- Ты похожа на бритву Оккама.
Девушка, помешивая серебряной ложкой в чашке, робко присела на краешек синего кресла и пригубила дымящийся напиток. Глядя куда-то в сторону, как бы продолжив незавершенный когда-то разговор, она чуть слышно произнесла:
- Ты не изменился. Загадки, позерство… Был ли это укол или очередной неуклюжий комплимент?
Мужчина, откинувшись на спинку, взъерошил густые волосы. Опасливо склонился к стеклянному столику и потянулся за рюмкой. Беспокойно перехватил ее испытующий взгляд, утонул в фиалковых глазах и, дрожащим голосом начал:
- В стране Почтальонов, поющих в тумане, жил да был философ-схоластик. Не строю догадок, что смаковал по утрам дядюшка Вилли и насколько внимательно слушали его лекции оксфордские монахи. Не знаю, какую погоду он любил и какую молитву творил перед сном. Единственное, что запомнилось из его биографии – понятие «бритва Оккама».
Мерещилась завораживающая картина – стремительный блеск отточенной стали и можно потрогать кровоточащую истину. Этот дядюшка – мне он всегда представлялся низеньким, толстеньким человечком с ухоженной бородой – утверждал: «сущностей не...»...
Чашка опустела, она осторожно приподнялась, и мужчины споткнулся на полуслове. Заполнив паузу участливой улыбкой, она пожала плечами.
- Не обижайся, но все это немного сложно для меня.
Он растерянно закивал и развел руками. Потом, запинаясь, с жаром продолжил:
- Нет – это моя вина... Представь – тебе на голову упал кирпич. Очнулась – вся в бинтах. Забежавший в палату Студент-Всезнайка, скалясь, протараторил, что лечиться еще недельки две. И, не дай Бог, шевельнуться без разрешения Самого Главного Эскулапа. Невольно задумаешься: с чего это именно твоя изящная головка и кирпич, обоженный по рецепту вавилонских зодчих, встретились в то солнечное и полное надежд утро?
Дзинь-дзинь!!! Хлоп-блоп!!! Свистать всех наверх!!!
Столпотворение чародеев в звездных мантиях. Одни, апеллируя к твоим Забытым Жизням, Многозначительно промолчат, другие, подняв к Небесам исхудалые руки, что-то зашепчут. Третьи измерят твои конечности, толщину ближайшего карниза, произведут Умопомрачительные Вычисления и разъяснят мистичность несвязанных чисел. Четвертые, все понимающим тоном Зануды, устроят допрос – а как там с детством, мамой, папой? Оставил ли завещание Троюродный Дядя, часто ли снится черное молоко и разрушающийся сфинкс?
И только тебе известна истинная причина происшедшего. Ты - рабочая на строительной площадке. Каждый Божий день тебе вдалбливают: «Девочка-Прыг-Скок, помни, помни о технике безопасности».
Но ты - очаровательная Неряшка-Шалопашка, которой нравиться ходить без красной каски, портящей прическу. Неряшка-Шалопашка обожает, разинув рот, любоваться падающими кирпичами.
Предсказуемый несчастный случай - вот это и пытается сказать дядюшка Вилли.
- Какое доступное объяснение ... – девушка поднялась, подошла к книжному шкафу, достала фотоальбом и вернулась к синему креслу. Открыла, пролистала, внимательно изучила фотографию лазурного неба. Приподняв голову, поймала его в паутинку фиолетовых глаз и нерешительно спросила:
- А при чем тут я?
Он, улыбнувшись, назидательно отчеканил:
- Ага!!! Дошли до главного... Ты всегда говоришь... нет... ты всегда задаешь вопрос, приводящий к истине... Вот!!!
- Странный комплимент...
Заерзав, мужчина конфузливо посмотрел в ее сторону:
- Курить охота, а в этой комнате капризные пожарные датчики. Айда на кухню.
Девушка подошла к шкафу, положила альбом, небрежно поправила складки голубой юбки и кивнула ему.
Он, продолжая вертеться, добавил:
- Накинь что-нибудь. Там холодновато.
На кухне, включив кофеварку, мужчина достал из бирюзовой шкатулки сигарету и закурил.
- Действительно, холодно, - поеживаясь, сказала девушка.
- Извини, я быстро, - он глубоко затянулся и хотел потушить сигарету.
- Успокойся... – она перевела взгляд на ожившую кофеварку. Подойдя к столу, открыла желтую коробку шоколадных печений. Выпустив синеватое облачко, он зачаровано наблюдал за причудливой игрой ее тонких пальцев.
Надломив печенье, девушка протянула ему кусочек.
- Попробуй, королевское...
Вытянув руку, он поймал ее ладонь, провел пальцами по пульсирующим прожилкам и взял печенье. Не удержал. Белый, кафельный пол покрылся коричневыми крошками.
Девушка ласково усмехнулась:
- Ну и кто из нас Неряшка-Шалопашка? Где веник?
Он прикрыл ладонью глаза, затем медленно отнял руку и, смеясь, покачал головой:
- Оставь. Будет изысканный ужин для маленькой, невероятно нахальной квартирантки.
И жизнерадостно продолжил:
- Однажды, бесконечным, душным летним вечером, взяв бритву, я встал там, – он кивнул в сторону голубой ванны. - Всматривался в зеркало и слушал шепот крови в венах. Вдруг - шорох на кухне. Обернулся, а на столе мохнатая мордочка и две яркие бусинки. Пушистый комочек, хрупающий сухари. Я рассмеялся, и почувствовал, как загорелось лицо.
- И у меня жила мышка. Жила, жила и подохла.
Он, как бы размышляя вслух, проговорил:
- А ты отчаянная. Был уверен, что не приедешь.
Девушка, пожала плечами и поправила сползшую с плеч куртку.
- Обычное любопытство. Захотелось увидеть твою новую нору, – она руками плавно повела перед собой. - Сегодня я умудрилась ничего не разбить.
Поймав в его зеленых глазах удивление, объяснила:
- Всегда что-то разбиваю в незнакомом месте. Порой чудится, вещи в моем присутствии оживают, делаются невероятно прыткими... Мне пора...
Мужчина, изобразил на лице сожаление.
- Может... ... ...
Девушка взглянула на часы и покачала головой.
- Уже поздно.
Сожаление сменилось подобием улыбки.
Она приподнялась, и чашка шлепнулась об пол. Досадливо глянув на блестящие осколки, она грустно улыбнулась.
- Где же все-таки веник?
Не сводя с нее удивленного взгляда, он пробормотал:
- Утром все уберут... Чуть не забыл. В той корзинке подарок.
Девушка наклонилась и приподняла вощеную бумагу. Провела пальцами по изломам кожуры раскрывшегося, налитого граната и промолвила:
- Есть старинное поверье: большие гранаты – предвестники теплой зимы. Спасибо. Я заберу их в следующий раз...
- Я провожу...
Звеня ключами, девушка открыла дверь синей машины, обернулась и послала воздушный поцелуй. В ответ, на невидимой трубе он сыграл торжественный марш. Она пристегнула ремни, и машина бесшумно отъехала...
Рассыпая искры, темнеющее небо прочертил болид. Потом еще один и еще... В голове мелькнул обрывок утренней заметки: «...феерическое шоу уходящей осени ...последний метеорный поток Леонидов ...прощальный визит кометы Темпеля-Туттля…»
Звездный дождь перестал, и неожиданно для себя, он помахал небесам. Потом замер, словно чего-то ожидая. Через некоторое время, не дождавшись ничего, с усилием развернул инвалидную коляску и вкатился в гостиную.
Потухший взгляд наткнулся на полупустую чашку... В ней все кружились и тонули чаинки…
Подумал, что, проштудировав все произведения гениальнейшего реформатора в оригинале, отыскал только строчки «Pluralitas non est ponenda sine necessitate»* и «Frustra fit per plura quod potest fieri per pauciora»**.
А знаменитой формулировки «бритвы Оккама» - «Entia non sunt multiplicanda sine necessitate»*** - в работах Вильяма Оккама нет и добавлена она в поздние рукописи, скорее всего, вдохновленной рукой безымянного переписчика.
Примечания
* - "Без необходимости не следует утверждать многое."
** - "То, что можно объяснить посредством меньшего, не следует выражать посредством большего."
** - "Сущностей не следует умножать без необходимости."
________________________________________________________
Под редакцией Teo Jer:
http://www.stihi.ru/author.html?teo_jer