ПРОВОДНИК
Век наш - перекресток-крест,
Вот четыре стороны - куда идти?
Замер в центре путеводный шест,
Штрихпунктирами в пыли следы...
Когда кофе должно было вот-вот закипеть, волнуя мое обоняние волшебным ароматом, который судя по пачке, был собран и расфасован в Колумбии, зазвонил, как всегда не кстати и как всегда не вовремя, телефон.
Настырные длительные звонки, никогда их не любил. Я все-таки дождался, когда черная масса заворочается в турке и скроется под пенкой, после чего, выключил горелку и не торопясь, отправился в комнату. Сам я звоню редко, чаще звонят те, кому я нужен, а раз нужен, то они могут и немного подождать.
Я поднял трубку и строго произнес:
- Смольный слушает!
В трубке тяжело и вопросительно задышали. Наконец чей-то голос неуверенно сказал:
- Мне нужен проводник.
- Или полупроводник. - Игривое настроение пропало.
- Простите, - просипела трубка, - ваш номер телефона…
- Вы попали правильно, - перебил я, - и что же вы хотите?
- Ну … - в трубке неуверенно пыхтел маленький паровозик. – Мне сказали, что вы можете провести…- неразборчивое пыхтение.
- Кто сказал?
- Володя Буртик.
- Володя? – Прошло два года после его смерти
- Когда он вам сказал?
- Два года назад, - последовал быстрый ответ, видимо собеседник боялся, что я могу повесить трубку. И не зря боялся. - Я знаю, что вы вместе работали.
- Вы знаете, сколько я беру?
- Да, я знаю таксу.
- Таксу, - я усмехнулся. Твердого тарифа у меня никогда не было. С разных людей я и брал по-разному. Мог и не взять ничего, но на что-то ведь надо жить. Володя Буртик как-то сказал, что люди, изобретя деньги, вступили не на ту дорогу, теперь будет важна не сама вещь, а её цена.
- Мы встретимся?
- Встретимся, - сухо ответил я. - На проспекте Фрунзе есть приличное кафе – «Ямайка».
- Я не знаю где это, - в трубке вздохнули.
- Троллейбусом номер четыре до остановки «Университет», кафе смотрите с противоположной стороны, его легко можно заметить.
- Спасибо, теперь понял.
- В шесть вечера я свободен.
- Спасибо, мне подойдет. Надеюсь, что за два года вы не изменились?
- Надеюсь, что нет, - уловил в голосе собеседника скрытый сарказм.
- До свидания, - трубку повесили.
- А я не знаю, кто ты такой, - я раздраженно бросил трубку. Итак, появилась работа, но ожидаемой радости она не принесла. Все из-за Володи Буртика. Было время… Мы работали вместе около шести сумасшедших лет каскадерами в одной частной лавочке, которые как грибы выросли после развала крупных союзовских киностудий, на их же обломках. В стране беспредел, а маленьких киностудиях самый пик работы по выпечке хлебцов: триллеры, боевики, детективы и эротика, за которой скрывается кое- что и похлеще.
После его смерти, вернее после нелепой гибели я уволился. Что это было помешательство? Скорее всего. Характер у Володи был мрачноватый под стать его любимому времени – средневековью. В квартире, на его книжных полках только и стояли книги да учебники по средним векам, рыцарские романы, на подоконниках искусно выполненные из картона макеты крепостей и замковых башен. Одним словом - хобби. Больше всего, мне нравился, любовно отполированный до блеска и висящий на стене, как ружье готовое к выстрелу, меч. Настоящий тевтонский двуручный меч. По длинной витой рукояти скользила надпись его бывшего хозяина ,какого-то барона ,какого-то фон Дитриха Бремена, прах которого давно перемешался с донными отложениями на Ладожском озере. Меч нашли археологи любители, а Володя его купил по случаю в Северной Пальмире и за очень большие деньги. В то время он еще работал на Лентелефильме. Два года назад мы участвовали в картине “ Рыцари круглого стола”. Любят у нас оглядываться на Запад, нет, чтобы снять какой- нибудь исторический триллер: “Богатыри Владимира”, или “ Сага о Евпатии Коловрате”. Не так модно и не так круто как про короля Артура и его сподвижников.
Тот эпизод снимался за городом, недалеко от недостроенной обкомовской больницы, которую теперь срочно переделывали в спортивный супермодный комплекс для новых русских. На зеленой лужайке техники готовили батальную сцену, а мы прятались за высоким трейлером, груженным киносъёмочной техникой. Володя в блестящих доспехах сэра Персиваля восседал на своей “Яве”. Посреди высокого рогатого руля вытянулось похожее на рог единорога короткое копьё. Было слышно, как в стороне фыркают кони и громко спорят, матюгаясь, режиссер с продьюссером. По замыслу режиссера и сценариста мы должны были на полном скаку скрестить сначала копья, потом позвенеть мечами. Я был безымянным черным рыцарем, за спиной которого стояли страшные темные орды из Хаоса.
- Нет, в те времена люди жили чище и покруче, - сказал Буртик, разглаживая на шлеме бумажные цветные перья.
- Конечно, - пропыхтел я делая приседания, разминая свои жестяные черные доспехи. - Хорошо бы обойтись первым дублем.
- Я говорю чище, это значит духовно чище. Для многих действительно существовал кодекс рыцаря.
- Ты помнишь, что надо метить в грифона на моем щите?
- Не промахнусь, - ухмыльнулся Володя. А если режиссер попросит и продьюссер заплатит, направить копье в голову?
- Не попросит, - я поежился.
- Люди честнее, благороднее были, полностью открытые в своих поступках и своему выбору, - развивал тему Буртик.
- Прекрасные дамы, не знающие что такое мыло и шампунь, турниры без машин с красными крестами и крестовые походы во славу Господню. Запахи конского навоза и потного тела запечатанного в вонючий боевой саркофаг, отсутствие пенки для бритья и мстительные сарацины, - улыбаясь, прокомментировал я.
Володя отмахнулся.
- Идея была. Люди жили во имя прекрасного.
- Во имя чего?
- Кретины еще не изобрели идеи совершенствования мира, не сочинили утопий, не занялись строительством коммунизма и прочих демократических обществ. Совершенствовались телом и духом, сочиняли прекрасные сонеты, искали философский смысл бытия…
- А также философский камень и эликсир бессмертия.
- Ты не прав для рыцаря средневековья была главным не только его физическая подготовка, но и моральный кодекс. В здоровом теле здоровый дух, не нами это придумано. Возьми, к примеру, легенду о короле Артуре и его рыцарях круглого стола, они построили Камелот – который олицетворял в том времени высшие ценности и мораль, которую позже заменили Евангелие и Библия. Не даром он был городом света.
- Какую же мораль и свет, какой веры он нес?
- Для чего человек создан и каким он должен быть.
- Для чего он создан и каким он должен быть?
- А разве ты этого не знаешь или не чувствуешь? Грааль, который искали люди, был не просто золотым кубком с эликсиром бессмертия или амброзией богов, это был символ знаний и веры. Философия, в которой добро противостояло злу, выбирая эту философию, ты должен был бороться со злом в первую очередь внутри себя, а потом помогать в этой борьбе остальным. До нас дошли только аллегории и мифы об этом.
- В мире нет ничего нового, это было до круглого стола и это происходит и сегодня.
- Уже не происходит. Кто в нашем мире может назвать себя рыцарем с большой буквы? Наш мир не ищет Грааль, он все дальше уходит от света, объявляя и то и другое мифами и сказками мол, ничего кроме ”я” и наживы больше не существует.
- Послушай, я ведь могу открыть для тебя дверь.
- Ты уже открывал.
Действительно это был первый человек, которому я продемонстрировал свои новые способности.
Он согласился, но когда открылись двери, воткнул меч перед собой и сказал: « Это конечно здорово и круто сверх меры Рома, но не ты ни я не знаем, что там, за ними, меня ожидает. Тот ли, мир который я хочу и о котором мечтал? Лучше в собственном мире сражаться с ветряными мельницами и знать, что рано или поздно проиграешь, чем в чужом». Он вытянул руку к холодному черному провалу, съевшему часть дома, « Может быть так, что там вообще нет никакой жизни. Ничего нет».
Тогда я ответил, что ничего не гарантирую и поэтому и сам не отправляюсь в эту неизведанную черную дыру. Володя вскинул меч на плечо. « Это круто Роман, пойдем домой»…
Володя вставил в уши наушники от плеера. Почти каждую свободную минуту он слушал свой любимый рок. Подмигнул.
- Прокачусь. Развеюсь, - объявил он, заводя мотоцикл.
- В таком виде?
- Прочему бы и нет? Я и копье с собой прихвачу, на всякий пожарный, - он рассмеялся. Опустил на голову шлем, глухо щелкнул забралом. Из- под железа донеслось глухое пение:
- Если вдруг получилось уйти,
Перейти полосу в иные миры
Знай, назад нет пути…
- Я быстро, - крикнул он, срываясь с места на ревущем мотоцикле с копьем на перевес.
Это его быстро стало навсегда. Через пол часа водитель КАМАЗа плача кричал и доказывал, что сумасшедший рыцарь сам напал на его машину и показывал трясущимся пальцем на торчащее из радиатора копьё.
От такого столкновения, Володю Буртика выбросило в кювет, а там ржавели забытые и ненужные спортивному комплексу арматурные прутья. Медные доспехи никак защитить не могли…
Вспомнив, все это, я потянулся к остывшему кофе, думая о том, что принесет с собою вечер.
Он сам подошел ко мне. Действительно знал. Я сидел за стойкой бара, пил свой шестичасовой кофе. Желудок недовольно ворчал, требуя что-то более весомое, а через динамики компакт - проигрывателя лилась чудесная музыка Баха – Брандербургские ворота, в исполнении музыкантов Мюнхенской академии. Неплохое начало для романтического вечера.
Стойка бара пустовала в ожидании более позднего вечера. Несколько столиков по углам занимала молодёжь, будущие гиппократы.
- Я говорю, это дело привычки. Через неделю практики в морге, будешь жевать свои бутерброды и не замечать этого. Люди умирают, а кушать хочется всегда, - доносилось от ближнего столика. Молодежь выбрала кока-колу, каждое поколение выбирает что-то свое. Мне, когда-то нравился газированный напиток “Байкал”. Теперь его нет, но есть подозрение, что его мешают с кокой или пепси.
Баха сменил спокойный и немного флегматичный Вебер и музыканты из Нюрнберга. Молодцы немцы! Мы тоже, молодцы…
- Здравствуйте, это я вам звонил.
У стойки появился невысокий, начинающий лысеть, пожилой мужчина. Близоруко щурясь сквозь толстые стекла очков, он как-то вымученно улыбался, настороженно меня рассматривая.
- Здравствуйте.
- Леонид Петрович…Смирнов, – поспешно представился он и робко протянул руку.
Я скептически хмыкнул и крепко пожал руку. Этот Леонид Петрович очень сильно отличался от обычного искателя приключений, впрочем, выходили на меня люди не совсем, можно сказать, нормальные.
- Голицын Роман Александрович ,- в тон ответил я. – Что будете пить? Здесь готовят неплохой кофе и утверждают, что он собран на Ямайке. Или пиво? Есть ”Хенекен”. - С такими клиентами предпочтительно шутить и держать легкий тон, чтоб убрать тот невроз, с которым они ко мне приходят, развеять облако мистики, которым они окружают мою деятельность. С такими лицами приходили к древним оракулам, чтоб узнать свою судьбу.
- Кофе, - Леонид взобрался на табурет.
- Кофе, - объявил я скучающей возле музыкального аппарата рыжеволосой официантке. Леонид достал из кармана пальто белый почтовый конверт, распухший от спрятанных купюр. Стал растерянно вертеть его в руках. Я безразлично покосился на его руки и перевел взгляд на стойку с бутылками, их ярко раскрашенные этикетки были похожи на пестрые перья тропических птиц.
- Я читал Гарольда Уилкинса – «Странные загадки времени и пространства»….. Спасибо, - девушка поставила перед ним блюдце с чашкой ароматного кофе, небрежно положила рядом сахарный пакетик.
- Я его тоже читал, - сказал я, поддерживая разговор. Первые минуты разговора всегда трудны, а слова, кажутся глупыми до ужаса, особенно когда клиенты доходят до сути дела.
- И что, действительно можно, так сказать, через дыры в стенах, попасть совершенно в другие пространства?
- Уилсон называет их воронками в материи, - поправил я. Пожав плечами, добавил, - Может и существуют.
Леонид поперхнулся кофе.
- Но вы то должны знать наверняка?
- Наверняка я ничего не знаю. Могу найти и открыть такую воронку, а что за ней ожидает путешественников, понятия не имею. Я зарабатываю на этом деньги, но не делаю на этом бизнеса, всегда предупреждаю клиентов, что ничего не знаю о том, что их может ожидать. Почти всегда, они меня не слушают, а полагаются на свою фантазию и на те знания, которые вычитали в фантастических романах, и уже потом в специализированной литературе, которой почти нет.
- Спасибо за откровенность, - растерянно пролепетал Леонид, опуская глаза на дно своей чашки. Не думаю, что он умеет гадать на кофейной гуще.
- Но ни разу я не встречал людей, в нашем мире, которых ранее куда-то отправил.
- Вы хотите сказать, что оттуда не возвращаются?
- И этого я не знаю. Это похоже на мистику и чертовщину, но научных объяснений моего неожиданного дара я не нашел и своих объяснений не вывел. Воспринимайте это как аксиому, не нуждающуюся в доказательствах.
- Но ведь вы открываете врата, так сказать, в иные измерения?
- Я так это называю.
- Значит это, правда? – успокаиваясь переспросил Леонид.
- Еще в школе мне объясняли, что врать нехорошо. Я открываю двери, люди уходят, а куда, я не знаю. Возможно, они счастливы, возможно, не очень и не все.
- Вы меня отговариваете?
- Обычно те, кто меня находит, уже все решили.
- И многих людей вы отправили за горизонт?
- Куда?
- Так Володя Буртик мне говорил, что вы можете отправить человека за горизонт или в четвертое измерение.
- За горизонт, - повторил я. Это действительно была метафора Володьки. – Откуда вы знали Володю Буртика?
- Мы были соседями и знали друг друга приличное время. Вас я видел на похоронах. Я занимался всеми проблемами, связанными с его похоронами, он был также одинок, как и я.
- Он отказался уйти за горизонт, - ответил я на немой вопрос Леонида.
- Вы думаете, это было самоубийство?
- Не знаю, что думать. Скорее всего, - я нервно забарабанил пальцами по столу, жаль, что курить бросил. Вспоминать о чужих, нелепых смертях мне никогда не нравилось. Как представлю себе эти арматурные прутья и Володьку на них…Бррр…
- А много людей отказывается?
- Как правило, треть.
- Почему?
- Вы как думаете? – я с досадой посмотрел на своего собеседника. Леонид поспешил отвести взгляд.
- Понимаю, понимаю, - поспешно забормотал он, - только и здесь я больше жить не могу, - он тяжело вздохнул. Обычно после таких фраз начинались житейские откровения.
- Мы создали такой мир, в котором, как это не звучит парадоксально, жить уже не страшно, а просто, бессмысленно.
- Смысл, понятие относительное, у каждого он разный и каждый его объясняет и ищет по-разному , - не согласился я.
- Да-да, конечно, - Леонид кивнул головой, - но, понимаете, - он тоскливо посмотрел на меня, - хочется жизнь прожить совсем не так, не так, как навязывает это наш, родной мир.
- А как?
- По-другому, - он отвернулся и повторил, - по-другому. Поэтому я и хочу уйти, чтобы попробовать начать жить по-другому.
- Думаете получится?
- Не знаю, - он прерывисто вздохнул, - но здесь начинать не хочется. Уже не хочется и поздно, слишком поздно.
Я улыбнулся про себя, все почти всегда говорят одинаково, только причины ухода могут быть разные. Вспомнился один новый русский, он не уходил, а убегал…
- Если не уйду, братва положит, - говорил коротко стриженный новый и молодой нувориш, потирая свой сплюснутый ломанный переломанный боксерский нос. На пальце сидел массивный перстень, который для иной девочки мог сойти за корону.
- Падлы, ведь и за границей, могут найти. Кощея на Кипре достали, а ведь умен был, почти университет закончил, физкультурный. Выручай братан, я за ценой не постою, еще десять штук отвалю, только чтоб завтра. Чую, послезавтра поздно будет. Козлы, уже охотятся. Неделю назад киллера подослали, - маленькие глазки недобро на меня посмотрели.
- Завтра, - пообещал я.
- Завтра, - кивнула, соглашаясь, бритая голова. – Что с собой брать разрешают?
Я рассмеялся, - Ну не на зону же отправляешься?
- Лучше бы на зону, - возразил «братан». – Что брать?
- Что хочешь, - я пожал плечами.
- Баксы?
- Нет, баксы не надо, - я едва сдерживал, готовый сорваться ,истерический смех, но опасался этого типа, - у них с юмором туговато.
- Золото, камешки?
- Возьми.
- А с волыной пропустят?
- Что такое волына?
- Кольт есть у меня крутой.
- Пропустят.
- Можно и джип взять. Я бы и пару ****ей прихватил бы, чтоб в дороге не скучно было.
- На джипе не проедешь
- Жаль, - он зевнул, - А было бы круто… - Его джип затормозил…
- Давай, вылазь, завтра на Пушкинской я тебя подберу.
Уходил он, как Остап Бендер, через Финскую границу. Какое только барахло не тащил с собой.…Заплатил хорошо, даже очень…
Были двое хиппи. Отказались уходить в самый последний момент. Возник спор:
- А вдруг там анаша не растет?
- Ты что, перегрелся? Там сплошная нирвана.
- Но это не значит, что есть анаша?
- Я взял с собой пять коробков.
- Пять? Только пять?
- Пять.
- Зачем взял, если говоришь, что там сплошная нирвана?
- На всякий пожарный план.
- Нет там плана, говорю тебе.
- Нирвана есть и свет этой Брахмапуты Будды и Шивы.
- Хари Кришна! Хари Рама! – оба истерично заржали и посмотрели в мою сторону.
- Слушай, чувак, нам пока плана хватает.
- Когда закончится, мы тебя сами найдем.
- Вдруг, чувак, там плана нет? Какая же это тогда нирвана?
До сих пор не нашли, видимо их план, как и план ленинской электрификации никогда не кончится. Уходили сумасшедшие, сектанты, дети-цветы. Никто трезвым на вторую встречу не приходил. Иногда вообще не приходили, требовали деньги обратно. Проходило время, просились на вторую попытку, я отказывал. За два года моей коммерческой деятельности в роли проводника ушло только двенадцать человек. Считайте по одному на два месяца. Не много, но мне на жизнь вполне хватало.
- Если вы все же решитесь, то будете тринадцатым, - сказал я Леониду Смирнову.
- Символическое число, вечного неудачника, такого как я. – Он протянул мне конверт с деньгами. - Здесь ровно половина.
- А вам не обременительно? - поинтересовался я.
- Деньги? – Леонид Петрович впервые искренне улыбнулся. – Что, можете скинуть?
Я промолчал.
- нет, не обременительно, у меня жена крутой бизнесмен.
- А вы?
- Я был, когда-то крутым инженером, но сейчас это уже не так важно, слово инженер, как и имя, Вовочка, в анекдотах стало не профессиональным, а нарицательным.
Я рассмеялся. - Это точно. А жену не жалко оставлять?
- Жену. Она уже не жена, а крутой бизнесмен. Вся в бизнесе, без остатка, - с грустью заключил он.
Он ушел. Я проводил взглядом его сутулые поникшие плечи. Черное, старое пальто промелькнуло в окне…
Странно, что из этого мира, неизвестно куда, к черту на кулички, бегут люди, ни к каким мирам не приспособленные. Если беглецы не могут ужиться в своем родном мире, как они собираются уживаться в чужом? Что такое – чужой мир? Четвертое измерение? Существует ли оно? Наше трехмерное постоянство ответа, уверенного, не знает. Строим догадки.
Мы можем представить двухмерное пространство – ползущую по листу бумаги муху, ничего не знающую об этом. Вот она взмыла в верх и оказалась в трехмерном: длина, ширина, высота. Что собой представляет четвертое измерение? Некоторые, называют его временем. Другие с четвертым измерением связывают телепортацию – умение объекта перемещаться из одного трехмерного пространства в другое. Как и что такое четырехмерное движение? Я читал одного немца – Зеллнера «Трансцендентная физика» , где он описывал четырехмерные движения в трехмерных пространствах, но так и не объяснил, что это такое и почему так бывает.
Из-за своего феномена, я проштудировал множество книг и ни одна из них не ответила, как это бывает и почему это получается у меня. Получается что?
Я открываю двери в иные миры, так мне кажется. Представьте себе. Хочется предполагать, что за черной завесой «двери», есть иной мир.. Кто переступил порог с этой черной занавесью обратно не показался. А может, мои клиенты-эммигранты в Америку попадают или Австралию. Тогда у меня дар телекинеза и это не менее авантюрно-фантастично. Проверить на собственной шкуре я не решаюсь, но шестое чувство мне подсказывает, что все-таки это иномирья, райские страны, скрываемые чертой горизонта.
«Уводящие за горизонт»: так черные пороги, открывающие дорогу в никуда, называла Людмила. Она была двенадцатой. Теперь уже бывший библиотечный работник. Девушка с огромными серыми и веселыми глазами, ресницами похожими на снежинки, красивым ртом, скрывающем ряд белоснежных и ровных зубов. Она никогда не скупилась на улыбки. У нее были две длинные светлые косы и светлая челка, взбитая над прямым белым лбом. Очень красивая девушка, я мог бы уйти с ней, я мог бы полюбить её на всю оставшуюся и путевую жизнь. Испугался и не захотел?
Нет, очаровательное создание, ничего не боясь, улыбаясь, шагнуло во тьму, искать своего принца.
- Ты знаешь, я верю, что там, совсем иной мир, именно такой, о котором я мечтала. - Она, улыбаясь, смотрела на меня. Я любовался её лицом, тоненькой, точеной фигуркой, завернутый в легкий зеленый плащ. Через плечо у неё была перекинута обыкновенная спортивная сумка, с полустершейся надписью «Дельтаплан».
- О каком мире ты мечтала. – Она уходила светящаяся, наполненная непонятной мне радостью и умиротворением человека, у которого сбылись все мечты.
- Ты читал Толкиена или «Алису в стране чудес»?
- Нет.
- А, Ларинского «Странника»? – Спросила она с надеждой.
- Нет.
- Ты не любишь фантастическую литературу? – В её голосе сквозили удивление и разочарование.
- Нет, жизнь покруче.
- Это правда. - Она встряхнула головой, поправляя большой берет, где были спрятаны, похожие на двух свившихся змей, косы - «а-ля - Варвара Краса – Длинная Коса». – Мне нравится мечтать и читать фантастические книги. В конце концов, мечты сбываются, - её лицо осветилось радостной улыбкой. – Спасибо тебе Рома, - она торопливо чмокнула меня в щеку, помахала ручкой и шагнула в зыбкий, черный прямоугольник, плавающий перед ней.
Я инстинктивно закрыл глаза. Уход всегда сопровождался ослепительной вспышкой и неприятным змеиным шипением. Очень сильно запахло озоном.…Так бывает всегда…
Домой возвращался пешком, кутался в серый плащ, прячась от мелкой дождевой мороси. Весна лениво и как бы нехотя отвоёвывала у зимы свои владения в городе. Вчера, например, в это время падал мелкий пенопластовый снег. Очевидно и природа устает от смены сезонов, но было бы скучно, очень скучно, если бы на дворе все время была осень, или , как поет Чиж : « вечное лето – это тоже грустно».
Мы снимали киноленту о разборках нашей мафии. Дело происходило на стройке, придурь нашего режиссера. В меня выстрелили и я с идиотским воплем упал, кувыркаясь через перила.
Надо было упасть на гнилые леса, которые по сценарию проламываются под моим телом, а под ними должна быть, натянутая сетка. Упал я неудачно. Куртка зацепилась не за те леса, но их я тоже проломил и уже с тревожным криком пролетел мимо спасительной сетки. На пути встретились еще одни леса, еще одни.… И все, больше ничего вспомнить я не мог. При падении страха не было, только сильное удивление, что так обломился с трюком. Когда считал доски лесов, боли также не чувствовал. Удивление и странное непонимание того, что это все происходит со мной, заглушали все остальные чувства.
Следом за падением, наступил яркий и от этого до жути реальный сон-призрак. Кажется, я бродил по какому-то лабиринту. Его стены были сложены из тусклых серых плит испускавших слабый фосфоресцирующий свет, пористые и теплые на ощупь. Опасности не чувствовал, в таких лабиринтах Минотавры не живут. Но, было чувство острой необходимости, выбраться из этого лабиринта и по возможности, чем, скорее, тем лучше. Пока, неизвестно откуда и неизвестно кто, позвал меня шепотом:
- Ромка!
Я замер, вглядываясь в одну, другую стороны коридора. Никого.
- Что ты ищешь? – тихий голос неизвестного.
- Выход, - также тихо ответил я.
- Значит, жить хочешь?
- Выйти хочу.
- Значит жить хочешь, - повторил голос, уже не спрашивая, а утверждая.
- Хочу, - согласился я.
- Так иди, почему не уходишь?
- Выход найти не могу.
- Выход? А, зачем его искать. – Удивился голос.
- Чтоб уйти.
- И что тебе для этого надо?
- Двери! - Закричал я - Двери!
ДВЕРИ!!! Эхо заметалось по лабиринту подхваченное кривыми коридорами.
Д В Е Р И !!!
- Ромка, ты не кричи, они ведь везде, твои двери, разве ты не видишь?
Я огляделся. Действительно, голос не шутил, вдоль стен коридора тянулись двери. Их силуэты были чуть светлее серых стен, почти сливались с ними, но я разглядел.
- Только какая из них моя? – Я медленно шел по коридору, вглядываясь в его стены и загадочные двери, касался руками их светлых проемов.
- Они все твои, - сказал голос.
- Все?
- Все. Выбирай любую
- Я домой хочу, - жалобно попросился я
- Ты знаешь, где твой дом? – голос звучал удивленно
- Да, - ответил я не испытывая особой уверенности.
- Какие вы глупые и одинаковые. До сих пор, все еще, как слепые щенки.
- Я ухожу, - объявил я, сравнение со щенками задело.
- Ты обижаешься?
- Нет. – Я остановился перед одним из светлых проемов. – Что теперь?
- Иди.
- Я могу пройти? Так просто?
- Как - так, Ромка?
- Сквозь этот проход?
- Ты, можешь, Ромка.
- И я могу вернуться?
- Если захочешь.
- Для чего построен этот лабиринт?
- Это не лабиринт, - снисходительно ответил голос.
- Что это?
- Что-то вроде начальной школы.
- Начальная школа. – Я рассмеялся. – Шутишь?
- Иного объяснения ты не поймешь. Торопись, Ромка, иначе скоро будет поздно.
- Почему поздно? Куда ведут остальные двери?
- В другие миры.
Что-то толкнуло меня в спину и я упал грудью в светящийся дверной проем и увидел склонившееся надомной полное бородатое лицо, полускрытое маской, белую докторскую шапочку, на голове.
- Архангелы, - прошептал я
- Это хорошо, что вы очнулись, - прогудел голос с неба. Борода шевелилась, обнажая желтые искуренные зубы. – Очень хорошо. Теперь дела пойдут на поправку и через несколько дней из реанимационного отделения переведем вас в травматологическое. Сейчас, спите. Вам надо много спать, - с неба опускалась белая широкая ладонь, закрыть мне глаза.
Вот и все, кажется, так все и было. Вскоре, я действительно научился видеть «двери». Или их вызывать? Что одно и тоже. Вот только исчезнуть в них не торопился. Тем, кому предлагал, оказались гораздо смелее меня. Мне страшно не знать, что ТАМ, за этими дверями. Что ТАМ, меня может ждать? Но, думаю, что в лабиринт просто так не попадают.
Это все можно назвать выдумкой, реальностью, мистикой, чем угодно, когда человек находится на грани жизни и смерти, как раз, на пороге горизонта-терминатора, разделившего небо и землю. Ведь что-то, в таких ситуациях, с нами происходит, нечто не вписывающееся в нашу реальность. Об этом тоже писали, может наша смерть и есть переход в четвертое измерение, только не по собственной воле, а вынужденный, навязанный. Выбирать дано не каждому. У меня не было божественного света и туннеля. Может быть, я не добрался до него. Был лабиринт, были двери. Тысячи дверей. Бесконечное множество. И как оказалось, я еще не выбрал свою дверь, но предлагаю другим, на выбор. Иногда я думаю, ту ли дверь выбрал и в свой ли мир вернулся? Что такое наш мир и прочие, о которых мы только догадываемся?
В том-то и дело, здесь недолго до сумасшествия и именно поэтому я не тороплюсь уйти, потому что ни в чем не уверен…
Вышли из моей квартиры. Ещё не было семи, на дворе непривычно светло, апрельские вечера набирали силу, после долгих зимних ночей.
Леонид Петрович был одет в новенький черный плащ. Под ним, он раздевался у меня в квартире, новенький, наверно сегодня и купленный, строгий черный костюм тройка. На ногах блестели натертые суконкой и начищенные гуталином ботинки. Интересно, о каком мире он мечтает? В руках небольшой дорожный баул, новенький и пахнущий не дерматином, а настоящей кожей. Не дешевая сумочка.
- Вы, как на свадьбу собрались, Леонид Петрович?
Он растерянно улыбнулся,
- Вполне возможно. Вы же сами не знаете, что меня может ожидать там?
- Не знаю. – Почему-то подумал про лабиринт и еле видимые проемы дверей; не подскажут, сам не увидишь. Беспечно спросил:
- Заела повседневность?
- А вас?
- Терпимо, - не так уверенно ответил я.
- Завидую вам.
- Почему?
Пройдя дворами, вышли к улице, перешли на другую сторону, останавливаясь у прозаической троллейбусной остановки.
- У вас такой редкий божий дар.
- Так получилось, - усмехнулся я. – Подождем четверку. Нам до «конечной».
- Угу, - Леонид Петрович поднял воротник плаща. - Если на конечную, то, кажется, там есть небольшая парковая аллея?
- Тополиная. – Запрокинув голову посмотрел на небо. Его вновь заволакивали черные дождевые, или снежные, тучи. Быстро темнело. Подумал с сожалением об оставленном дома зонтике.
- Можно спросить?
- Спрашивайте, - я оглянулся на Леонида Петровича, он задумчиво протирал очки.
- Вы сами можете проходить в те двери, которые открываете? – смущенно пробормотал он.
- Я уже говорил, что никогда не пробовал, но думаю, что смогу.
- Тогда странно, - Леонид Петрович близоруко посмотрел на меня, - будь у меня такая возможность, я только и делал бы, что путешествовал, из одного мира в другой.
- Кто знает, может вы, уже сегодня получите этот дар, в том месте, куда думаете попасть, - сухо обронил я.
- А вы деньги решили собирать?
- С вами много не соберешь, да и какое вам дело?
- Извините, не хотел вас обидеть, - он водрузил на нос очки. – Хорошая профессия – проводник.
- Гид, уводящий за горизонт, - отозвался я с сарказмом.
- А зачем вам деньги?
- Послушайте, Леонид Петрович, - не на шутку рассердился я, - советую вам заткнуться и подумать о себе.
- Извините за бестактность, но вы не похожи на алчного человека, поэтому я не понимаю…
- Вам всегда, все, надо понимать? – Перебил я. – Наш троллейбус…
Этот номер почти всегда перегружен, особенно в это время. Мы едва втиснулись в его нутро: распаренное, полного такого букета запахов, который уже невозможно разбить на отдельные части и идентифицировать по отдельным составляющим, и вскоре слились с трепещущей, тихо переругивающейся троллейбусной массой.
Глядя в темное окно, с мелькающими огнями домов и магазинов, тихо досадовал на глупые вопросы Леонида Петровича и потихоньку злился на самого себя. « Он прав, деньги действительно ни при чем. Все упирается в привычки и природную трусость. Один раз я умирал. Второго раза не хочется…» Вспомнил Людмилу и её слова: «Ты знаешь, Роман, я верю, в то, что там совсем иной мир».
Где ты теперь и что делаешь? Не могу представить, как и не могу поверить, что с ней может быть что-то плохое. Как говорил Володя Буртик: « светлые люди притягивают свет».
Однажды, в руки мне попала газета, где сообщались интересные факты, в частности о людях исчезнувших без следа. В бывшем союзе исчезало около ста тысяч людей в год. Официальная статистика. Что если треть не пропадает, а уходит? Уходят легко, налегке, не оборачиваясь и чтоб никогда больше не вернуться в наш рукотворный дурдом. Неужели я так люблю свой мир, что не могу отважиться его покинуть? А, если тебе будет гарантировано возвращение? И потом, ты можешь и сам не захотеть, возвращаться.
- Конечная! – Прокашлялся и впервые объявил остановку динамик. Двери с шипением открылись, мы вышли на улицу.
Сразу же от остановки начиналась, в это время пустынная и неухоженная тополиная аллея, освещенная редкими фонарями и уводящая в сторону от города. Аллея была посвящена, как это у нас, когда-то водилось, какому-то достославному коммунистическому съезду, или решениям пятилетки. До чего руководители не додумаются, чтоб увековечить свои нерукотворные деяния. То мавзолеи, то аллеи. Лучше бы уж аллеи. В конце этой аллей находился никогда не работавший фонтан. Его украшали бронзовые и мощные парень с девушкой, сидящие на непонятном металлическом блине, поднявшие к небу лица и ладони. За фонтаном стояла арка, украшенная полинявшими от дождей чугунными трудовыми орденами и лентой с давно осыпавшимся лозунгом, очевидно, призывал: к миру, труду и маю. В проеме арки можно было рассмотреть холм со старой железнодорожной насыпью. Иногда по ней проезжают товарняки, груженные шпалами, цистернами с дизтопливом. Через эту арку и должен был уйти Леонид Петрович. Арка, уводящая никуда, за горизонт. Вечером здесь особенно таинственно и можно сказать, привлекательно. Несколько раз я пользовался услугами этой арки. Здесь почти всегда можно открыть ворота. Спиной к фонтану, можно увидеть сквозь арку железнодорожную насыпь похожую на древний курган, в ясные ночи, блестящие над ним звезды. Очень хорошо видна Большая Медведица…
- Через арку? - догадался Леонид Петрович
- Вы видите дверь?
- Нет. Вижу железнодорожную насыпь, вершины кустов, мигающие огни самолета над ними. Красивое место. Вечером впечатляет. Хорошо, что вы меня не на кладбище привели, - теперь он начинал нервничать.
- На кладбище тоже есть ворота, - отозвался я. – Сейчас я открою. Дайте руку, я помогу вам их увидеть.
- Подождите немного, - он выдернул руку и присел на бетонный парапет фонтана.
- - Перед дальней дорожкой, согласно старого обычая, следует посидеть, - пошутил он, вытирая платком вспотевшее лицо.
Я присел рядом. – Нервничаете?
- Сильно заметно?
- Нет, не очень, - соврал я.
- Есть немного. - Он посмотрел мне в глаза. – Сами говорили, что неизвестность страшит больше всего, но и она лучше того, что оставляю, - последние слова он прошептал.
- Неужели так все плохо?
- А, что у нас хорошего.
- Я о семье.
- Нет у меня никакой семьи. У нас каждый сам за себя. - Он подмигнул, - Моего ухода никто не заметит и никто не расстроится.
- Уверенны, что найдете нечто получше?
- Не знаю. Почему бы и нет?
- Простите теперь и вы за вопрос: а что с собой взяли?
Леонид Петрович покосился на свой баул.
- Ничего особенного: пара сменного белья, несессер с туалетными принадлежностями, дорожный набор инструментов и пару книг. – Перечислил он содержимое, зачем-то похлопал по саквояжу.
- Книги?
- Книги, - подтвердил Леонид Петрович, безмятежно улыбаясь. – Антологию русской поэзии, справочник по медицине, сборник «Тысяча полезных советов» и Евангелие.
- Понесете в новый мир слово Божие? – хмыкнул я.
- С собой понесу, - с достоинством ответил Леонид Петрович.
- Вам нравятся стихи?
- Очень. – Он с готовностью продекламировал:
- Недостижимое, как это близко -
Ни развязать нельзя, ни посмотреть, -
Как будто в руку вложена записка
И на неё немедленно ответь…
- Кто так написал?
- Осип Мандельштам, - вздыхая, ответил Леонид Петрович. – Хорошо, - он огляделся
- Что хорошо?
- Просто так, сидеть тихим вечером, перед дверью в иномирье, вдыхать свежий ночной воздух, ощущать на лице прохладный ветерок и знать, что скоро в этом мире тебя не будет. Я дам себе установку.
- Какую установку?
- Когда буду проходить через арку, буду думать о том, в какой мир хотел бы попасть. Попробую запрограммировать ситуацию. – Он смущенно улыбнулся мне. – Всегда хочется верить в лучшее, чудо уже почти случилось, вдруг и это получится?
- Может и получится. Уже не страшно?
- Чуть-чуть, - он слегка поежился и признался, - Мне здесь бывало гораздо страшнее. – Леонид Петрович отвернулся и отрывисто попросил:
- Давайте, помолчим минуту. – Положив руки на колени, он уставился на арку.
Занялся программированием, усмехнулся я про себя. Странно, в эту минуту, я завидовал, этому, внешне спокойному, так не похожему на искателя приключений, человеку. Как у него все просто, взять и стряхнуть с себя все заботы, болезни и проклятия нашего мира, которыми, по идее, мы сами заразили его. И теперь изменить что либо в нем нет ни сил ни желания, но самое главное, этого не хочет большинство, а с большинством воевать, все равно, что с ветряными мельницами, итог один или психушка или могила…Вот и бегут. Почему-то не хочется сравнивать их, беглецов с крысами, наверное, в этом случае, крысы остаются…Но почему, здесь нет способа остановиться, выйти из вечной суетливой гонки, неизвестно за чем, оглядеться и спросить себя: «Боже, что я делаю?» А, как начать жить по новому? Философы, аскеты, монахи, просто люди, многие пробовали, но им мешали такие же люди, может быть чуть ограниченнее и глупее. В итоге ни у кого и ничего не получалось. Движение большинства получило название прогресса.
Боже, как мы больны прогрессом. Остановиться и оглядеться уже не в состоянии. Информация как ком, вобрала нас в себя и несет дальше и дальше…в неизвестную прекрасную даль…И уже не важен вопрос, для чего живет человек. Куда он живет?
Леонид Петрович хлопнул себя по коленям, объявляя о готовности. – Время пить “херши”, - изрек он.
- Что пить?
- Открывайте двери, мне пора уходить.
Я встал и подошел к арке. Леонид Петрович остановился рядом.
- Теперь видите.
- Вижу, - он слегка поддался вперед.
Арку затянула мгла, словно кто-то, пока мы сидели, да думали натянул на нее черную материю. Нет, скорее это похоже на черную кляксу, странно подрагивающую, дышащую, словно живая мембрана.
Я оглянулся на Леонида Петровича. Он с искренним любопытством разглядывал «дверь» и в его глазах не было страха. Его губы что-то шептали. Может быть, он читал молитву, а может быть любимые стихи: « Недостижимое, как это близко…»
- Восхитительно, - произнес он громко, окинул меня восторженным взглядом.
- Вы готовы?
- Давно готов, - зачарованно ответил он и шагнул вперед.
- Постойте, - я ухватил его за руку.
- Что-то не так? – Встревожился Леонид Петрович.
- Да нет, все нормально, - я смущенно улыбнулся. – Хочу пожелать вам, на новом месте, удачи и счастья.
- Спасибо. Большое спасибо.
Мы крепко пожали друг другу руки.
- Вам желаю того же, - он нетерпеливо посмотрел на арку. Я торопливо заговорил:
- И вот еще что, если вы там встретите одну девушку, которую звать Люда, она необыкновенно красива…
- Да, да…
- Передайте ей от меня большой привет…
- Обязательно и прощайте. – Он шагнул вперед
- Прощайте! – Крикнул я, закрывая ладонями лицо. Даже сквозь ладони я увидел яркую вспышку. Запахло озоном. Что-то шлепнулось мне на грудь и замерло.
Я осторожно отнял ладони от лица, покосился в низ. На моей груди замер странный рыжий лягушонок, или существо очень похожее на него. Лапки этого рыжего существа в отличии от нашего земноводного были без перепонок, а на влажной голове блестел золотистый нарост, чем-то неуловимо напоминающий корону.
- Лягушка путешественница, или заколдованная королева? Я осторожно взял несопротивляющегося зверька в руки.
- Надеюсь, ты не ядовита? Почему такая холодная и мокрая?
Я посмотрел на арку. Свою таинственность она утратила, теперь через неё можно было вновь рассмотреть железнодорожную насыпь и редкие, сквозь небесные прорехи, огоньки звезд. Леонид Петрович Смирнов исчез. Канул в никуда.
Я внимательно посмотрел на странное существо:
- А ты, откуда взялась?
Лягушонок тихо пискнул и зашевелился в ладони, устраиваясь поудобнее.
- Постой, не хочешь же ты сказать, что взялся оттуда? - Я покосился на арку. – Тогда откуда тебе еще взяться, такому странному заморышу и в такое время года? – Я засунул лягушонка в карман плаща, развернулся и медленно пошел по аллее, мимо фонтана, в сторону остановки. Мне о многом надо было подумать.
Прошел месяц, может и больше, какая разница…?
Лягушонок, все еще не целованный и не проверенный на волшебство, жил в старом аквариуме, охотно питался творожными и хлебными изделиями. Иногда что-то пищал, на что я резонно ему отвечал:
- Целовать не буду, даже под пытками и не уговаривай.
Но вот прошел этот месяц, или больше, когда я опять сунул лягушонка в карман, на этот раз кожаной куртки, если это имеет значение…Задернул в комнате шторы, закрутил плотно краны и выкрутил электропробки…Взял тяжелый огромный рюкзак с заводской надписью - « МАЛЫШ»… Сказал пустой и темной комнате : «до свидания» , и вышел в ещё более темную дверь громко провозглашая: « В начале было слово СВЕТ!!!».