Дорога была ровной, и идти по ней было прямо. Очень приятно идти. Смотришь вперед и знаешь, что через пять минут будешь там, куда смотришь. Яркое весеннее солнце, отражаясь от последнего снега, бессовестно слепило глаза. Все казалось белым и сияющим, обещало километры радости и смеха, и, может быть, где-то в конце, главный приз судьбы – какой-нибудь счастливый случай, шанс который перевернет мою жизнь… Во что только не верится весной под первым теплым солнцем.
Писатель устало смотрел перед собой, на бесконечные монотонные буквы. По роду своей профессии ему приходилось много читать. По большей части это была серая муть, скучная и вязкая. Он добросовестно выполнял свой труд, почти долг - отыскивать среди болота спасительные кочки, уютные полянки, а если повезет, то и небольшие рощицы. Иногда ему это удавалось, но, похоже, что не сегодня.
Бесконечный белый пейзаж разбавляли черные пятна. Там, где солнце успело нагреть, снег растаял и показалась черная жирная земля, готовая родить что-угодно, вырастить и поделиться. Было радостно от этой непрошенной щедрости. Столбик с отметкой «1000» остался позади и приветливо поблескивал на солнце.
«Но почему, почему? Почему я это должен читать? Почему это должен читать я?» Кто-то надрывно ржал за стенкой, потом нервно хихикал, а Писатель обреченно смотрел на белую мертвую страницу с жирными буквами-червями. «Когда-нибудь они сожрут меня, я больше не смогу писать…»- думал Писатель над чужой страницей, такой же бездарной, как тысячи других страниц, которые ему пришлось прочитать, выполняя Долг. Неожиданно между ненавистных букв он заметил черную точку, двигающуюся вдоль строчек. «А, букашка!» - радостно взвизгнул Писатель, и злорадно занес над ней карандаш. Но передумал.
Серая тень неожиданно пронеслась по дороге, но так же быстро исчезла. Я взглянул на солнце. Маленькая серая тучка. Всего лишь маленькая серая тучка на мгновенье затмила солнце и вот оно снова улыбается и искрится мне. А может, и сам Бог сейчас смотрит на меня и улыбается. А я улыбаюсь ему. Просто стою на дороге и улыбаюсь.
Писатель улыбался, глядя на букашку. Хоть что-то живое на этой мертвой странице. Но букашка, похоже, почувствовала неладное. Она остановилась. «Замаскировалась!»- подумал Писатель. Теперь букашку трудно было отличить от точки. Писатель нагнулся поближе к странице и дунул.
Теплый ласковый ветерок подул мне в лицо. Я понял - Бог меня видит. Как все живое на этой прекрасной планете, как самую маленькую незаметную букашку. Я вдруг почувствовал себя частью великого целого. Одухотворенный, я зашагал дальше.
Букашка наскучила Писателю. Он потянулся, зевнул, уставился на лампочку и, наконец, чихнул. Потер нос, поводил глазами туда-сюда, заприметил пачку сигарет. В подсознании всплыла белая страница с огромной надписью: «Штраф за курение 100 пунктов». «Да пошли вы все…»- подумал Писатель и затянулся.
Неожиданный порыв ветра сбил меня с ног. Я упал возле столбика с надписью «3000», что-то мокрое шлепнулось мне на голову. Я посмотрел вверх – маленькая птичка испуганно махала крылышками. Ах, птичка! Божья странница! Уж не знак ли ты! Столбик помог мне подняться, и я, ободренный, двинулся в путь.
Писатель курил уже полчаса. Что бы ни делать, лишь бы не быть читателем. Серое облако расползлось по всей комнате. Следы преступления было уже не скрыть. Писатель плюнул, стряхнул пепел и продолжил курить дальше.
Похоже, что Бог забыл про меня. Ну не все же ему обо мне думать! Это я потому так решил, что солнце куда-то делось, все заволокло серыми тучами и пошел снег. Снег был на удивление крупный, тоже заваливался за шиворот (все мне, почему-то, туда заваливается!) и такой холодный, что казалось, что он жжется. Я все всматривался в серую мглу, которая поджидала меня впереди и думал, что так оно и должно быть. Не все в жизни должно быть солнечно и радостно, ведь иначе мы бы совсем не ценили такие ясные весенние дни, каким поначалу прикидывался сегодняшний. Наверно и Бог, сидит сейчас где-то там на своих небесах и думает тяжелые мысли. О нас. Тяжелая у него работа…
«Чертова работа!»- думал Писатель, с ненавистью глядя на кипу бумаг. «Снимут стольник с зарплаты или не снимут? Это они никогда не забывают!» Он подошел к окну, подергал – не открывается. Все забили, когда поставили кондиционеры. «Чертовы кондиционеры!» - неделю как сломались. Включил вентилятор. Но он только перегонял дым из одного угла комнаты в другой.
Я шел, сгибаясь под порывами ветра, тяжелого и мутного, как чье-то нездоровое дыхание. Но ведь и это – часть громадного божественного замысла. Мысль об этом придавала мне силы. К тому же я помнил свое утреннее предчувствие и птичку, которая подала мне знак. Вдруг на обочине дороги я увидел людей. Они были в белых маскировочных халатах, поэтому издалека их не было видно. Они занимались чем-то странным – сгребали снег и засыпали им те места, которые уже оттаяли. Похоже, они были против весны. Дураки. Потом эти люди стали попадаться мне на дороге. Они несли какую-то чушь про лимит, и что дальше идти нельзя. Один из них махал табличкой с надписью «5000». В другой ситуации я тотчас убрался бы с этого места. Но сейчас меня почему-то, все несло и несло вперед. Я все надеялся что там, где-то там, за горизонтом начнется веселье, радость и смех. Черных прогалин станет больше. Люди будут им рады. Ну и все такое. Вместо этого я уперся в забор. Натуральный забор прямо по среди дороги. Да еще с надписью «6000».
Наконец Писатель ударил кулаком по столу и решительно придвинул к себе страницы.
Вдруг раздался страшный грохот, земля ушла у меня из под ног, все вокруг потемнело, и я со страшной скоростью понесся в кромешную мглу. Фантастическая, невероятно ужасная мысль пришла мне в голову. Я понял. Мир перевернулся.
Писатель облегченно вздохнул и перевернул страницу.