Мой отец был кинопродюсер. Однажды, когда мне было четырнадцать лет, он спросил меня, не хочу ли я начать свою карьеру в кино.
- Ну, разумеется! – согласился я с радостью и оптимизмом юности.
- Тогда пойдем со мной на съемки сегодня, - предложил он. – У нас нехватка актеров для массовых сцен.
- О чем кино? – спросил я.
- Об индейцах. Много пальбы, погони на лошадях, действия.
- Я не умею управлять лошадью, - предупредил я отца.
- Тебе это и не надо. Ты будешь играть нищего на улице. Просто сиди на земле и ничего не делай. Это не трудная роль.
В самом деле. Я, конечно, согласился. Режиссер попросил меня одеться в тряпье и сесть на землю, скрестив ноги. Неподвижный и незаметный, я выглядел как старая тумбочка, выброшенная из дома, которую должны были подобрать утром уборщики мусора. Я не огрочался. Мой актерский дар все равно не справился бы с задачей большей сложности. Поскольку ничего больше от меня не требовалось, я смог не торопясь наблюдать забавный мир производства кино.
Несколько индейцев трясли перед камерой игрушечными копьями и что-то гневно кричали с энтузиазмом активистов в защиту мира. Вскоре они ушли, весело улыбаясь, уступив место следующей сцене, в которой, как предполагалось, европейские колонизаторы готовились напасть на индейцев. Слуга командира должен был подъехать к нему верхом на коне и передать поводья. В последний момент оказалось, что актер не пришел. Сплетники с улыбками разнесли слух будто он вчера много пил, негодуя по поводу незначительности порученной ему роли.
Когда мой отец узнал об этом, он взял бразды администрации в свои руки.
- Я поведу лошадь сам, - объявил он уверенно. – Подумаешь, проблема.
Из того, что я помнил, мой отец ездил на лошади только один раз. Это была старая кляча, которой фермер доверял своих детей. Мой отец ухитрился упасть с нее без видимой на то причины. А сейчас он действовал, как опытный укротитель мустангов. Он натянул на ноги сапоги со шпорами, взял поводья и небрежно оседлал унылого коня. Надув грудь, он обменялся кокетливой улыбкой с молоденькой актрисой в белом, стоявшей неподалеку. Если бы это был не мой отец, я бы принял его за кинозвезду.
- Действие! – скомандовал он и ударил в бока коня шпорами, как ковбой. То, что последовало, привело всех в ужас и изумление. Конь рванул вперед, как безумный, сбив с ног оператора, актера массовых сцен, которому выпал неудачный жребий оказаться на пути, и повалил несколько декораций. Я, пораженный, смотрел вслед моему отцу, галопом мчавшемуся вдаль, выкрикивая непристойности и моля о помощи. Красивая актриса в белом, забрызганная грязью, вылетевшей из под копыт пробегающего мимо коня, завизжала в ярости, высказывая свое мнение, которого никто не спрашивал, о лихом наезднике. Сбитый с ног актер массовых сцен неожиданно вскочил, злой как чорт.
- Ты знаешь, кто этот идиот с задницей вместо головы? – спросил он меня, потрясая кулаками туда, куда конь убежал с моим отцом.
- Да, знаю, - ответил я с непосредственностью юности. – Во-первых, это мой отец. Во-вторых, твой начальник.
Лицо актера скривилось в безобразной, извиняющейся улыбке.
- А ты знаешь, кто я? – спросил он с пугливым любопытством.
- Нет.
- Ну, тогда хорошо, - сказал актер и побежал помогать отлавливать коня с моим отцом на спине.