Он полз по ровной, унылой пустыне: слабый, беззащитный и больной. Члены едва слушались угасающей воли, и с каждым движением жизнь испарялась из его тела. Но не передавалась гиблой глади, по которой он полз: она просто иссякала в «никуда», а пустыня оставалась такой же безжизненной и пустой. В ней не было места для жизни, а смерть не требует места, и смерть была повсюду.
Смерть в желтоватых мелких озерках, матово поблескивавших в тусклом свете. Смерть в белой изморози, местами поразившей родную пустыню отвратительными солончаками. Смерть в каждой крошке снеди, что ему удавалось отыскать в своих странствиях. Самый воздух источал смерть.
Он знал, что так было не всегда. Он смутно помнил иные времена, но все же помнил. Он помнил, что некогда родная пустыня не была безжизненной, и даже не была пустыней. И пищи было в достатке, и она не грозила смертельным ядом. И тысячи его сородичей беззаботно резвились на приветливых просторах, даже не думая о том, насколько все может измениться.
А потом случилось ЭТО. Небеса разверзлись и обрушились гибельным дождем, вымывавшим жизнь из тел. Те, кого моровой ливень застиг в пути, погибли сразу. Иные, кто успел укрыться, обречены были влачить жалкое и недолгое существование без цели и смысла. У них не было шанса на спасение: отрава так или иначе проникала в них, вызывая чудовищные изменения. Даже те, кто родился после ЭТОГО, хранили в своих юных тельцах медленную смерть. Лишь немногим счастливчикам удалось отыскать потайную щель в иные миры и спастись.
Он не знал, почему случилось ЭТО. Он предпочитал не думать о гневе богов и беспечности смертных. Он вообще почти не умел думать, во всем подчиняясь инстинкту. Чувствовать он тоже не умел, а если б и смог вместить в себя всю скорбь по сгинувшему племени, ни единая слеза не проступила бы в его глазах. Глаза эти не были созданы для слез.
Единственный горький вопрос, который он смел задать, был таков: «Зачем Бог дал мне крылья, но воспретил ими пользоваться?» Но это был философский вопрос, а инстинкт и рефлексия – вещи несовместные. Инстинкт, память предков, надежнее. Он и сейчас не подвел хозяина и успел шепнуть: «Вот и конец!» И не ошибся…
- Опять полезли, сволочи! – с жестоким негодованием сказала жена, подошвой растерев вялого таракана по линолеуму.
- Да ладно тебе! - примирительно успокоил муж. – Все равно через неделю второй раз морить будут!