КАББАЛА
Весь мой организм как-то поскрипывал, постанывал, всхлипывал и даже подвывал. Я физически чувствовал как шлаки забили буквально все поры, в избытке скопились не только в капиллярах, но и «коровьими лепешками» повисли на стенках более крупных кровеносных сосудов. И это находило отражение в прескверном настроении, когда кажется, что вся жизнь беспросветна и прожита зря. Только одно могло спасти меня сейчас, только одно могло вернуть мне ощущение радости жизни и гармонии – хорошая русская банька, с веником, с ледяной водой, с парной, в которую даже зайти босиком невозможно, а уж веником махнуть голой рукой, без рукавички – и думать нечего. Уши сворачиваются в трубочки от сухого жара, потому спецы заходят туда только в шерстяной вязаной шапочке. И, конечно, только дурень дует пиво, когда парится. Это ведь только кажется, что от холодного пива душе облегчение, веником махать – это великая работа. После кружки пива сразу обмякнешь, расслабишься, в сон потянет. Пару раз махнешь веником, - и уже сил нет. Кто понимает, только чай на травах пьет в самом процессе. Я вот, к примеру, и травки те сам всегда собираю: тут тебе и душица, и зверобой, и мята, и много еще чего пользительного. По случаю даже на Алтай за травками ездил, там они особо чистые, пахучие и пользительные. Ну а опосля, конечно, можно и пивка. И от стопки-другой водочки не откажусь, ибо еще Александр Васильевич завещал: «После бани продай портки, но выпей». Понимал он в этом толк, хоть и генералиссимус.
Только где ж ты в Америке настоящую-то баньку найдешь. Тут есть, конечно, сауны в фитнесс-центрах, дак разве ж они годятся в подметки даже самой завалящей и покосившейся русской баньке. Про веник я и не говорю. Самое главное – температуру не держат. Да и как тут удержишь, если у народа местного, понятий правильных нет. Перво-наперво, заведение это общее. Нет, конечно в Германии или там в Швеции, говорят, они и в общих заведениях голыми ходят, но не в такой высокоморальной стране, как Америка. Женщины еще ничего: купальник как купальник, а вот мужики... Мы раньше-то перед всем миром стеснялись своих черных сатиновых трусов до колен. Как выяснилось, зря. То, в чем американские мужики лезут в бассейн или в жакузи, перекрывает даже наши знаменитые сатиновые трусы. И вот вылезет такой хлюст из бассейна – и в сауну шмыг. Тут с его трусов литр воды, как минимум, и вытекает на пол. А стока нет, и стоит эта лужа, пока не испарится. Какая уж тут температура! Но и здесь им не сидится. Они ведь, паразиты, даже при такой температуре больше десяти минут не выдерживают. Так и шмыгают: туда-сюда, туда-сюда... Чтоб им пусто было! Двери-то, почитай и не закрываются. А притворять их за собой, чтобы пар не выходил, они и вовсе не привыкши. Они же надеются на автоматику, а автоматика их сраная не закрывает дверь, как это человек только может. Но это еще что! Бывает, что поработал чувак со штангой в зале и – туда же, в сауну. Прямо как есть, в трико, кроссовках, потный, как обожравшийся крокодил. А ведь, казалось бы, грамотные люди, могли бы и обратить внимание на табличку на стенке: «Принимать душ перед входом в сауну, жакузи, бассейн». В России я, да и любой другой тут же: «Куда ты, скотина, прешь!». А здесь нельзя – политкорректность, мать ее за ногу! Он же тебя засудит потом. Приходится терпеть. Так вот и становишься философом по жизни. Опять же, баня для нас – это вовсе не помывка тела. Тут особая культура. Американцу начни объяснять, он тебя за душевнобольного примет. Про римские термы читали? Вот именно. Баня это место общения, задушевных разговоров, клуб единомышленников. С женщиной или, к примеру, с начальником такого не получится. В первом случае мысли как-то все в телесную область соскальзывают, а во втором думаешь либо о повышении, либо чтоб с работы не выгнал. Ну вот вы скажите, возможна ли задушевная беседа, если они двери не закрывают, а возбуждаются только когда рассказывают, что они жрали на прошлой неделе?
С такими мыслями я и влетел в свой фитнесс-центр, предвкушая блаженно растянуться на полкé, согреть свои озябшие косточки, размять окаменевшие мышцы, и не выходить до тех пор, пока мои поганые шлаки не повылезут из организма, от пара или от моего терпения. Но уже в раздевалке натолкнулся на сияющего, свежевымытого Гарика. Гарик, он у нас настоящий еврей, хотя Тору и не читал сам, но слышал от других. Не стар, но с женой уже в разводе, а, значит, свободного времени у него – просто девать некуда. Поэтому Гарик не пропускает концерты заезжих бардов, он постоянные участник поэтических и литературных тусовок (хотя сам, кажется, ничего не написал), художественных выставок и прочих интересных мериприятий. Как мужик, я его хорошо понимаю: где же еще искать приличных тёлок, чтобы они разукрашивали жизнь не только непосредственным использованием наиболее простых инстинктов, но могли поддержать беседу на возвышенные темы, скажем, о поэтике Франсуазы Саган или экзистенциализме Сартра. В конце концов, не одним же сексом жив человек. Хотя именно им, главным образом. Так еще недавно Гарик научился ощущать какие-то особые таинственные токи и флюиды, погружая руку в магическую пирамиду, ну вы-то её должны знать. Сам я с этой пирамидой не экспериментировал,- слава богу, и жена должна на что-то быть пригодной. Я тогда чуть было не брякнул, куда ему бы лучше свои руки погружать, но подумал, что обидится человек.
Вот этот Гарик и распахнул мне свои объятья, и тут же радостно сообщил, что баня – это просто дерьмо собачье по сравнению с каббалой, и потому я должен непременно прямо сейчас ехать с ним на заседание их кружка по изучению каббалы, тем более, что он меня приглашает туда уже не первый раз, а я все отнекиваюсь нехваткой времени. Тут я в более или менее энергичной манере не согласился с ним по поводу сравнения бани и каббалы, но Гарик – добрейший человек – тут же миролюбиво заметил, что в баню я могу прийти в любой день, да хоть завтра, а вот каббалу в любой пивной не познаешь. Возразить было нечего. Я тогда уже прекрасно понимал, что совершаю глупейшую ошибку, идя у Гарика на поводу, но такой уж я нелепый человек. Труднее всего мне произносить слово «нет», ведь этим можно обидеть хорошего человека. И потом перед напором Гарикова энтузиазма устоять действительно трудно. Еще подумает, что я недолюбливаю евреев за что-то там. Они ведь такие обидчивые, могут и в антисемиты записать, хотя я еще ничего не сказал.
Итак, мы поехали. Сначала я, естественно предполагал, что поедем на двух машинах, чтобы не задерживать друг друга, если кому-то вдруг захочется уйти домой пораньше, однако Гарик тут же привел целых 7 аргументов, почему следует ехать на его машине: во-первых, мы экономим бензин; во-вторых, это тут рядом; в-третьих, мы не надолго; в четвертых, ему все равно возвращаться обратно сюда... Про остальные аргументы я уже не стал уточнять. По пути Гарик мне яростно втолковывал, что каббала – это наука, и не просто наука, а - наука наук. А поскольку я научный работник, то каббала мне просто необходима. Он даже не понимает, как я мог так долго обходиться без каббалы. –«У тебя откроются глаза! Тебе станет ясен смысл твоей жизни (научно обоснованный и доказанный) и смысл существования Вселенной» - вдохновенно объяснял мне он.
–Тебе бы поэмы писать, Гарик, например, о каббале. У тебя бы получилось,- ответствовал я, – но, понимаешь какое дело. У людей уже сложилось определение, что такое наука. Каббала, в рамках этого определения, - скорее религиозно-мистическое учение с элементами философской системы. Кроме того, позволь тебя спросить: как давно ты впервые взял в руки книгу главного каббалиста современности Михаэля Лайтмана? Пару месяцев назад? Я так и знал. А у меня есть первое издание этой книги, которое я купил 7 лет назад. Оно, конечно, не имеет такого красочного твердого переплета, как твоя книга, но я сильно сомневаюсь, что за эти 7 лет могло сильно измениться содержание этой книги. За 7 лет я кое-что успел из нее прочитать, хотя дойти до конца я так и не смог, порешив где-то на середине, что мне это просто не нужно, ибо мистическая компонента в ней преобладает над логикой. И потому истины там изрекаются в готовом, догматическом, законченном и непреложном виде, а не доказываются последовательно, как это принято в традиционных науках.
- Это все не то, - решительно отмахнулся Гарик,- понять каббалу самому невозможно, хоть ты зачитайся. Вот ты познакомишься с нашими ребятами. Сразу увидишь, какие это секущие люди. Они тебе разложат все по полочкам так, что другие доказательства тебе и не нужны будут вовсе. Я-то сам, как ты понимаешь, не ученый, потому тебе будет намного проще понять то, чего я пока и сам не понимаю до конца.
Тут мы припарковались у знакомого мне уже здания, в котором размещались десятки оффисов различных фирм. Когда-то я сам работал в такой фирме. У двери стояла группа мужчин в возрасте между тридцатью и пятидесятью годами. Они докурили свои сигареты, мы успели представиться и поднялись лифтом на второй этаж. В зале уже сидели около пятнадцати мужчин за длинным столом, занимавшим большую его часть, так что в целом нас теперь было около двадцати. Понятно, что большая часть из присутствовавших здесь были евреями, поскольку раз уж дело касается каббалы – им и карты в руки. Пятеро или шестеро из них были в кипах. Тут мне тоже интересно: каббаллисты всячески подчеркивают, что каббала – это наука, а не религия, поэтому прямой и жесткой связи с Торой, иудаизмом и религиозными обрядами в этом учении нет. И тут же Лайтман в своей книге говорит про 320 божественных искр, воплощенных в заповедях правоверному. Ну, да бог с ними, заповедями. Меня количество поражает. Сам-то я десять с трудом запомнил. Дело ведь не в простом заучивании. Принять заповедь, это значит ввести ее в подсознание, вживить на уровне рефлекса, как водительский опыт, который, в среднем, появляется только через пару лет от начала вождения. Боюсь, что следовать 320 заповедям под силу лишь единицам во всем мире, которые и будут своеобразными чемпионами от Торы.
В дальнем конце стола председательствовал 27-летний парень вполне спортивного телосложения с ясным и внимательным взглядом, который, казалось, просвечивает тебя, наподобие рентгена. Вообще-то, я люблю людей, не отводящих взгляда от собеседника. От них реже можно ожидать мелкой подлянки. Звали его Морисом. Гарик хотел представить меня.
-Только покороче. Начинаем,- сказал Морис.
-Антон. По профессии - физик. По призванию – философ. В душе – поэт,- пробормотал я. Короче, кажется, уже было невозможно.
-Спасибо. Продолжим со страницы сто семьдесят пять. Читает Николай, я буду комментировать.
Николай, крепкий, кряжистый мужик с красивым лицом и благородной волнистой шевелюрой начал читать неторопливо. Компьютерная миникамера транслировала его и Мориса в режиме телеконференции. Какой-то совсем молоденький парнишка с кипой на затылке задумчиво шелестел клавишами ноутбука, обеспечивая бесперебойную связь с какими-то удаленными от нас группами также изучающих каббалу.
-«Существуют лишь две субстанции: Творец и Творение – ор и кли: я – эгоист от рождения и отдельно, даже не ощущаемый мною, духовный свет. Он, этот свет, если бы вошел в меня, сделал из меня духовное существо, жителя всех миров, приблизил бы меня к вечности наслаждаться светом, чего подсознательно только и хочет мое существо. Но пока я эгоист и не могу соблюсти условие Ц’’А, свет и я – предельно далеки друг от друга...»
Некоторые просто слушали, многие что-то записывали в своих тетрадях, а Морис комментировал каждую маленькую порцию текста. Текст и его комментарии были густо пересыпаны терминами на иврите. Это я еще понимаю, поскольку при переводе многие важные понятия могут значительно деформировать исходный их смысл, только терминов этих было так много, что, казалось, запомнить их не было никакой возможности. Если бы я ранее не читал книгу Лайтмана, все это целиком – от первого слова до последнего – показалось бы мне заумью и абракадаброй. А тем временем Морис комментировал:
«Основные методы постижения Творца в каббале как бы выворачивают наизнанку самые, казалось бы, простые и привычные нам понятия. Так, согласно каббале, душа находится не внутри нас, а вовне, в то время как все желания и ощущения – имеют источник внутри нас. Главный, определяющий принцип поведения – возлюби ближнего! Это понятно?».
-Позвольте уточнить,- встрял тут я,- что же вы понимаете под термином ближний: некий конкретный в данную минуту выделенный человек, или любой человек, как обобщенный представитель человечества вообще или выбранной группы людей?
-Никакой конкретный человек тут ни при чем. Он лишь один из продуктов Творца, поэтому «возлюби ближнего» - дословно означает возлюби Творца, который создал и это, и то, и все остальное, - отрезал Морис, ни на секунду не задумавшись.
Тут я бы, конечно, мог представить такую картину. Гляжу на прекрасную девушку и думаю: «Сама-то ты, наверное,- кусок дерьма собачьего, но и ты, какое ни есть, а творение Создателя, и потому я должен возлюбить тебя, поскольку я люблю Творца». Логика и впрямь необычная. Вы не считаете?
А Морис, тем временем, чешет дальше:
«Привычные нам ранее методы познания мира и Творца принципиально неприемлемы в каббале. Ведь что утверждают традиционные философы и ученые: мир бесконечно сложен, потому и процесс его познания бесконечен, а в каждый конкретный момент времени знание человека и человечества в целом – лишь приблизительные слепки, нечеткие снимки этого мира. Каббала же дает вам метод, освоив который, вы познаете весь мир сразу и с абсолютной точность. Только ради такого механизма понимания мира и стоит что-либо в нем изучать».
Каково! А ведь даже Эйнштейн десятилетиями голову ломал в попытках построить единую теорию поля, годами полемизировал с Бором, не принимая и не понимая постулатов зарождающейся квантовой механики. Так и умер, оставив после себя клочки и обрывки незавершенных мыслей и теорий, считая, что на пути познания физической картины мира сделал лишь пару-другую верных шагов. А тут,- бац! – и разом законченная картина всего мира в целом. Это впечатляет.
-Цель жизни - получение наслаждений,- продолжал наш молодой мэтр,- и главная беда наша в том, что мы стремимся к иллюзорным наслаждениям, в то время как есть вечные, которые получаешь только поднимаясь ввысь, к Творцу.
Тут я не выдержал. Я всегда полагал, что если отдаться течению своих страстей, они пожрут тебя достаточно скоро.
-А существуют ли какие-либо надежные критерии, кроме субьективных ощущений, что ты движешься вверх, по пути к Творцу, а не в прямо противоположном направлении?- возопил я.
Ответа я так и не получил, поскольку Морис тут же в два счета доказал мне: то, что традиционные философы считают объективным в каббале субьективно и наоборот. Ну, про вывернутость наизнанку логику каббалы я, кажется, уже упоминал. К этому надо просто привыкнуть.
-Потерять ориентировку направления легко человеку, не имеющему внутренней точки отсчета. Я же полностью контролирую свое поведение и свое будущее,- продолжал Морис.
-Постойте, постойте, милейший! Как это так полностью? Неужели вы никогда не болеете? Я вот тоже контролирую свое будущее, поскольку способен планировать свои действия, кое что понимаю в устройстве этого мира, и потому с 90% вероятностью могу предсказать, что будет со мной, скажем, завтра. Хотя предсказать падение случайного кирпича мне на голову не способен, но это непредсказуемое событие имеет настолько ничтожную вероятность, что для меня принципиального значения не имеет.
-Чепуха!- отрубил Морис,- управление с любой вероятностью, отличной от ста процентов,- это не управление вовсе. Когда я говорю, что я управляю своим будущим, это подразумевает только одно: я управляю им со стопроцентной вероятность.
-Я поздравляю Вас. Вы первый полностью счастливый человек, которого я встретил за свою жизнь.
Домой я вернулся заполночь, поскольку Гарик, паразит, уже после окончания всех дискуссий долго и нудно выяснял какие-то свои дела с приятелем, никак не реагируя на мои просьбы поспешить. За обратную дорогу я дозрел до мысли, что мне не научиться управлять своим будущим никогда. Я для этого слишком ленив. Кроме того, мне просто нравятся некоторые неожиданности, происходившие и происходящие в моей жизни. Разве я мог бы, скажем, спланировать свою первую любовь? А если правильнее – захотел ли бы? Нет, этот непознанный мир очарователен именно своей загадочностью. Я и так счастлив, без мгновенного понимания всего на свете.