ПРОПАЩАЯ
Ещё с весны Кит (в людях: Никита Тимофеевич Барсуков) с женой собирались сделать в своей квартире ремонт. Летом им посоветовали двух мастеров-москвичей, двух Николаев - "умелые ручки", - к которым клиенты стоят в очереди по несколько месяцев. Созвонились, обо всём договорились и начали ждать.
Где-то к октябрю, когда надежды на мастеров почти окончательно улетучились, и холодный ветер заставил начать утепление оконных проемов, Николаи позвонили, и весело сообщили, что завтра в первой половине дня приедут.
Сказано - сделано. Они приехали рано утром на стареньком облезлом жигуленке и завезли свои лестницы, инструменты и какие-то бутылочки с жидкостями, оставшиеся, видимо, с прошлого ремонта. Квартира имела жуткий вид: вся мебель, как было оговорено с вечера, выставлена за ночь на середину комнат и накрыта целлофаном, пол в газетах, ни штор, ни люстр. Каменный век в смысле уюта.
Но, главное, работа пошла. Николаи оказались очень покладистыми, самостоятельными ребятами и Кит, на три недели отстраненный от цивилизации, должен был заново построить свою норку, которая могла заменить ему кабинет.
Получилось славненько: в большой комнате он выделил себе небольшой закуток: метр на метр. Поставил две табуретки: на одну - взгромоздил монитор, на вторую - сел сам. В ногах - процессор, электрический чайник, тостер и куча целлофановых пакетов: с хлебом, с любимым овсяным печеньем, с яблоками и, на всякий случай, книжками. На коленках - клавиатура. Над головой - привязанный к ножке табуретки пляжный зонтик. Это, чтобы краска компьютер не закапала. Все получилось очень даже ничего. Ему понравилось. Конечно, так жить нельзя, если долго. Но несколько недель - вполне. Для полного счастья он вошел в один из инетовский сайтов романтических знакомств и оставил на нем свои ответы на незамысловатую анкету: пол, возраст, цвет волос и прочая пофигень. Вставил и фотку, сканировав одну из тех, которые напоминали ему бурную молодость.
Дня через три пришла первая емелька: писала девица, по фотке на вид лет двадцать, может, чуть больше. Хотя, кто её знает, может быть, тоже взяла из своего архива. Стиль послания не понравился. Девица сразу по-простецки запанибратничала, напирая на то, что всё понимает в мужских душах. "Все женщины, - писала она, кроме неё, естественно, и небольшого числа ей подобных, - не понимают мужские натуры, не умеют понять и оценить мужиков. И мужики, - подводила она итог своим размышлизмам, - ищут именно таких, как она в инете". В конце емельки вообще полный абзац: "Пиши, мол, я всё пойму. Расскажи о себе всё". Это задвоенное "всё" окончательно отторгло у него всякое желание кому-то писать и чего-то о себе рассказывать.
Но прошло ещё несколько дней, ремонт начал вырисовывать свои конечные очертания, Николаи откатили к кухне и ванной, настроение с каждым часом улучшалось. К тому же, пришла вторая емелька, с другим обратным адресом. На этот раз писала уже не девчонка с явно завышенным о себе мнением в области мужской психологии, а интересная мамзель тридцати двух лет, уже успевшая к этому времени пару раз сходить замуж, каждый раз гордо возвращаясь в общество мамы, кота и собачки дворянской породы.
Она не пыталась на него давить своим всезнанием, уговаривать выкладывать "сердешные тайны", а, наоборот, с первых посланий стала рассказывать свои интересные случаи из жизни, с юмором комментируя их с высоты сегодняшнего их восприятия. В общем, в первый месяц было очень забавно и увлекательно. Он даже принял её под свои знамена в звании адъютанта. Время от времени, он заходил на сайты поздравительных открыток, выбирал похохмастее и поздравлял её с присвоением очередного звания. Их ежедневные послания занимали каждый раз по несколько страниц, а тем для обсуждений впереди, как казалось, ещё море.
За пару месяцев (очень быстро, принимая во внимание его привередливость и требовательность к собеседникам, оставшиеся у него ещё с преподавательского периода) она поднялась по служебной лестнице до генерал-адъютанта. Но потом, видимо расслабившись или найдя себе иное, более интересное занятие, писать стала все реже и реже.
В ответ он разжаловал её с начала сразу в капитаны, потом в сержанты и, наконец, настрочил на клавиатуре такую емельку: "Уважаемые родные и близкие гвардия-сержанта такого-то! Высший командный состав Инетовских войск специального назначения с глубоким прискорбием сообщает, что Ваша дочь, геройски сражаясь под нашими знаменами на своих и чужих территориях, пропала без вести и навечно зачислена в список памяти, хранящийся в войсковом музее. Высший командный состав, а также все бойцы наших войск никогда не забудут тот вклад, который она внесла в общее дело наших побед и её светлый образ ещё долго будет светиться нам на экранах мониторов в долгие ночные часы инетовского бдения".
Потом долго думал, что бы такое впечатать в строчку "Тема послания" и, не найдя ничего более оригинального, вставил: "Аминь!" Затем ещё раз перечитал емельку, подумал, закрасил всю её широким движением мышки и нажал на "Удалить".
Она так и не узнала, что пропала без вести. Живет себе, пропащая, и живет...
2000