Вариант «A» вступил в силу. Население некоторое время поволновалось в точном соответствии с движением прессы , и жизнь снова вошла в свою привычную колею. Собственно, чем могла угрожать маленькая по сравнению с Землей комета привычному месту обитания человеческих душ и тел? Старая планета была обжитой территорией, которая воспринималась как неприступная крепость. Так думало большинство народа.
Он не имел права так думать. Он должен был знать точно, потому что от его действий зависела дальнейшая жизнь на Земле. Да. Вопрос стоял именно так. Придет время, и его осудят. Безусловно, осудят! (Если будет кому судить) Конечно, ошибок будет много. Но если бы выход был только один! Или если бы он хотя бы был, этот выход! Они требуют, чтобы он принял решение.
О том, что существовали «они» не знал никто, кроме Лео. Но даже Лео не знал, как они выглядят и являются ли они людьми. Они появлялись в его мозгу, четкие и реальные как вспышки света. Они называли себя Высшим Координационным Советом. Лео даже не был уверен, не являются ли эти голоса лишь порождением его заболевающего сознания и однажды тайно обследовался у Анны, не рассказав, впрочем, о причине его обращения. Анна внимательно осмотрела его и шутливо заметила, что, к сожалению, его психика слишком нормальна. («Почему же к сожалению, Анна?» «Потому что нет ничего более ненормального, чем абсолютно нормальные люди»). После этого голоса стали появляться чаще, а в связи с последними событиями просто перестали оставлять его одного. Они беспрестанно твердили о смертельной опасности для землян, и хотя пока для этого не было никаких причин, Лео приказал подготовить вариант «С». После этого его на время оставили в покое.
Лео отошел от окна. Хорошо, он примет решение, но только бы не «С»! Господи, только бы не «С»! В тупом отчаянии Лео упал на кожаный диван и накрыл голову пледом. Он был один и ему было наплевать, что он сам о себе будет думать завтра.
Он не заметил, как в кабинет вошла Лия. Ее нежные мягкие руки обняли его сзади. Ему захотелось спрятаться в ней, в ее горячей материнской женственности. Какое счастье, что у него есть она! Он почувствовал что-то горячее на своем лице и с удивлением понял, что это слезы, его слезы. Лия гладила его по голове, как ребенка, и что-то шептала. Сначала Лео различал слова, но постепенно им овладела дремота и он провалился в тяжелый, липкий как смола, сон.
Лия потушила свет и тихонько вышла из кабинета. В приемной она по памяти набрала домашний номер Президента. Трубку взяла Инга. Голос ее был тревожный и несколько нервозный, во всяком случае, так показалось Лие.
- Инга, не волнуйтесь, пожалуйста. Он опять заснул в кабинете. Нет, все нормально. У него просто был тяжелый день.
Инга положила трубку.
-У него просто был тяжелый день,- повторила она и посмотрела на Анну.
Анна закурила сигарету.
-Ну, а чего ты хочешь? - спросила Анна. – Ну, устал мужик. Отдохнуть он имеет право или нет? Сейчас бы пришел домой, а ты бы опять заканючила: не любишь, не любишь. А он все-таки Президент, страной как никак управляет, это тебе не дульки воробьям показывать!
- Слушай, а ведь она- его любовница!
- Кто?
- Ну вот эта Лия, которая звонила сейчас.
- Ну, с чего ты взяла, с чего ты взяла, дура!
- Да чувствую я!
- Слушай, заведи ты себе лучше любовника, вот тогда и поговорим о твоих чувствах!.
Резким движением Анна затушила сигарету.
-Ладно, я домой поехала, и так сегодня у тебя засиделась.
Инга проводила ее до дверей.
- Аня, не сердись на меня. Я понимаю, что я не о том думаю.
- О том,- поправила Анна.- О том,- повторила она со значением.- Но не так,- и усмехнулась.
Машина долго не заводилась.
-Чего ты от меня хочешь?- Анна со злостью стукнула кулаком по рулю.
Машина жалобно пискнула.
-Ты мне на жалость не дави, нет у меня жалости ни к кому, была, да вся кончилась. Кончилась, говорю, -крикнула Анна и снова повернула ключ зажигания.
Мотор заработал.
-Вот так надо было сразу,- непонятно к кому обращаясь, сказала Анна и надавила на газ.
На стекло упали первые капли и почти сразу по крыше забарабанил дождь. Анна включила дворники. Стрелки забегали, ритмично выговаривая какое-то слово. Анна прислушалась.
-Лю-бов-ни-ца-лю-бов-ни-ца, - наскрипывали стрелки.
Анна поморщилась.
-Конечно, любовница,- согласилась она,- А чего вы ожидали?
Анна познакомилась с Ингой в академии. Сколько им тогда было лет-то? 14? 15? В Академию поступали сразу после окончания начальной школы, и первые 5 лет все получали одинаковое классическое гуманитарно-техническое образование. Инга была в одном классе с Анной по живописи. Вот тогда они и сблизились. Хорошее было время! Все было удивительно красивое и свежее. Почему им так нравилось бродить по ночному городу? Сейчас их метлой не выгонишь. Молодые были!
Анна открыла окно: показалось, или правда? А почему бы и нет, ведь тогда тоже была весна...
...Снег таял и непослушными ручейками бежал по улице. На город опускалась ночь, всюду зажигались фонари и влажный воздух пропитывался серебристой таинственностью. Тысячи звуков, шуршащих-скребущих- ползущих-идущих, со всех сторон опутывали небесно-земное пространство, создавая замкнутую сферу, внутри которой встречались, расставались, любили, страдали, и целовались, целовались...Молодые были!
Анна нажала на газ и открыла окно. Она любила скорость и ветер. Дождь по-прежнему молотил по стеклам и заскакивал внутрь салона, покрывая лицо Анны крупными каплями. Анне стало холодно. Она остановилась у первого придорожного кафе. Пока добродушный старый бармен варил для нее «мой, особенный, специально для Вас» напиток, Анна закурила сигарету и задумалась. Забытая сигарета медленно тлела в ее руке, и всякий раз, когда пепел падал на пол, Анна, глядя на сигарету и не осознавая происходящего, легонько постукивала по ней указательным пальцем.
- Молодые были! – поймала она обрывок фразы.
- Что Вы сказали? – обратилась она к старику-бармену, удивленная необычайным созвучием его слов и ее собственных мыслей.
- Я говорю, мы все понимаем, -сказал бармен, ставя на ее столик чашку кофе.- Сами молодые были.
- Мне уже скоро 40,- призналась Анна.
- Мне тоже когда-то было сорок!- мечтательно вспомнил старик.
Огромные глаза Анны потемнели.
-Состариться бы поскорее! –произнесла она и, не глядя на бармена, вышла в дождь.