СОЧИНЕНИЕ
То субботнее утро в семье Барсенковых началось часов в одиннадцать. Вернее, к одиннадцати, наконец, все позавтракали и начали обсуждать планы на выходные.
Довольно быстро было утверждено лишь первых два пункта: первый - поход Александра Сергеевича в ближайший продуктовый магазин и на рынок; второй – уборка квартиры и приготовление обеда женой. Младшей серьезных поручений не нашлось. Но оставлять её совсем без дел не хотелось.
- Кстати, Даш, - встрепенулась Барсенкова-старшая, обращаясь к дочке, - ты все уроки сделала?
- Да, ещё в пятницу, - без запинки соврала та, начиная припоминать, что же все-таки было задано.
- Я проверю, - поддержал своим уверенным басом наезд на дочку Барсенков и добавил:
- Особенно по литературе надо подтянуться. Помнишь, какое положение у тебя было в конце прошлой четверти?
- Учительница у вас новая, смотри! – Добавила свои наставления жена и резонно заметила:
- Как напишешь первые сочинения – так себя и зарекомендуешь.
Дочка, по-видимому, еще раз, основательнее порылась в памяти, чтобы вспомнить не только задания на понедельник, но и свое «положение» в конце прошлой четверти.
- Я вспомнила, - начала она без энтузиазма. – В понедельник у нас будет сочинение по «Тарасу Бульбе» Гоголя.
- Вот те раз, - хором пропели родители и теперь уже сами начали по сусекам лихорадочно собирать все свои знания о противоречивом творческом пути писателя.
- И какие же темы вам задали? – С постепенно гаснущей надеждой на свою память спросил Александр Сергеевич.
- Нам сказали, что сочинение будем писать в школе, - все еще пытаясь отвертеться от писанины, заканючила дочка, листая программу передач на неделю в «МК-бульваре».
- В школе, в школе, - с нетерпением, осторожно, чтобы не спугнуть, вставила мать. – А темы-то какие?
- Ну, что-то о характеристиках главных героев, какие сами выберем.
- И кого же ты выберешь? – Спросила Барсенкова, тщетно пытаясь вспомнить, кто там, у Гоголя еще, кроме этого самого Тараса.
- Про Андрия писать буду, - немного подумав, ответила дочка.
- Почему про Андрия? – Насторожился Александр Сергеевич, смутно вспоминая, кто там у этого Гоголя всех предал.
- А он на картинке красивее, - простодушно удовлетворила его любопытство дочка.
- В общем, так, - резюмировал Барсенков и хлопнул в ладоши, что означало одно: телевизор и компьютер в ближайшее время будут спать крепким сном, а глава семейства собирается оседлать проблему и не слезать с неё до тех пор, пока её не снимет.
- Это ничего не значит, - начал он, потирая друг о дружку своими ладошами, -что в школе будете писать. Все умные дети, - и он с сомнением посмотрел на свое чадо, - уже давно пишут это сочинением у себя дома. И ещё: твое сочинение, естественно, будет посвящено, как у всех нормальных детей, характеристике Тараса Бульбы, ясно?
- Шпаргалку будем готовить? – Попыталась уточнить дочка, изящно превращая свое задание в общее дело.
- Не шпаргалку, а просто сейчас сядешь и напишешь ради тренировки. Потом легко сможешь вспомнить и уложиться в отведенные вам время, понимаешь? А иначе опять чушь напишешь или вообще ничего не успеешь. Ясно?
- Значит, все-таки писать? – Приуныла дочка, с сожалением отложила журнал и поплелась искать ручку и бумагу.
Барсенковы переглянулись и, немного обменявшись мнениями на сей счет, поняли, что больших надежд на ручку, бумагу и дочку, да и их самих возлагать не стоит и пора уже что-то, пока не поздно, делать. Иначе всем им не видать не только «отличного сочинения», но и, если начистоту, убогого, удовлетворительного. В распорядок дня в срочном порядке был внесен дополнительный пункт: поездка Барсенкова за вспомогательными материалами.
В «Библио-Глобусе», одном из самых крупных книжных магазинов Москвы, Барсенков долго ходил по второму этажу, листая многочисленные пособия с многообещающими названиями. В конце концов, его выбор остановился на трех книжках: первую – «150 современных сочинений по русской и зарубежной литературе для 5 – 9 классов» он выбрал сразу. В ней он нашел целых два сочинения по «Тарасу» - характеристику главы семейства, бравого полковника Бульбы и сравнительную характеристику его сыновей.
Но по одному подспорью, как подсказывал ему ещё не забытый собственный опыт, писать сложно, наверняка дочка захочет пойти легким путем и просто-напросто списать одно из них. Другое дело – несколько однотипных книг, тогда она сможет сравнивать, находить наиболее удачные кусочки в разных пособиях. Размышляя об этом, он взял с полки более толстую книжицу: «300 сочинений на «отлично» для школьников и абитуриентов». Это пособие, как было отмечено в предисловии, отличалось «подробным освещением тем, обширным фактическим материалом и выверенными орфографией и пунктуацией текста». Эта фраза особенно подкупила Александра Сергеевича и он даже с сомнением посмотрел на два ранее выбранных пособия – есть ли в них эта самая выверенность орфографии и пунктуации? Если есть, почему об этом не написали, не показали товар лицом? Для того, чтобы решить, наконец, все сомнения, он сделал еще один решительный шаг к знаниям - взял с полки самую толстенную томину: «1000 золотых сочинений» и уверенно понес к кассе все три издания. Пусть дома знают, что на образовании дочки он не скупится. Главное, чтобы училась хорошо!
Дома, обложившись книжками, под пристальным руководством отца, Даша часа за два написала довольно приличное, по общему мнению родителей, сочинение. Особенно им понравилось то место, где по настоянию Александра Сергеевича, дочка подчеркнула патриотизм Тараса, его героическую борьбу против захватчиков – польских феодалов и его стремление к воссоединению к братским русским народом. «Тарас, - диктовал он дочке особенно понравившуюся ему мысль из пособия, - явился олицетворением будущей роли Богдана Хмельницкого в истории России». «А само казачество, - выуживал он еще одну мысль из другого пособия, - это не национальное понятие, а общее название наиболее прогрессивных, смелых и свободолюбивых представителей русского и украинского народов в то время».
Одним словом, славное получилось сочиненьеце. Даша, по настоянию отца, несколько раз его перечитала и даже на всякий случай взяла с собой, хотя пообещала, что в наглую переписывать не станет; только, если совсем уж хороший случай представится.
Каково же было удивление родителей, когда через несколько дней дочка принесла «тройку» в качестве оценки их совместного труда. «За что?» - Первым делом обиженно спросил главный редактор и вдохновитель творения Барсенков. «Написала, что тема не раскрыта, - уныло ответила дочка. «А как её раскрыть, не написала?» – резонно поддержала его негодование жена. «Не-а», - ответила дочка и, не менее их огорченная, ушла в свою комнату.
А еще через несколько дней большинство мам и несколько папаш собрались за партами своих чад на очередное родительское собрание. От семейства Барсенковых, как всегда, делегировали маму.
- Ты там насчет сочинения скажи, - напомнил ей перед уходом все еще обиженный Барсенков.
- Вот сам бы пошел и сказал, - как всегда резонно ответила жена.
- Ладно, ладно, - примирительно пробурчал он. – Что мне там, в цветнике вашем сидеть. Ты там быстрее со всеми общий язык найдешь.
Часа через три семейный посланец вернулся и начал рассказывать об очередных планах родительского комитета: поддержать материальную базу классной комнаты, повысить оплату охране школы, (которые, как подчеркнула глава комитета, наверняка перейдут работать в другие школы, если мы этого не сделаем). И, конечно же, необходимо создать денежный фонд на будущие расходы, так как взносы поступают медленно, некоторые вовсе не платят, а деньги нужны всегда. «Все, естественно, согласились, сбросились и разошлись», - подытожила свой рассказ Барсенкова.
- А что насчет сочинения-то? – Напомнил, не сдержавшись, отец семейства.
- А насчет сочинения, - голос жены стал загадочно тихим, - позже, когда ребенка спать уложим.
- Да, ладно вам, - беспардонно вмешалась во взрослый разговор дочка. – Я же вам сразу говорила, что про Андрия хочу писать. Почти все, кто про него написал - пятерки получили.
- Как, про Андрия? – Не понял Александр Сергеевич. – Почему пятерки?
- Наверное, она права, - подтвердила жена. – Фамилия новой учительницы - Пежо – вовсе не французская, как ты думал. Из Николаева они переехали.
- Ну, и что? – Утомляя всех своей бестолковостью, переспросил Барсенков.
- Не догоняешь, па, - нравоучительно начала дочь. - Она нам сказала, что нехорошо так выпячивать, ну, этот, великодержавный русский, как его, шовинизм, что надо уважать право народов на самоопределение. А людей, их составляющих – на любовь.
- Елки-палки, - шлепнул себя по коленкам Александр Сергеевич. – Это же надо! Их там что, так учили преподавать?
- А никто не стал спрашивать, - ответила на этот, по всей видимости, риторический вопрос Барсенкова. – Детям у неё еще учиться. Кто захочет обострять отношения?
И добавила:
- Сами виноваты. Надо было Сердюкам позвонить, Даша с Олей с первого класса за одной партой. Они бы нам раньше все растолковали.
- Значит, в следующий раз, - начал резюмировать Александр Сергеевич, - будем делать поправку на критику великодержавности, так, что ли?
- Да, ты не спеши, - задумчиво, как всегда резонно ответили жена. – У них там учителя вон как быстро меняются. Просто в обстановочку школьную нам с тобой чаще вникать надо. А то, видишь, только сами же ребенку учебу портим.
Жена пошла укладывать огорченное чадо, а Барсенков еще долго сидел над кружкой с холодным чаем и, стуча своими ладонями по коленям, все повторял и повторял про себя, «не догоняя» услышанное: «Вот, жизнь пошла… Обстановочки… Ну, дела…»
2003