Жертва чревоугодия
Велиарий Рогволдович Перлов совершенно не страдал чревоугодием. Ни в коей мере. Как раз напротив: Велиарий Рогволдович Перлов наслаждался своей слабостью, которую люди, обиженные рецепторами ротовой полости, по нелепому ханжеству почитают грехом.
Хотя, если разобраться, что же такого греховного в стремлении вкусно и с выдумкой покушать? Если бы Господь Бог не хотел, чтоб люди получали от еды радость, он бы и не сотворил столько аппетитной снеди, населяющей Землю, а так бы и кормил рот людской небесной манной кашей! А раз уж Бог не пожалел фантазии на тварей земных и водных, самых разных вкусовых оттенков, то получается, грешно как раз божьими волей и даром пренебрегать. Бог творил – и нам велел! Твори, как говорится, выдумывай, пробуй!
И Велиарий Рогволдович пробовал – еще как пробовал, не щадя живота своего, и алмагеля тоже. Благо, материальное положение позволяло экспериментировать. Ибо был Велиарий Рогволдович не просто богат, а политически значимо богат. Пожалуй, его состояние вполне заслуживало вкусного, напоминающего оливки, фаршированные арахисом, слова «олигарх».
Да даже не просто толстосумом был Велиарий Рогволдович, а без пяти минут губернатором области. Не самой, конечно, крупной и богатой области, но на одного губернатора хватит, а второго по закону и не положено.
Вернее сказать не «без пяти минут», а «без семи дней»: ровно столько оставалось до выборов. Но в данном случае это роли не играло: вопрос считался решенным. Рейтинги Велиария Рогволдовича высились над вражескими, как высоковольтные провода над дорогой, а конкуренты все сплошь оказались отпетыми проходимцами и привычными клептоманами. Причем клептоманами-неудачниками, потому что у Велиария Рогволдовича предвыборный ресурс против их жалких ресурсиков казался павлином (птица весьма достойная, особенно с соусом из дикой айвы!) против трясогузки (совершенно несъедобная гадость!)
Если что и заботило Велиария Рогволдовича в политическом смысле, так это обустройство банкета в честь неизбежного торжества электоральной справедливости. Именно этим вопросом он и занимался в обществе своего постоянного гастрономического консультанта, по совместительству имиджмейкера.
- Так! – сказал Велиарий Рогволдович, листая энциклопедию Брема. – Так! Фазанов делаем обязательно, штук двадцать – это просто как без этого не стол, да? Только надо взять сибирских, которые по зиме облепиху клекают – мясцо с такой реальной кислинкой получается!
Консультант улыбнулся и кивнул, полностью одобряя зрелость начальственного вкуса.
- Так! Значит, фазаны, пороси там всякие китайские, хрустальные, утка сычуаньская, зайчики-тушканчики – это по умолчанию… – продолжал Перлов. – Но надо что-то такое (он поморщился от большой задумчивости и прищелкнул пальцами), как ни разу ни у кого не было, понимаешь?
Лоб консультанта на пару секунд тоже наморщился мыслями, после чего он предложил:
- Я бы позволил себе порекомендовать фугу…
- В смысле музыкального фона? – Перлов озадаченно нахмурился. – Этого, Баха, что ли?
- Иглобрюха, - поправил консультант. – Японское кушанье, сейчас весьма большой популярностью пользуется.
Перлов снова поморщился:
- А, это… Не, дешево! То есть, надо, конечно – весь комплект даров моря оформим, все дела,– но нужно что-то с изюмом, да?
- Иглобрюха с изюмом? – уточнил консультант. – Оригинально…
- Да не то! – прервал его Велиарий Рогволдович, чуть досадливо. – Я по-широкому «изюм» имею – ну, чтоб у всех мясорубки реально открылись, как в жизни не видели, да?
- Может, рагу из крокодила в кляре? – предложил консультант.
- Да, крокодильи рога – само собой… - пробормотал Перлов, рассеянно перелистывая страницы, и вдруг ткнул пальцем: - О! Вот такой скотины я еще не кушал!
- Позвольте… - консультант наклонился, вглядываясь в иллюстрацию. – Американская лама… Семейство верблюдовых…
- Верблюд – не круто! – категорически заявил Перлов. – ВерблюдА я пробовал, в Хургаде – ничего особенного… А эта (он снова ткнул в картинку и расплылся в улыбке) – видно, что тварь нежная, сочная! Навроде джейрана, или там, косули, только нерусская – и в этом вся фишка, что через полсвета! Ты глянь, какая улыбка у ней – как будто так и хочет мне счастье подарить! Короче, вот этот гвоздь программы мы и забьем в пиршественный стол, чтоб всех этой ламой уесть… О, типа, каламбур? – Велиарий Рогволдович сам не был уверен в каламбурности своей фразы, потому его замечание оказалось окрашено в вопросительные интонации. Но эксперт своевременно и искренне рассмеялся, развеяв все сомнения.
- Короче, так! – подытожил Перлов, все еще продолжая улыбаться. – Ламу сделаем пряного посола, так занятнее. С соусами и всякой травой, типа, там, кари и прочий укроп-мукроп - сам че-нить придумаешь. Вот… И чтоб через пять дней была здесь, реальная, как мой рейтинг! – Велиарий Рогволдович внушительно потряс пальцем, словно стряхивая градусник.
***
Известно, что в деловых кругах и проблемы решаются по-деловому, то есть быстро и оперативно. Консультант по гастрономическим вопросам спустил распоряжение в администрацию Перлова, а координатор передал пожелание шефа двум непосредственным добытчикам, Коле и Васе. Последних все близкие называли так, что какой-нибудь иностранец мог бы заподозрить армянский колорит: Колян и Васян.
Но и самый глупый иностранец пробыл бы в подобном заблуждении недолго, едва увидел бы лица двух друзей: простые и искренние, как розетка в стене, и при этом совершенно славянские.
На самом деле Колян с Васяном только казались простыми, но многолетнее выполнение прихотливых поручений шефа развило в них способность решать такие сложные и разнообразные вопросы, что «квест» на ламу казался сугубой дошкольной забавой.
Во всяком случае, поиск одного из бывших деловых партнеров Перлова на Каймановых островах доставил им в свое время куда больше хлопот. О хлопотах партнера, когда его все же обнаружили, полицейские сводки умалчивают. Вероятно, меньше всего хлопот досталось кайманам, населяющим одноименные острова: их-то дело простое, крокодилье…
Поэтому сейчас друзья, сидя в большом черном джипе, стремительно несущемся в сторону выполнения задания, отзывались о миссии снисходительно и шутливо.
- «Совсем озверел Черный Абдулла!» – с мрачной веселостью заметил Васян.
- «Ну, у него ж потребности, они ж у него растут!» – со смешком разъяснил Колян, славившийся в своем кругу начитанностью.
Васян закурил и немного задумался:
- Слушай, брателло, а он реально то самое хочет?
Колян пожал плечами:
- Братан, за что купил – за то продал. Сказали сделать ламу с солью – че реально непонятного-то?
***
Прошло пять дней. Вестей от Коляна с Васяном не поступало, но Велиария Рогволдовича это не особенно тревожило: еще три часа перелистывания Брема обрекли банкетному столу такую невообразимую и эксклюзивную фауну, что какое-то кордильерское парнокопытное вышло бы теперь даже жалким и банальным на фоне намечавшейся кулинарной феерии.
У Велиария Рогволдовича были заботы поважнее: хотя победа и казалась делом надежным, как изжога после акульей печени, пассированной с фейхоа, нужно было дать еще одну пресс-конференцию на местном телеканале. Это мероприятие должно было стать последним камешком уже не в огород, а на политическую могилку оппонентов.
***
Директор политического отдела с первого взгляда показался Перлову каким-то нервным и испуганным: у него был гадливый до затравленного взгляд человека, впервые пробующего живую виноградную улитку. Перлову был знаком этот взгляд, но он никак не ожидал увидеть своего доброго телезнакомого в таком смятении. Велиарий Рогволдович озадачился.
- Вы понимаете, какие сейчас вопросы посыплются? – негромко и испуганно, вернее, с тихим ужасом спросил директор. – Это ж скандал!
Перлов пожал широкими плечами, плечами привычного политического борца, готовыми к любой схватке.
***
- Скажите, пожалуйста, - начал один из журналистов с федерального канала, когда пресс-конференция открылась, - скажите, пожалуйста… насколько обоснованы слухи о том, будто вы распорядились доставить на ваш банкет… э… ламу… с намерением… э… употребить в пищу?
Перлову показалось, что журналист будто бы стесняется и даже запнулся на том месте, где следовало обратиться «господин Перлов». Это было невежливо, однако Велиарий Рогволдович решил проявить снисходительность и ответил добродушно-ворчливо:
- Ну вот, ничего от вашего брата не утаишь! Но эт-даже хорошо: я за свободу прессы. Поэтому подтверждаю: было такое дело! – Перлов с улыбкой расправил плечи, чтобы его авторитетному рокочущему басу, восходившему из глубин души вдоль галстука, было свободнее. – Вам-то, наверно, интересно «за чей счет этот банкет?» Так ведь? Знаю, что так! - процитировав известную комедию, Велиарий Рогволдович покровительственно засмеялся, приглашая журналистов присоединиться. Те отчего-то не последовали приглашению. Перлов, как опытное публичное лицо, не смутился и продолжал: – Так вот, со всей ответственностью заявляю: народных денег ни копейки на это дело не пущено, все за свои, честно заработанные. Потому что мне своих капиталов стесняться нечего: хватит уж, восемьдесят лет стеснялись. Заработал – трачу, чего и всем избирателям желаю. И уж будьте…
- Простите, - журналист перебил его, не отводя глаз, запечатлевших почти сакральный испуг, - простите, вы сумасшедший?
От неожиданности Перлов икнул, но тут же собрался и обратил икоту во вразумляющее покашливание:
- Э, зачем оскорблять-то? Оскорбления…
- Да вы просто маньяк! Изувер! – ожесточенно выкрикнул журналист. Другие зароптали, но, как показалось Перлову, не в адрес некультурного коллеги. – Если вы до выборов готовы ламу с чесноком и c кетчупом, простите, СХАВАТЬ, то что ж вы себе позволите, когда губернатором станете?!
- Теперь точно не станет… - пробормотал с недоброй усмешкой тощий бородатый хиппи в потертых до крамольного джинсах: он был с местного оппозиционного канала, поэтому Перлов не уделил внимания злопыхательским словам.
- Почему сразу с кетчупом? – вознегодовал Велиарий Рогволдович. – Я, знаете ли, человек многогранный: у меня повар из Москвы, из ресторана «Лимпопо» - он что-нибудь покультурнее придумает. Но вообще это мое дело, что я кушаю, да как… Далась вам эта лама: кто оно вам – дядя, тетя?
- Ну это уж слишком! – бросил другой федеральный журналист, до сих пор хранивший нордическое презрительное спокойствие. С тем же спокойствием он поднялся и вышел из студии.
«Ну и скатертью дорога!» - в сердцах подумал Перлов, и больше решил не церемониться: было ясно, что в студии собрались оголтелые недоброжелатели, задавшиеся целью вывести фаворита предвыборной гонки из душевного равновесия. Поэтому кандидатская отповедь прозвучала сурово и по-народному гневно:
- Вот смотрю я на вас, - Перлов покачал головой, - и думаю: на что вы надеетесь, шелкоперые? "Пиарья" свои дешевые мне под рейтинг воткнуть? Кишка тонка: не переварить вам Велиария Перлова! Вот, тоже: до ламы докопались, из тарелки моей готовы все косточки обсосать! А народ-то видит: раз за ламину эту ногу ухватились, значит, больше ничего на меня у вас за душой нету!
- Да куда больше-то? – джинсовый оппозиционер потряс критически острым подбородком с сокрушенным до победоносного выражением.
- Да вы все с ума посходили! – Перлов рявкнул так, что электричество в студии сморгнуло, и потом на пленке в этом месте обнаружился дефект записи. – Кого, кроме вашей шатьи, волнует, что я потребляю? И кого у нас всякие там ламы интересуют? Это ж быдлы неразумные! Скоты! А потому доля их такая, чтоб человек их хавал, и нечего тут жалость разводить: ел, ем и буду есть! И так в своем хозяйстве все устрою, чтоб реально каждый житель области мог взять любую зверюгу нерусскую и суп из нее сварганить, как ему на душу положит! Вот так-то!
- Ну правильно! – кивнул оппозиционер со злорадным сарказмом. – «Руссиш убер аллес!» Вот теперь-то вы показали свое настоящее лицо, Перлов!
***
С пресс-конференции Перлов явился не то, что расстроенный, но все же с тяжелым чувством, как от дилетантски приготовленной баранины.
Чтобы отвлечься, он включил телевизор. Отвлечения не получилось.
Шла авторская передача Андрея Кошмарова «Миг правды». Этот обозреватель был замечателен беспощадно высокой нравственностью и лицом лубянского следователя, страдающего профессиональным несварением ответственности перед обществом.
Передача подходила к концу, и Рогволд Велиариевич слышал только заключительную бичующую тираду: «И на что обречена страна, где губернским правителем может сделаться душевнобольной людоед, да не просто людоед, а каннибал «с претензией»? Куда уж до Перлова глуповскому майору Прыщу с фаршированной головой: наш «герой» сам сделает фарш из кого угодно, и скушает с превеликим аппетитом! Этот сюжет – не для Щедрина, здесь и профессора Ганнушкина с Фрейдом мало будет!»
- Ну, все ополчились! – посетовал Перлов, выключив телевизор.
- Не переживайте! – утешил имиджмейкер, он же консультант по гастрономическим вопросам. – Сам не знает, чего несет. «Миг правды – час вранья!»
***
Республика Бурятия, за три дня до скандала
Колян сидел в кабинете и угрюмо молчал. Он знал, что Васян сидит в другом кабинете, и хотел надеяться, что коллега тоже хранит молчание. Потому что вопросы, которые задавал улыбчивый человек с капитанскими звездочками, были неприятными и опасными, особенно если на них отвечать.
- Итак, - капитан сделал улыбку чуть поярче, - подтверждаете ли вы, что сегодня, в семнадцать тридцать, вы, Николай Гульков вместе с вашим приятелем Василием Бесаревым обратились к служителю дацана Амгалану Аюшееву с требованием продать вам недавно извлеченные из саркофага и помещенные в святилище останки Хамбо ламы Даши-Доржо Итигилова за пятьсот американских долларов, угрожая в противном случае применить оружие, найденное, кстати, в вашей машине при задержании?
- Ствол не мой: нашел, нес сдавать, - мрачно заявил Колян. – А насчет этого, который семьдесят лет в соли пролежал - и как новенький, который не растлился, - шутка была!
- Конечно! Верю! – капитан кивнул, и вдруг перестал улыбаться: - А теперь разговор серьезный, Гульков! Кто заказал вам Хамбо ламу? И для какой цели?
- Гражданин капитан! – Колян приложил руку к груди. – Понимаю, глупая была шутка…
- Значит, все-таки шутка? – милиционер проницательно заглянул задержанному в глаза и вновь улыбнулся со всей лучезарностью: - Ладно, убедили. Сейчас выпишу вам пропуска – и можете быть свободны! Идите, граждане, куда хотите… хоть до самого крылечка…
В окно кабинета со звоном влетел камень, и шум толпы, окружавшей казенное здание, сразу сделался явственнее и резче. Капитан покашлял и произнес, очень доверительно, почти дружески:
- Вообще-то, народ у нас мирный: буддисты. Медитация, просветление, самсара-нирванна, все такое. Но тут уж вы всю эту шангху взбаламутили: очень уж они своим дедушкой нетленным дорожат! Святыня!
Колян понуро опустил голову: давать показания он не любил, но выбора не оставалось. Капитан, снова усевшийся напротив, распрямил плечи, словно готовя их к большим звездам.
За годы службы капитан, конечно, очерствел душой. Ему казалось, что он привык к самым низменным человеческим порокам. Но то, что он услышал, было за гранью человеческого злодейства...
© Дмитрий Сабаров, 2003