Из зеркала на Федоренко смотрел статный майор с «поплавком» пединститута на кителе. Хотя, если честно, в запас его уволили капитаном.
Первый раз большую звездочку Василий Петрович Федоренко проносил меньше суток. Только получил – собрал друзей–сослуживцев на природе, обмывать.
Выпить-то еще, как следует, не успели, полезли в апрельское озеро купаться. А один возьми, да утони. Служебное расследование, назначение виноватого.
Вызвали Федоренко в штаб и предложили: или погоны новенькие спарывай, или бросай институт гражданский.
Подумал Василий Петрович рационально. Звание старшего офицера он еще не раз выслужит, а вот в народном хозяйстве после увольнения в запас без второго образования его шансы руководить уменьшатся. И пошел сдавать на вещевой склад форменные ненадеванные брюки.
Второй раз майором он пробыл без малого месяц. Командовал себе отдельно дислоцированной ротой, на батальон собирался. Тут - генеральская инспекция.
Христос чаще на землю снисходил, чем такие чины в эдакую глушь.
Ну, да куда деваться: навели глянец, бойца с биноклем на крыше спрятали, чтоб врасплох не попасться. Ждут.
Федоренко ходит, блестит сапогами, не знает, чтоб еще лишний раз проверить. Комната с оружием опечатана, сигнализация включена. Камера временно задержанных, в которой он от солдат подальше хранил свой мотоцикл, освобождена от посторонних предметов. В ней по инструкции наготове наручники.
Сам же Василий Петрович мужчина крепкий, на одной руке раз восемь подтягивается.
Посмотрел он на эти браслетки тонюсенькие, да засомневался.
- Ну-ка, сержант, застегни, - подставил он запястья дежурному по роте.
Клацнули защелки, и Федоренко вздул мышцы. На миг показалось, что камертоном пропел сопротивляющийся металл.
В это время с чердака кубарем скатился дозорный:
- Подъезжают, товарищ майор!
- Ладно, следующий раз, снимите с меня эти кандалы.
- Да ведь ключа у нас нет. Старый поломали, а новый только к вечеру слесарь сделает…
Генерал вошел усталый после проселочной дороги, но достаточно благодушный. Словно Олимпийский чемпион в спортивную секцию при заводе. Поздоровался за руку с офицерами, выслушал доклад.
- Командир роты сейчас в больнице. У его жены – острый приступ аппендицита. Обещал приехать через час, полтора, сразу после операции. Как раз мы пообедать успеем. Тут, товарищ генерал, пару зайцев нечаянно машиной сбили. Так мы их под сметанкой, с грибочками.
- Нечаянно, говорите. Ну, да ладно. Ротный пусть не спешит, не пожар у нас. Здоровье жены – дело святое. Ведите в столовую, только мне после дороги сперва сортир покажите.
Генерал вошел в туалетную комнату, толкнул дверь первой попавшейся кабинки и встретился с безумным взглядом последнюю минуту майора Федоренко, тужащегося, сидя на унитазе полностью одетым, разорвать коварные оковы…
Василий Петрович снял китель, повесил его на вешалку в прихожей так, чтобы погоны были видны любому случайному гостю, и стал собираться на работу.
Вот уже год как он исполнял обязанности исполняющего обязанности директора зоопарка.
- Что там у вас, докладывайте, - поправил он резинку галстука.
- Все покрасили, остальное надраили, - привычно отозвался завхоз по кличке Боцман. Тоже отставной, но мичман, он единственный называл Федоренко командиром, что было правильно и приятно. Но недостаточно. Мешала приставка к собственной подписи: И.О. Нужен был прорыв: по-армейски сокрушительный и однозначный.
- Василий Петрович, сегодня у нас санитарный день. Посетителей нет. А ближе к вечеру мэр хотел своих детей привести. Попросите у него в подарок видеомагнитофон для зоопарка, - высказался о наболевшем младший научный сотрудник Андрей.
- Что, Андрюха, собрался порнуху смотреть? – поинтересовался Боцман.
- Да нет, то есть, да, в смысле не я, - смутился кандидат наук. – Дело в том, что наши шимпанзе Дин и Дана достигли половозрелого возраста, а размножаться не умеют. Это ж не мартышки примитивные, которые учатся воспроизводству «методом тыка», а высокоорганизованные приматы. Им пример нужен.
- То есть, лишены, значит, наши Дин и Дана тлетворного влияния джунглей? – подытожил Федоренко.
- Ну, так привел бы подружку, да устроил для наших меньших шоу, - начал, было, Боцман, да махнул рукой. – Тебя самого кто б научил. Эх, молодежь.
- Понимаете, мы бы крутили по видику обезьянам кассеты, а они расплодились бы. А это – научные работы, конференции. Валюта за детенышей, в конце концов, или бартер с другими городами.
- А фильмы где брать, - заинтересовался Федоренко.
Андрей опешил, об этом он не подумал как-то.
- В Гамбурге такого–всякого - полно,- мечтательно вспомнил бывший моряк. – Сойдем, бывало, на берег, выпьем с ребятами…
Ты, вот что, Андрюха, иди сегодня, отдыхай. Мы с командиром тут сами довоюем.
Когда обрадованный неожиданным отгулом кандидат наук убежал в библиотеку, Василий Иванович вопросил Боцмана: «Ну, что придумал-то?»
А как в деревнях породистый скот или птицу сводят, если из них у кого охоты нет? Вымочат хлеб в самогонке безо всяких компьютерных теорий, да накормят. Потом только самим прятаться успевай, такая Кама Сутра начинается.
- Так что же, - заинтересовался Федоренко, - купим им сейчас водочки, шоколадку там, да и сыграем свадьбу?
- Водку неудобно, иностранцы все-таки. Им, наверное, ликер нужен фруктовый? Давай командир ключ и печать от коробки для пожертвований на нового слона…
Пока дети, дразня животных, с хохотом перебегали от клетки к клетке, мэр с супругой чинно прогуливались по дорожкам.
Неожиданно супруги вздрогнули, осознав тишину, тем более неестественную на фоне глумливого смеха какого-то глупого животного.
Они заозирались, ища отпрысков, и увидели их застывшими перед вольером с шимпанзе.
Внутри клетки находились в парадных мундирах и.о. директора зоопарка и его завхоз. Одна обезьяна сидела у Федоренко на коленях и курила с ним сигарету на двоих, время от времени тыкаясь ему в лицо слюнявыми губами и что-то ища в голове; другая – играла в карты с завхозом. У них под ногами валялись, словно гильзы у пушки после неравного боя, горы пустых бутылок с тропическими этикетками.
- Ну, кто так ходит, - ворчал Боцман, сдавая колоду. – Учись, пока я живой. Эх, молодежь…