалка. А ведь это было заклинание по вызову цветного снега!
Камилл клялся, что ничего не перепутал, и в доказательство сам творил заклинание. Раза с шестого в детской вырастали пестрые снежные горы, и весь остаток дня двойняшки с Камиллом возводили снежные бастионы. Прекратить опыты с заклинаниями потребовал папа Костя, которому однажды целый час пришлось прорываться к входной двери сквозь цветные сугробы. В итоге он опоздал на репетицию и ужасно разозлился. Даже потребовал, чтобы Камилла отправили обратно в книжку. Но потом передумал.
Впрочем, заклинания придворного мага были ничто по сравнению с тем, что умела желтая пуговица с плаща волшебника Алеши Кленова!
Звезды, которые мама Света нарисовала на потолке, теперь по ночам сумерничали на подушках у Мити и Таи, нашептывая им перед сном всякие истории.
Папино-мамина комната превратилась в летний сосновый бор. Здесь невозможно было заблудиться, потому что все тропинки выводили тебя туда, куда тебе нужно. Правда, в обычных сосновых лесах не встречаются ручные тигрята и деревья не умеют разговаривать и петь битловские песни… Желтая пуговица маленьким солнышком висела над соснами и время от времени хихикала. Ей было очень весело волшебить для Скворцовых!
У папы появился собственный джаз-банд, которым он руководил. Состоял джаз-банд из нарисованных мамой трубочистов. Пафнутий наслаждался дивной музыкой, которая лилась с нарисованных крыш. Сам он, несмотря на папины уговоры, так и не решился участвовать.
– Ну, куда мне, – уверял он, – мне не полагается. У меня дела…
А сам потихоньку от остальных уходил подальше в волшебный лес и учился играть на саксофоне.
В общем, скучать семье Скворцовых не приходилось. Какая может быть скука, если у тебя дома каждый день – чудеса?
Прогресс не дошел до Новоивановца, и электронной почты здесь не было. Только обычная, которой Алеша Кленов никак не мог доверить свою статью – вдруг потеряется? Поэтому журналисту Кленову, который обычно старался не смешивать работу и волшебство (редактор Алешиной газеты был реалистом и не верил в подобную чепуху), все равно пришлось действовать волшебными методами.
Хотя ему до сих пор несколько досаждало отсутствие пуговицы.
Дело в том, что, пока он не знал об ее пропаже, ему это не мешало. А теперь волшебник Алеша об этом знал. И мучился отсутствием гармонии. И ему больших трудов стоило сосредоточиться и отправить готовую статью в редакцию. Пришлось пойти одним из самых простых путей: сложить из статьи голубя и запустить в сторону города. Конечно, это был волшебный голубь – обычный долетел бы максимум до соседней улицы. К тому же волшебные голуби никогда не сбиваются с пути.
После чего волшебник Алеша с чистой совестью отправился на озеро Малое, где его уже ждали.
Тарута сидел в камышах и, неуклюже замахиваясь, пускал по воде «блинчики». «Блины» исправно «пеклись», допрыгивая до середины озера, но Таруту это, похоже, не устраивало. Он печально хлюпал носом и простуженно напевал:
Вечер очень-очень поздний.
Мне все время снятся звезды.
Только я живу в воде,
Лишь мечтая о звезде…
Рядом со мной тоже что-то хлюпнуло. Забуделкин сердито отвернулся от меня и пробубнил:
– Тебе показалось, ясно?
– Но ведь сказка еще не закончилась, – мягко сказала я. – Не расстраивайся.
– Никто и не расстраивается, ясно? – шмыгнул носом Забуделкин, но отворачиваться перестал. – Давай дальше, чтобы только не грустно!
Алеша тихо встал на берегу и, дождавшись, когда Тарута запустит еще один камушек, послал вдогонку свой. Тот запрыгал по воде, после чего взлетел и рассыпался звездным фейерверком. Тарута сразу обернулся и улыбнулся большим ртом. Он был вовсе никакое не чудище – просто водяной.
– А у меня не получается, – вздохнул он.
Тарута всю жизнь мечтал о звездах. Летом он любил сидеть, затаясь в камышах, и смотреть на звездное небо. Каждый август он загадывал падающим звездам, чтобы одна из них упала в его озеро. Тогда Тарута приручил бы ее. Звезда бы жила в стеклянном фонаре и светилась бы по ночам…
Он даже вызубрил наизусть учебник по астрономии, который какой-то школьник забыл на берегу. Тарута хотел вернуть учебник в школьную библиотеку, но стоило ему среди бела дня высунуться на поверхность, как мальчишки, рыбачившие на лодках, подняли крик и напугали не только самого Таруту, но и всю рыбу Малого озера. Именно мальчишки растрезвонили о том, что в озере поселилось чудовище. Ну, такое, как в Шотландии. Только там Лох-Несское чудовище, а у нас – новоивановское.
Но в тот вечер, когда у волшебника Алеши вместо обычных «блинов» получились разноцветные звезды, Тарута так впечатлился, что совсем забыл об осторожности. И после долгой беседы на берегу они расстались, очень довольные друг другом. Тарута согласился дать журналисту Кленову интервью (сенсация! интервью с водяным!), а Алеша пообещал научить Таруту волшебить звезды.
Только у Таруты еще плохо получалось. Совсем не получалось!
– Слушай, – поинтересовался волшебник, засунув руки в карманы плаща, – а когда ты запускаешь камушек, ты о чем думаешь?
Тарута вылез из камышей.
– Как – о чем? – удивился он. – О звездах…Или о том, чтобы получилось побольше «блинчиков». А о чем надо?
Алеша порылся в кармане и достал оттуда плюшевого медвежонка. Поморщился, пробормотав: «Ну вот, никогда с первого раза…», и полез в карман вторично. Достал яблоко и удовлетворенно кивнул головой.
– Хочешь? – спросил он Таруту. Тот отказался
– Понимаешь, – проговорил волшебник Алеша с набитым ртом, – самое главное – никогда не думать о том, что ты на самом деле хочешь. Я, например, когда мне что-нибудь надо, ну, вот до зарезу, стараюсь думать о чем-то другом. О том, как кошмарно жжется в чужом огороде крапива. Или о парашютном спорте. Когда я пускаю «блинчики», я думаю о том, что мне нужны «блинчики» – и получаются звезды, потому что «блинчики», на самом деле, мне ни к чему.
– Ага… – ошарашено сказал Тарута. – А отчего у меня так не получается?
– Опыта мало, – важно изрек волшебник Алеша. – Тебе пока вообще нужно думать о чем-нибудь совсем-совсем постороннем.
Тарута задумчиво побрел обратно в камыши, по дороге прихватив горсть плоских камушков. Он решил думать о городе Клайпеда. Просто так, нипочему. Это оказалось достаточно сложно! Таруте даже пришлось зажмуриться изо всех сил и запускать камушки вслепую.
– Ух, ты! – вдруг завопил на берегу волшебник Алеша, чуть не подавившись огрызком. – Эй, получилось!!
Тарута поспешно открыл глаза. На озеро, покачиваясь, опадала лучистая серебряная звезда, сияя ярче луны. Какое-то время он сидел, не дыша и устремив огромные зеленые глаза на сотворенное им самим чудо. Но потом опомнился и быстро нырнул в озеро. Волшебник Алеша Кленов улыбнулся. Кажется, он знал, зачем.
Тарута всплыл на середине озера, сжимая в перепончатой руке медное фонарное кольцо, и мелодично свистнул. Звезда послушно направилась к нему и забралась внутрь старинного фонаря. Теперь она будет светить Таруте ночами.
– Вот это да… – прошептал Алеша. – Ручная звезда… Кому рассказать – не поверят.
То, что никто не поверил бы вообще всей этой истории, волшебнику Алеше и в голову не пришло.
Зато он подумал, что, вообще, пора возвращаться домой. Может, даже прямо сейчас. А Таруте он попозже пришлет письмо с вырезкой. Потому что Таруте сейчас всяко не до Алеши, Ведь у него впервые получилось свое всамделишное волшебство.
– Ерунда какая-то, – сказал папа Костя, углубившись в газету. Он только что достал ее из дупла, которое когда-то было обычным почтовым ящиком. – Чего только не наплетут, чтобы людей привлечь!
– Что случилось? – спросила мама, выглядывая из-за сосны. В руке у нее была кисточка – мама Света писала пейзаж. Правда, деревья никак не хотели стоять спокойно – им понравилось позировать!
– Да вот! – возмущенно ответил папа. – И шрифт подобрали, крупнее некуда! Сама посмотри!
На первой полосе газеты огромными буквами было написано:
Я – ВОДЯНОЙ.
И буквами поменьше:
ОПРОВЕРЖЕНИЕ ЛЕГЕНДЫ О НОВОИВАНОВСКОМ ЧУДОВИЩЕ.
– Какой-то А.Кленов пудрит людям мозги! – заявил папа и, закрывшись газетой, плюхнулся в мягкое облако, которое служило ему креслом.
Вдруг желтая пуговица взволнованно задрожала, и ее лучи заплясали в воздухе, рассеивая золотые искры.
– В чем дело? – удивился папа Костя, опуская газету. Мама Света недоуменно пожала плечами и улыбнулась.
Из чащи выбежал запыхавшийся взволнованный Пафнутий с саксофоном под мышкой.
– Деревья тают! – сообщил он. – Как туман! Он рассеивается, и деревья вместе с ним…
Тут же прискакали двойняшки
– Мама! – пожаловались они. – Камилл пропал!
– Мы играли…
– А он вдруг – раз…
– И исчез! – хором заревели Митя и Тая. – Нечестно!
Пафнутий встревоженно кинулся на кухню.
– И Матильды нет! – воскликнул он.
Тут все услышали нарастающий перезвон. Мириады золотых искр носились вокруг. Пафнутий с подозрением посмотрел вверх, на желтую пуговицу. И все посмотрели. Вдруг что-то дзинькнуло, как оборванная струна, и пуговица упала на пол. И папа Костя упал на пол. Потому что облако-кресло пропало. А пол стал обыкновенным, вовсе не травяной лужайкой. И все вообще стало обыкновенным, каким было до появления желтой пуговицы.
Пафнутий осторожно поднял пуговицу с пола и погладил ее.
– Спасибо… – прошептал он. – Ты замечательная. Большое тебе спасибо.
Потускневшая пуговица слабо шевельнулась в его ладошке и замерла – не отличишь от пластмассовой.
– Надо разобраться, – сказал папа, отряхивая джинсы. – Как по-вашему, в чем дело, а?
Двойняшки дружно шмыгнули конопатыми носами.
– Пафнутий наверняка знает! – заявили они.
– Это почему? – заинтересовался папа, изумленно посмотрев сначала на них, а потом на грустного домового, притулившегося в углу. Пафнутию было страшно жаль, что чудеса закончились.
– Потому что он тоже волшебный! – ответили Тая и Митя
– Да какой я волшебный! – отмахнулся Пафнутий. – Обыкновенный домовой. Лучше давайте подумаем, из-за чего это могло случиться.
А подумав, все поняли, что дело не иначе, как в папиной газете. Вернее, в статье, подписанной «А.Кленов».
– Так это, наверняка, тот самый волшебник Алеша Кленов! – догадалась мама Света.
И тогда все загалдели наперебой:
– Он уже вернулся!
– Должно быть, пуговица тоже очень хочет к нему вернуться…
– Надо непременно вернуть ему желтую пуговицу – вдруг он без нее не может делать чудеса?
– Надо найти волшебника! – хором сказали двойняшки.
– Да! Только… как? – схватился за голову папа Костя. – Мы же не знаем, где он живет!
Мама Света улыбнулась и предложила:
– А что, если мы просто съездим в редакцию?
Вахтера не было. Потыкавшись в разные кабинеты, семья Скворцовых увидела в редакционном коридоре немного расстроенного молодого человека лет двадцати.
– Может, это он? – шепотом спросила мама у папы. – Давай спросим?
Но двойняшки первыми догадались подскочить к парню и наперебой затараторили.
– Мы знаем!
– Вы волшебник!!!
– А мы вас узнали…
– Потому что у вас одна пуговица оторвана!!
– Она была у нас!
– Начудесила нам Камилла!
– И Матильду!
– И горку из радуги!
– А вас папа в газете прочитал!
– Только он вам не верит…
– Говорит, не бывает!
– А почему – домовые бывают, а водяных, что ли, нет?
– Но мы вам ее вернем!
– Даже если про водяного неправда!
– Она у мамы!
– Это Пафнутий ее нашел!
– Только он дома остался…
– Потому что он домовой!
– А приходите к нам в гости!
– Мы вас с ним познакомим!!
Алеша Кленов, а это, конечно, был именно он, растерянно озирался, ничего не понимая.
Мама Света решила его спасти и подошла поближе:
– Извините нас, – мягко отстранила она детей, – просто мы ищем журналиста Кленова. А двойняшки решили, что это вы, потому что у вас на плаще не хватает одной пуговицы.
– Я – Кленов, – согласился Алеша. – Так вы по поводу статьи? А пуговица здесь причем? Или теперь авторов статей вычисляют по оторванным пуговицам?
– А потом? – спросил Забуделкин, который за последнее время ни разу меня не перебил.
– Ты и сам знаешь!
Забуделкин укоризненно на меня посмотрел и опять взмыл на люстру.
– Тебе надоело рассказывать! – обвиняюще сказал он, свесив пятки.
– Нет… Просто я не люблю, когда сказки заканчиваются…
Все отправились в гости к семье Скворцовых. Конечно, пуговицу волшебник Алеша мог пришить и у себя дома, но, во-первых, ему хотелось познакомиться со всамделишным домовым (и, может, даже взять у него интервью!), а во-вторых, Алеша просто любил ходить в гости.
А с семьей Скворцовых, к тому же, можно было нормально поговорить о чудесах!
Познакомившись с Пафнутием, волшебник Алеша вооружился иголкой и ниткой. Очутившись на своем законном месте, желтая пуговица засветилась так ярко, что люстра в комнате погасла от замешательства.
А потом, за чаем, все дружно решили, что на выходных отправятся в Новоивановец, в гости к водяному Таруте и его звезде. И что подарят ему карту звездного неба и билет в Планетарий. Только Пафнутий немного приуныл, что не сможет навестить водяного, ведь ему не полагалось оставлять дом. Но волшебник Алеша успокоил его: в гости можно ходить и со своим домом. Как улитки или черепахи.
И наволшебил Пафнутию дом, который мог всегда быть с ним. Дом был маленький, как раз под домовичка похожих размеров. А мог он стать и вполне большим, чтобы вместить сколько угодно гостей. К тому же, новый дом умел летать. И в нем можно было, не боясь соседей, сколько угодно играть на саксофоне.
И, представьте себе, все действительно отправились к Таруте. И выяснилось, что слегка простуженный голос водяного – самое то для джаза!
Как это было замечательно, честное слово: на бережке, освещенном ручной звездой, папа Костя и Пафнутий выдували джаз, а Тарута пел так, что двойняшки и мама Света отбивали себе ладошки. И все пуговицы на Алешином плаще отрывались от восхищения!
– А что ты делаешь? - спросила я Забуделкина, который ползал по полу, чуть ли не вытирая его носом.
– Ищу, – лаконично ответил он и заполз под пианино.
– Ура! – восторженно заорал он оттуда. – Эврика! – И вылез с пуговицей в руке.
– Завидно, да? А вот теперь ка-ак понажелаю всего, как зачудесю… ух! – И он зажмурился от удовольствия.
Я покашляла, чтобы привлечь его внимание.
– … в мире нет столько волшебников, сколько есть пуговиц. Конечно, попробовать можно… Только не огорчайся, если ничего не произойдет. Ладно?
– Ладно! – великодушно кивнул Забуделкин. – Не буду огорчаться. А если получится, хочешь, я и тебе что-нибудь начудесю?
– Радугу. Ты мне обещал!
Забуделкин оживился, кое-что вспомнив.
– Кстати, ты проиграла, и с тебя мороженое.
– Да! Самое-пресамое вкусное, целых три порции! – рассмеялась я.