Да, все они умирают, а что делать? работа у меня такая. К тому же, есть за что им умирать. Сказала бы... да противно; от таких вещей у меня во рту становится кисло, как-будто я неделю не чистила зубы.
И фирма у нас гуманная - не в муках умирают, а совсем даже наоборот... Так что это не кроликам в глаза одеколоном прыскать... Сюда. Дверь.
Когда я вошла, он сидел на кровати и стучал в барабан. Как-то немного иступлённо.
- Пришли? - и голос тоже какой-то отстранный.
"Неужели знает?!" Их же никогда не предупреждают, это закон...
- Можете не говорить, вижу и так. Проходите, располагайтесь... как дома. Вещи можете сюда положить, чтобы не помялись. Вам же ещё сегодня к кому-нибудь? - Всё это время он всё стучит в барабан. - Меня Аве зовут, а вас?
- Ева, - механически отозвалась я. "Что делать? Что делать?" И стала раздеваться.
- Если хотите чайку - на кухне. Чайник только что вскипел.
- Нет, спасибо..
- Ну и ладно. Но если что - вы потом пейте, не стесняйтесь.
- Хорошо.
- А знаете, я вас совсем не такой представлял..
- Да, а какой? - растерянно улыбаюсь.
- Ну, не знаю... Более мрачной, наверно. Что-то вроде вребелевского демона, что ли. Тёмную такую. А вы - светленькая.
- Ну так и...
- Ах да, да... Но всё таки, согласитесь, что бы я ни сделал - убивать меня как-то неестественно. Для вашего ведомства.
- Раньше таки было. - Я немного оживляюсь. - Но потом на самом верху приняли решение...
- ...об ужесточении мер. Чтобы другим неповадно. А вы знаете, что это ни на кого не действует? Имеется статистика...
- Не я же принимаю решения. - Возвожу глаза небу.
- Да я, собственно, так, ни на что не расчитывая.. А вы красивы... Не знаю, разрешается ли... Можно - желание?
- Можно. - Вообще-то нельзя, но он мне чем-то нравится.
- Потанцуйте немного? А я постучу. - И он выбивает из барабана медленный звучный ритм.
"А что? Запросто". Я вслушиваюсь в бой, он как бы проходит сквозь меня, вздрагиваю и, подчинившись ему, льюсь танцем, сначала медленным, потом, под властной рукой барабанного уханья и звона, быстрее, быстрее, так что пот выступает на лбу и дыхание становится чаще и жарче, и я срываю с себя последнее, ненужное, и танцую дальше, обнажённая, вьюсь змеёй, и руки лебедиными шеями переплетаются над головой и бросаются вперёд, и кручусь, и груди сливаются в одну колышущуюся полосу, и мне легко-легко, как быдто я сейчас взлечу... И падаю. Бой обрывается.
- Ева, вам плохо?
- Нет... - с трудом размыкаю губы. - Хо-ро-шо...
- Нет, вы прилягте. А я вам воды принесу. - Он уходит.
Пытаюсь восстановить дыхание и привычный образ мыслей. Получается не очень. "Кто он такой? И что сделал?" Нам ведь этого не говорят... То есть говорят - но я теперь почему-то не очень верю словам. И ничего не хочу плохого ему сделать. "Что со мной?"
Он подносит к моему лицу стакан холодного чаю ("Извините, остыл..."), и поит как ребёнка.
- Ну как, лучше?
- Да...
- Можете теперь делать то, зачем пришли.
- Нет, не буду!
- Почему?
"Хотела бы я знать!" - Потому.
- У вас будут неприятности.
- Ну и что. Плевала я...
- Нет, так нельзя... Давайте так - вы уйдёте, а я всё сделаю сам... Яд. (Он показал какой-то бутылёк.)И никто не догадается. Умер и умер, а отчего? долго разбираться, да и незачем. Главное ведь результат.
- Да, но...
- Никаких но. Одевайтесь.
Его голос вдруг наполнился такой силой, что я даже и не подумала сказать что-то против, молча молча оделась и пошла к двери. Он окликнул меня:
- Ева!
- Да?
- Поцелуй... На прощанье.
Он оказался рядом, коснулся пальцами моих щёк и легко приложил к моим губам свои. И тем не менее, меня словно пригвоздило к земле... А!
- До свидания... То есть... Прощайте.
Я вышла.
"Что же я наделала! Нельзя было!.." Я рванулась обратно вверх по лестнице, дверь, распахнула её и...
Он лежал на полу, лицом вверх, глаза его были светлы, на губах застыла тень улыбки.
Справа от него на боку лежал ненужный барабан.
Склянки с ядом нигде не было.
КОНЕЦ