Действующие лица:
Катя Капустина – научный работник , 50 лет
Тёма – сын Кати Капустиной, студент, 19 лет
Борис – муж Кати, архитектор, мелкий предприниматель, 50 лет
Саша – настройщик, 28 лет
Мила Шульц – домохозяйка, 50 лет
Григорий – муж Милы, инженер
Федор – сын Милы от первого брака, адвокат, 30 лет
Оля – жена Федора
Дети Федора и Оли
Художник – импозантный традиционный тип живописца лет 70
Женя – жена Художника
Телефонные собеседники:
Ирина – бывшая однокурсница Кати и Милы
Геннадий – скульптор, друг семьи Кати
Действие первое
Картина первая.
Предновогодние дни. Суббота или воскресенье. Квартира Кати, обстановка изящная, стильная, со вкусом, без излишеств. Одна комната – гостиная, другая – сына, третья – Кати. Оба периодически выходят в гостиную, обращаясь друг к другу. В гостиной стоит елка с игрушками и огоньками, комната украшена гирляндами.
Катя перед Новым годом разбирает старые бумаги:
- Люблю перед Новым годом избавиться от старых ненужных бумаг. Но сколько не выбрасываю, что-то да остается такое, что жалко. Пропуска, удостоверения, визитные карточки. Одних только библиотечных билетов сколько – и Ленинка, и Иностранка, и…. А вот – Тема, смотри - Визитная карточка покупателя! Это так называлось. По этим карточкам мы покупали продукты. Году, наверное, в девяностом, девяносто первом. С фотографиями! На всех членов семьи давали. Посмотри, какой папа здесь сердитый! Я помню, тогда еще стихотворение такое смешное написала. Сейчас найду его. (Роется в бумажках.) Ага, вот оно! Слушай!
Сначала они бежали –
Она впереди – он сзади
Потом они присели,
Слегка асфальт изгадив.
Я пачкотню переступила,
Испуганно в сумке шаря –
Вдруг забыла визитку!
Визитка – такая штука
По которой продают продукты.
Когда они бывают.
Но если визитку забудешь,
То что-нибудь точно будет.
Со мною уже так случалось.
Вот без конца и шарю
Испуганно в своей сумке.
А голубям, бедным,
Пока не дают визитки
Потому-то они не отвыкли
Бегать вот так
Друг за другом.
Тема: А сейчас ты стихи пишешь?
Катя. – Нет, сейчас не пишу. Но прозу пописываю. Фу, как ужасно звучит: по-пи-сываю.
Тема: Мам, а спой что-нибудь из своих песен. В детстве они мне нравились.
Катя. Спою. Сегодня же. Вот пианино настроят. Я тебе говорила, что жду настройщика?
Тема. Наконец-то! Я и сам мечтал об этом.
Телефонный звонок.
Катя берет трубку: Ой, привет дорогая, привет. Да, давно. Тема уже на втором курсе. Занимается графическим дизайном. Я по-прежнему тружусь в институте. Муж – да всем на свете, как всегда, и сутками. Знаешь, с кем разговаривала на днях по телефону? С Петькой Бобровым. Он, кстати, спрашивал о Миле. Я говорю, сто лет с ней не общаюсь, почему, говорит, а я не нашлась, что ответить. Вот, словно, вылетело из головы. Повесила трубку и начала специально восстанавливать в памяти подробности. То есть, представляешь, насколько это перестало быть значимым? Да, интересно было бы встретиться. Так позвони, вы же с ней отношений не порывали! Позвони прямо сейчас, а потом мне, хорошо? Да должен быть у тебя ее телефон, вы же время от времени созваниваетесь, ну, целую. Звони»
Катя вешает трубку.
Тема: Кто это?
Катя: Однокурсница. Бывшая, разумеется.
И себе: «Да был и у меня ее телефон. Звонила она как-то раз под каким-то благовидным предлогом, давала новый номер, но я не перезванивала. Где же он? Так, вот, Ш-Ш-Ш. Шульц Мила. Все зачеркнуто и перечеркнуто. Так, что ничего не разберешь. (продолжая перебирать записные книжки, старые тетрадки) Вот, между прочим, пьеса, которую я начала тогда писать, после всей этой истории. Действующие лица: Катя. – 25 лет, Востокин – 27 лет, Мила - 25 лет, ну тут еще куча второстепенных…
(читает и изображает в лицах, кривляясь, с самоиронией)
Катя: Теперь я, как хирург, приготовившийся к операции, решительно и хладнокровно вырвала признание номер один. Я пригласила к себе Милу, и за чашкой чая в заявила ей в лоб: « Ну, рассказывай!» Конечно, она сказала, что они сблизились лишь после того, как я от него ушла! Какая скука! Но все-таки кое-что. «Ну, что же! Остальное я, наверное, услышу от тебя, напоив тебя чем-нибудь покрепче – нахально заявила ей я и уехала отдыхать в Крым.»
Мила: Катька, кажется, что-то знает. Я измучилась скрывать. Но Востокин меня заклинает скрывать от всех нашу связь даже теперь, когда она ушла от него. Может быть, надеется, что она к нему вернется? С самого начала убедил меня, что если она узнает, то покончит с собой, а теперь приходится продолжать игру …
Востокин пишет под собственную диктовку: «К. – это случай, когда исключительно неглупая женщина одержима манией величия собственного изобретения. И когда ее оптимистическая конструкция столкнется с пессимистическим открытием, возможна ситуационная суицидальная реакция»
Тема: Ты что, сама с собой разговариваешь?
Катя: Почти. Читаю пьесу, которую начала когда-то писать, когда в аспирантуре училась..
Тема: Начала?
Катя. Да, бросила. Надо было диссертацию писать. В результате ни диссертацию не написала, ни пьесу… Поэтому и за тебя я так волнуюсь. Боюсь, что повторишь мои ошибки. Конечно, мне приятно, что ты творческий человек, что ты сочиняешь музыку. Это лучше, чем болтаться, пьянствовать, курить траву и все такое. (Кстати, ты и это успеваешь.) Ты же сам выбрал свою профессию, тебе она интересна, у тебя прекрасно идет, но ты мало работаешь.
Тема. Ты представить себе не можешь, какой я позитивный. Я очень много делаю. Я стараюсь…. Я все буду! Буду учиться, буду делать карьеру. Только думаю, а не случится ли так, что потом оглянусь назад и вдруг пойму, что все, что казалось правильным, на самом-то деле было неправильно.
Катя. Если сейчас навалиться на учебу, получить профессию, успеть сделать побольше, то поверь: и тридцать лет – прекрасное время, это еще очень молодые годы, и многое еще можно успеть сделать
Тема: Верю-верю. Только в школе нам говорили – учитесь, учитесь, а потом будут самые счастливые годы – студенческие, а теперь ты говоришь: тридцать лет – прекрасное время
Катя (смеется) : Самые счастливые годы – студенческие? Да, так принято считать. У меня так не было… Но даже если самые счастливые студенческие – это же учебу не отменяет. Между прочим, по латыни studentis означает – усердно работающий, занимающийся.
Звонок в дверь.
Катя: Ура, вот и он. Тема уходит в свою комнату, Катя встречает настройщика. Он осматривает инструмент, а Катя продолжает перебирать бумаги.
Телефонный звонок.
Катя: Да, Ирочка, не нашла? Странно. Ты знаешь, меня просто уже азарт какой-то обуял. Уже просто хочется как-то встретиться.
Заканчивает разговор, уходит в кухню готовить кофе. Возвращается с подносом.
Саша. Работы тут много, но инструмент пока еще живой. О, спасибо, хорошо пахнет
Катя: А может быть, бутербродики какие-нибудь сделать?
Саша. А бутерброды у меня с собой, мне жена дала (достает бутерброды, ест их и пьет кофе)
Катя: Так вы уже женаты.
Саша: У меня и дети. Двое. Так что вот подрабатываю… Семью кормить надо. А вообще-то я композитор
Катя. Как интересно, и какую музыку Вы пишете?
Саша. Академическую. Симфоническую.
Катя. И как же вы ее сочиняете, мысленно придумываете партии?
Саша. Мысленно, а проигрываю на рояле. Тут надо преслышание развивать. Вот Моцарт преслышал.
Катя. И ее исполняют? И видите какие-то перспективы?
Саша. Это проблема. Нужна большая удача, чтобы дирижер взялся загрузить целый оркестр репетициями и исполнением неизвестного автора. Современная академическая музыка у нас вообще крайне редко исполняется, особенно в Москве. Скорее, можно где-нибудь в провинции… Но ведь гениальная музыка не создается одним композитором. Для того чтобы появился один выдающийся композитор, нужна среда, нужна плеяда серьезно работающих авторов, связанных профессиональным общением, чтобы на этой почве появилось нечто качественно новое. И быть одним из этой плеяды уже почетно.
Катя. И вы общаетесь, показываете друг другу свою работу?
Саша. Да. Камерные произведения даже исполняются, но вот меня увлекла симфоническая музыка, и все гораздо сложнее теперь… Я сейчас пишу симфонию, уже почти год. В институте я симфонию за полгода написал. Времени совершенно нет – деньги надо зарабатывать. И жене помогаю.
Катя. А она, что тоже музыкант, работает?
Саша. Да пианистка, но сейчас не работает. Она дома, с детьми. Но не справляется. Двое же!
Выходит из своей комнаты Тема, слушает в дверях
Катя. А у меня сын увлекается сочинительством. Но он не имеет музыкального образования, в отличие от Вас. Он вообще считает, что для той музыки, которую он сочиняет, его никто ничему не научит.
Саша. Ну, это неправильно…
Катя. Конечно, неправильно, я-то пытаюсь его убедить…
Саша. Надо иметь полное представление обо всем, что уже сделано, чтобы не повторять уже сделанное. Хотя придумать что-то новое невозможно. Если ставить своей целью поразить кого-то, ничего не выйдет. Что-то может получиться, только если композитор, идет от себя, от своей души. Владея при этом всем арсеналом знаний и средств. Сочинять, не имея профессионального образования – это блуждание в потемках. (Подбивает колки) Так, ну вот, я кое-что подклеил тут, а теперь начинается собственно настройка…
Катя, увидев Тему. Кстати, а вот мой сын. Знаешь, - обращаясь к нему, Саша - оказывается, композитор, он говорит…
Тема. Здравствуйте. Я все слышал. Мрачно удаляется в свою комнату
Звуки настраиваемого инструмента.
Продолжает озадаченно перебирать бумаги.
Саша завершает настройку, садится за пианино и играет несколько бравурных аккордов:
- Ну вот, как звучит, получше?
На звуки выходит Тема.
Катя. Какое может быть сравнение? Я вам так благодарна! А можно Вашу музыку где-нибудь услышать?
Саша: Все будет хорошо! Если будут стоящие произведения, Вы их услышите. А если не стоящие – то и слушать не обязательно.
Прощается с Катей и Темой и уходит.
Тема: Это что и была его музыка?
Катя. Тема! Какой же ты темный! Это же Моцарт! Впрочем, не уверена. Может быть Гайдн. Но что-то очень знакомое.
Тема: Угу, может быть, Моцарт, может быть, Гайдн, а Тёмочка у нас – тёмный. Наверное, и имя специально такое мне выбрала.
Катя смеется, обнимает и целует сына.
- Ну, что же, просил – теперь слушай.
Садится за пианино и исполняет свою песню.
Счастливые не мстят
Довольные не плачут
Веселые простят
А добрые – тем паче.
В прощенье и надеждах
Покоятся их души.
И зависть не забрезжит
В уме великодушном.
Утешат и себя
И безутешных прочих.
О прошлом не скорбя
Дано нам дух упрочить.
И скажут : о, несчастный!
Предателю вдогонку.
Спокойно и бесстрастно
Презрят они подонка.
Так будем веселы,
Добры и всем довольны,
Пока мечтаем мы,
И выпивки довольно.
И чем подлей вина
Мне близкого, тем чаще
Скажу: подлей вина -
Счастливому, пропащий!
Действие второе
Сцена разделена на две части – художественная галерея отделена от улицы стеклянной стеной. Действие происходит поочередно – то на улице, то в галерее. Вечер. Улица сильно иллюминирована. Исторические здания перемежаются башнями новых домов в стиле современного ампира.
Картина 1.
Маленький вернисаж художника, знакомого Кати. Гости разглядывают картины, расхаживая по галерее с бокалами. В центре Художник с женой принимают поздравления.
Катя – Художнику: Поздравляю, Прекрасные работы.
Жене: До чего же он у тебя плодотворный.
К художнику с женой подходит Мила, не замечая Кати: Спасибо, такое удовольствие…
Катя. Девушка, а меня Вы не замечаете?
Мила замирает в замешательстве: Боже, Катя, ты ли это?
Катя: Именно.
Обнимаются, как старые родственницы. Отстраняясь, вглядываются друг в друга.
Мила: Мы с Катериной учились вместе в Университете.
Жена художника: А вы знакомы! Ха-ха-ха! Как тесен мир! Такое впечатление, что в Москве все приличные люди знакомы друг с другом. А мы с Катенькой вместе работаем.
Катя (шутливо): Таак! А эти все – (знак за окно и в зрительный зал) – неприличные? А вы, кстати, как знакомы?
Мила. Через моего сына.
Женя отходит.
Катя. Боже! Я его помню семилетним!
Мила. А теперь он – толстый взрослый дядя - у меня уже двое внуков. И процветающий адвокат, между прочим. Пригласили его, но неожиданно уехал в Лондон и попросил меня обязательно пойти, поскольку хотел подобрать картины для своего загородного дома. (Дальше – доверительно) Кстати, я ожидала худшего. Мне действительно понравились работы. Но цены! Неужели кто-то покупает?
Катя. Еще как! Женя – гениальный импресарио. Это же она все организует – контакты, выставки, в том числе за рубежом… Каждый месяц обмываем на работе. Как картину продаст – так и…
Подходит Григорий.
Мила. Гриша! Я тут встретила подругу юности. Катю Капустину. Я тебе о ней рассказывала. А это Григорий – мой муж.
Катя и Григорий здороваются:
Катя. Очень приятно.
Григорий: Наслышан. Что вы пьете?
Катя и Мила дуэтом: Сухое вино. Белое.
Григорий: Принести еще?
Мила: Я пас. Голова болит ужасно.
Катя: Я тоже всё. За рулем. Представляете, буквально пару дней назад разговаривала с Иришей Поповой, и мы решили, что обязательно надо встретиться всем втроем! Только о тебе поговорили и вот…
Мила. Так обычно и бывает! А Ириша – как она?
Катя: Она – прекрасно. Нет, я поражена! Именно поражена. Столько лет прошло. На скольких выставках, концертах могли бы сто раз встретиться. Но встретились именно теперь!
Мила: Я с ней тоже уже года два не созванивалась.
Григорий пожимает плечами и, видя, что разговор идет между Милой и Катей отходит, разглядывая картины.
Мила: Ты водишь! Здорово! А мне - и здоровье, и муж не позволяют. Головные боли…
Катя: А мне, слава богу, и то, и другое – позволяют.
Мила. Вот и пить совершенно не могу. Сыну понравилось во Франции одно вино, так он привез 600 бутылок, пижон, а вдобавок холодильник специальный для хранения. А мне нельзя. Обидно.
Подходит Тема.
Катя. А вот, между прочим, мой сын.
Мила: Славный! Здравствуй-здравствуй. Тебя как зовут?
Тема: Артем
Мила. А меня – Мила. Обращаясь к Кате: Так Милой и осталась. (Теме): Очень рада тебя видеть. Как тебе выставка? А мы с твоей мамой в Университете учились.
Обращается к Кате: А ты моего-то сына увидеть хочешь?
Катя. Конечно!
Мила. Тебе не в лом приехать к нам в деревню? Мы с пятницы до понедельника всегда там.
Катя. С удовольствием. Ну, нам пора. Тема заскочил сюда за мной по дороге домой.
Мила: Встретимся после Нового года. Числа 5-6. Потом мы в Альпы всей семьей уезжаем.
Все прощаются. Катя и Тема уходят.
Картина 2.
Катя и Тема садятся в машину.
Тема: Она мне понравилась. Дружи с ней.
Катя. Были близкими подругами. Очень.
Тема. А что случилось? Из-за чего…?
Катя. Из-за ….Был у меня роман. А она завела с ним cвою игру. Тайком от меня.
Тема. Ну, тогда – другое дело! Тогда – не дружи!
Катя. Не знаю. Общаться-то можно по-разному. Я не собираюсь ей теперь душу выворачивать! Можно и просто, по-приятельски…
Тема: Я бы после такого не стал
Катя: Еще неделю назад я сказала бы так же. А сейчас… Эта встреча не случайна….
Тем временем в галерее
Григорий: Я ее совершенно иначе представлял себе. Мне почему-то казалось, что вы с ней совершенно одинаковые
Мила. Как ни странно, мы действительно очень были похожи. Хотя и совершенно разные. В первую секунду я ее не узнала. Но потом – как будто не прошло двадцать пять лет.
Григорий: Хорошенькая женщина и очень моложава. Как ты. (Нежно целует жену) Но она, наверное, делала пластическую операцию. Что-то у нее с лицом…
Катя. Да-да, что-то у нее не то.
Подходит Женя: А разве Вы не знаете? Извините, я слышала Ваш разговор. У них же страшная автокатастрофа была несколько лет назад. Она чуть не погибла.
Мила. Боже!
Женя: Если Вы заинтересовались работами, я Вам дам распечатку с ценами.
Мила: Да я в общих чертах цены видела там, на стенде.
Женя. В таком случае могли сравнить с галерейными. Как Вы сами понимаете, покупать непосредственно у художника намного дешевле. Собственно, мы с мужем вообще ни к каким посредникам не обращаемся.
Мила. Да, Катя говорит, что Вы – гениальный импресарио.
Женя. В каталоге, конечно, Ваш сын не увидит настоящих красок, не почувствует энергию полотна. Но составит представление хотя бы. Надеюсь, что-то останется, когда он вернется из Лондона., В Финляндии недавно у нас была выставка, даже мою любимую картинку купили, которую я мечтала себе оставить. Для Королевского дворца, между прочим. Что не успеют купить, можно будет посмотреть у меня. Приезжайте и вы с ним. Заодно я покажу Вам свою коллекцию гравюры.
Мила: Как интересно!
Раскланиваются и уходят.
Григорий: Не представляю, чтобы по таким ценам это так уж расхватывали. Тоже мне – живой классик. Ты так много рассказывала о Капустиной, но я так и не понял, почему вы с ней расстались.
Мила: Катя сказала, что действительно покупают. Почему расстались…. Жизнь развела.
В автомобиле
Катя. Вообще эти дни какие-то необычайные. Сначала этот настройщик. Такой светлый человек! Потом встреча с Милой. 25 лет прошло! Cаша сказал, что почетно быть одним из многих. Представляешь? Знаешь еще, что он сказал? Он рассказал сюжет карикатуры: сидит пианист и так вдохновенно играет, а над ним, ну, как в комиксах, знаешь, такое облачко, а в нем «Мерседес». И он говорит: если занимаешься творчеством, а в голове «Мерседес», ничего не получится. Он сказал, что только если от души…
Тема: Он сказал, он сказал. Я тебе сто раз то же самое говорил
Катя. Но ведь он – человек с огромной подготовкой. Знаешь, сколько лет учатся музыке? С пяти лет. То есть он отдал образованию…Сколько ему? – двадцать пять, тридцать? Значит, двадцать лет он учился музыке! И после этого он готов быть просто винтиком в механизме рождения будущего гения!
А ты-то как раз наоборот. С наскоку, без образования, но хочешь-то быть не винтиком, а гением! Ты знаешь, почему я не написала диссертацию вовремя?
Тема: Почему?
Катя: В том числе потому, что писала стихи и песни вместо диссертации… Были и другие причины, но главная… Знаешь, ведь графомания – это, может быть, для общества – необходимость, но для человека – это беда. Я имею в виду графоманию в широком смысле слова. Если человек плох в своем деле, неправильно выбрал профессию, он может утешаться в другом – это классическая схема. Но автор может быть и образованным и талантливым, и, может быть, создает нечто ценное для формирования идей, среды, для воспроизводства, в конце концов, творческого потенциала, но сам он может так в тени и нищете прожить всю жизнь, убогим и никем не замеченным.
Тема: А ты хотела бы, чтобы я сочинял такое, от чего тебя тошнит и, что лично ты выключаешь, если натыкаешься по радио и телевизору? Ты сама себе противоречишь. То восхищаешься этим настройщиком, который винтиком готов быть, то…
Катя: Я восхищаюсь им! Конечно! Это винтик-то платиновый! А потом – он как раз не обольщается, он не строит из себя непризнанного гения. И семью, между прочим, кормит. Освоил ремесло, в котором он, как ты мог убедиться, первоклассный мастер.
Тема: Я тоже осваиваю ремесло…
Катя: У нас в Институте один сотрудник исследовал тему «Неактуализированный художественный продукт» - как раз о тех залежах произведений – в живописи, музыке, литературе, которые создаются профессионалами, на достойном уровне и либо временно еще не дошли до своего потребителя, либо – никогда не понадобятся.
Тема: И к каким выводам он пришел?
Катя: К каким! Создал еще один неактуализированный продукт. Научный! Но если бы и пришел к каким-то выводам! Все свелось бы к необходимости финансирования, расширению системы грантов, стипендий. Что тут еще придумаешь?
Тема: Справку от психиатра: «Графоман» - И пожизненную пенсию!
Катя: Не худо бы справки с пожизненными пенсиями многим другим дать. Только бы ни к чему не прикасались! Cамое обидное, что именно те, кого действительно следовало бы отстранить от дел ( чтобы просто ни к чему не прикасались), больше всех работать-то и хотят. Прямо в бой рвутся. Активные такие, неугомонные. Люди тонкие, рефлексирующие, сомневающиеся, с хорошим вкусом, щепетильные, требовательные – так и сидят себе… А вот избыток созидательных сил бывает именно у безвкусных пошляков. Это везде: и в политике, и в искусстве…
Тема: Ну, уж далеко за примером ходить не надо! (Жест в сторону башенок на улице)
Катя: И тем не менее, увлекаться подобной философией не стоит. Снобизм и брезгливость – прямая дорога в неудачники. А неудачник завистлив. И критика завистника смешна и ущербна.
Тема: Круг замкнулся. И то плохо, и это не лучше.
Катя. Есть один путь. Совершенство. Добиваться безупречности в том, что делаешь. И делать то …
Тема: «Что ты делать мастер» - какая «свежая» мысль!
Катя. А что? Мысли забываются. Даже собственные. К одной и той же мысли можно приходить в течение жизни все с новых и новых сторон, и каждый раз она может быть для тебя новым откровением…
Тема: Особенно склероз тут выручает!
Катя: Совсем не бесполезная вещь! Представь: если помнить все гадости, которые в жизни происходят… Кстати, знаешь был один известный своей уникальной памятью человек, Шерешевский. Он увлекался мнемотехниками и дошел до того, что потерял способность забывать. Так его пришлось лечить! (после паузы) И все-таки, как расцвела Москва!
Картина 3.
Дома у Кати. Под звуки телефонного звонка возвращаются с вернисажа Катя и Тема.
Тема снимает трубку и нажимает кнопку громкой связи. Слышен разговор на обоих концах.
Гена: Тема, а папы нет? Геннадий Снегирев говорит.
Тема: Да, я узнал Вас. Папы нет, а маму сейчас дам.
Катя (в ужасе): Зачем?
Тема: Все равно он тебя бы позвал.
Катя: Да, Гена, здравствуйте.
Гена: Катя! Можно я прочту свои новые стихи? Вы мой самый терпеливый слушатель.
Катя: Гена, Вы знаете, я только вошла, целый день не была дома
Гена (туповато): И что?
Катя: Можете Вы позвонить минут через десять?
Гена. А… Хорошо.
Катя вешает трубку.
Тема. Перед смертью не надышишься.
Катя. Ну, хотя бы поем. А то эти орешки! Вот еще один образчик! Ну, просто графоман на графомане. Тайный графоман выслушивает графомана явного! Неплохой скульптор, делает симпатичную мелкую пластику и пишет зачем-то беспомощные совершенно стихи!
Накрывает стол, едва начинают есть, опять раздается звонок, Катя снимает трубку и жует одновременно.
Гена : Ну, вот. Это я. Теперь уже можно?
Катя, продолжая жевать. Да, конечно. Я слушаю, Гена.
Тема уходит с тарелкой в свою комнату.
Гена. Вот о детях. Я сидел во дворе возле песочницы и написал.
Катю разбирает нервный смех, она не в силах ответить.
Гена. Катя, Вы слушаете?
Катя. Да-да, конечно.
Гена. Ну вот:
Дети- дети!
Вы – самые чистые на свете.
Вы – самые чистые.
Ваши души лучистые!
Куда Вы уходите дети?
Бросаете нас в этом свете?
Почему взрослые – не дети?
Молчание
Гена: Коротенькое такое стихотворение. Ну, как?
Катя ( преодолевая истерический смех). С чувством.
Гена (радостно, все более заводясь): Тогда можно еще?
Катя. (с искусственным оживлением): Конечно
Гена:.
Орел на ветке так и тает
Еще немного и взлетает.
Я тоже руки поднимаю,
Но почему-то не взлетаю!
Катя смеется одобрительно в трубку.
Гена (обрадованно, взахлеб). Вот знаете, просто пишу и пишу. Как будто мне кто-то свыше диктует. Я конечно, редактирую. Но будто прямо свыше. Можно еще?.
Катя обреченно машет рукой и отдает себя на расправу. Сын сочувственно разводит руками, уходит в свою комнату и слушает свою музыку. Одновременно звучат стихи Геннадия и сдержанная мелодичная музыка. Катя рассеянно слушает Геннадия, все больше и с приятным удивлением прислушиваясь к музыке, которая становится все громче.
Действие третье.
Происходит поочередно в автомобиле и в загородном доме Н.
Картина 1. В автомобиле по загородному шоссе едут Катя с Борисом. За рулем Борис.
Катя. Ну, умоляю тебя, можно осторожней?
Борис: Я еду в потоке.
Катя. Только что обогнал. Какая же мука с тобой ездить!
Борис: Все ездят – и ничего
Катя. Но не всех же ты, слава богу, в столб вмазывал.
Борис. Заставила меня ехать - терпи. Вот пятнадцатый километр проехали. Я не понимаю, зачем меня было тащить. И вообще, зачем возобновлять отношения с человеком, предавшим тебя.
Катя. Она стала совсем другой. Мы за эти дни несколько раз по телефону разговаривали, и я почувствовала в ней какую-то нравственную чистоту. Да и у меня требования к людям, и представление о предательстве в том числе, претерпевало некоторые изменения.
Борис. Предала раз – предаст и второй!
Катя. Ну, теперь уже совсем близко…. Она стала совсем другой. Я не понимаю, что случилось, но еще до того, как я ее встретила, буквально за несколько дней до этого я разговаривала с одним нашим общим приятелем, и он спросил, как Мила. Я сказала, что мы не общаемся. Он спросил, почему. И я не смогла сходу объяснить, почему. И тогда я поняла, что у меня прошла вся эта… Не злоба, нет. Злобы давно не было. Была дыра. Полное безразличие, вычеркнула человека – и нет его. Даже исследовательского, литературного, циничного любопытства не было… А тут какой-то интерес проснулся. И как раз Ириша звонит. И тоже спрашивает, как Мила. И вдруг я начинаю чувствовать прямо какой-то азарт. Мне безумно захотелось ее увидеть. Причем не так, как может быть, представляла встречу с ней через год или пять после всей этой истории. Когда мы поженились с тобой и все было прекрасно…Испытать торжество справедливости… А, наоборот, встретить как старого близкого друга, которому ничего не надо доказывать.. И когда я ее увидела, мне ее стало почему-то так жалко! А потом она мне позвонила – а голос такой слабый, безжизненный, прямо старческий какой-то.
Борис. Ну, уж на старушку она похожа не больше тебя. Поворот не прозеваем?
Катя. Спасибо! После церквушки будет пост ГАИ и там направо. Я не говорю, что она похожа на старушку. Да и вообще мы еще не в том возрасте. Но мне кажется даже у моей мамы голос более сильный и молодой, чем у нее. Мне кажется, что она очень несчастна. Не могу понять, почему.
Борис. С чего ей быть несчастной. Ты говорила, что у нее прекрасный муж, сын процветает, чудесные внуки!
Катя. Все так. Но у нее глаза потухли. Знаешь, в молодости они у нее были небольшие, но очень живые, блестящие, а сейчас какие-то слезящиеся, красные. Не знаю! Почему-то мне ее ужасно жалко. И появилось такое страшное чувство – я гоню его, не приведи Господь - что она скоро умрет…Я желала ей зла когда-то, а сейчас рада тому, что у нее хорошо и сочувствую в том, что плохо. Не хотела тебе говорить, но… Самое парадоксальное в том, что в ее жизни произошло то самое хрестоматийное возмездие, которое несомненно вызвало бы у меня злорадство, случись это и узнай я об этом в те годы. Ее муж-таки изменял ей с ее ближайшей подругой. больно.
Борис. А! Так с этим самым, с которым у нее «все прекрасно»?
Катя. Да, сейчас прекрасно. Это чувствуется. А что было – мне неловко было расспрашивать. Не хотелось даже чего-то дискредитирующего слышать. Ну, вот, судя по описанию, впереди начинаются их дома.
Картина 2.
Загородный дом сына Наташи. Обстановка западного демократичного жилья в стиле Икеа. Гостиная граничит с кухонно- столовой зоной. В кухне хлопочет Н. У камина на многоярусном диване разбросаны остальные члены семейства. Ждут в гости Катю с мужем. Действие происходит параллельно и поочередно – то в кухонной зоне, то в гостиной.
Звонок. К камере слежения подходит Мила: Да, Катюша, сейчас Гриша выйдет вас встретить.
Мужу: Они приехали, иди, открой им гараж!
Снимает фартук, наводит порядок, появляются гости в сопровождении Григория. Здороваются, знакомятся: А это моя невестка, а это… т.п... Катя и Федор смотрят друг на друга с полным неузнаванием. Борис присоединяется к каминной компании, а Катя отправляется в кухню с предложением помочь. Перед телевизором и камином дети резвятся, мужья Кати и Милы и Федор с женой рассматривают фотоальбомы, сопровождая комментариями типа: а это мы в Испании, а это мы в Мексике и ответные: а когда мы были в Испании..
В кухне Мила и Катя занимаются сервировкой.
Мила. Мне понравился твой муж. Он такой коммуникабельный. С моими уже там, как родной. Чем он занимается?
Катя. Он архитектор. Но чем только не занимается. И чиновником был, и мелким предпринимателем.
Мила. Сколько Вы с ним прожили?
Катя. Больше двадцати.
Мила. И у нас в прошлом году был юбилей.
Катя. Я знаю, что мы примерно в одно время тогда поженились. Был такой случай. Вскоре после нашей женитьбы мы с Борисом пришли в какой-то джаз-клуб. К нам подходит человек с довольно знакомой физиономией - по джазовым концертам - и говорит: здравствуйте, а я недавно гулял на свадьбе вашей подруги и моего друга .- Какой подруги, спрашиваю. - А вот Милы Шульц. - Ага, говорю, а какого друга? - А вот Григория такого-то, отвечает. - Не знаю такого. А что за человек, говорю. - А человек он, говорит, замечательный. Умен, хорош собой, друг прекрасный. - А недостатки, говорю, у друга Вашего прекрасного какие-нибудь есть? - Есть, говорит, один. И очень серьезный. Отсутствие всяких недостатков.
Мила. Знаю, кто это был. Это Аркаша был, больше некому. Но он соврал. Совсем не этот недостаток у моего мужа. Он и, правда, мужик очень хороший. А недостаток у него такой, что иногда он напивается, как свинья.
Катя. Ну, это-то мне знакомо. Он инженер, кажется?
Мила. Да, работает в конструкторском бюро. Мне Женя рассказала о Вашей автокатастрофе. Тоже, наверное, из этой серии?
Катя. Да. Наверное, какой-то коммерческой деятельностью они там занимаются, в этом КБ?
Мила: Я привыкла не вдаваться в подробности. Раньше это было секретное предприятие. Одно время очень паршиво было. А сейчас нормально. Все есть, в общем. На отдых, путешествия хватает. Ну, все готово. (Кричит в сторону гостиной) Все к столу!
За столом. После некоторого оживления и общего гула Катя пытается произнести тост:
Катя: Недавно я разговаривала с одной своей приятельницей, и она мне сказала: я не верю в поздние приобретения – в смысле дружбы, но вот, говорит, сдружились же мы с тобой. И правда, согласилась я. Похоже, поздние приобретения у меня продолжаются. Встречу с тобой, Мила, я расцениваю, как приобретение.
Мила. И я. После этого вернисажа мне так хорошо было. Думаю: а почему мне так хорошо? А потом вспоминаю: а-а-а-а, так это же Катька! Мне даже не обязательно общаться с тобой. Просто знаю, что что-то наладилось, и мне хорошо.
Неловкое молчание.
Григорий. Мы Вам вообще-то как, не мешаем?
Катя и Мила. Хохочут.
Федор: Давайте скорее выпьем. Знаете, как-то смутно, смутно, я, кажется, все-таки Вас припоминаю.
Катя: Спасибо, деточка! За вас, за всех!
Мила. Они-то выпьют. Это мы с тобой две старые клячи. У одной – гипертония, другая в упряжке. Ты ведь обратно повезешь мужа. Они с моим уже, я вижу, виски продегустировали.
Григорий: Да, продегустировали. Блэнтон – эксклюзивная вещь.
Борис. Мне, честно говоря, что Рэд Лейбл, что Блэнтон.
Григорий. А я люблю. И, могу сказать, что разбираюсь. По вкусу различаю до тонкостей.
Мила: Давно ли?
Картина 3.
После обеда Мила и Катя выходят прогуляться.
Мила: Столько в жизни сделано ошибок, что кажется, оставшейся уже не хватит, чтобы искупить. Я чувствую себя такой одинокой!
Катя. Ну, почему? У тебя такая чудесная семья!
Мила. Пока родители живы, ты не одинок. А после смерти мамы я так и не пришла в себя… Многого себе простить не могу…Вчера я ходила в церковь и благодарила господа, что оставил тебя в живых.
Катя: Да … Это уже давно прошло… И знаешь, эта авария, при всем ее ужасе, не была самым страшным потрясением за те годы. Она была даже своего рода подготовкой к тому, что происходило потом. А ты такой стала набожной?
Мила. Да, я крестилась после смерти мамы. И в церковь хожу, и в монастыри езжу, к мощам святым… А что же более страшное?
Катя: Много всего. Сходу не расскажешь. И с мужем – куча всего, с бизнесом – взлеты, падения… И с Темой - с детства были проблемы со здоровьем, потом чудовищный пубертат, безумный совершенно… Много всего прошли – и волосы малиновые, и пирсинг, и из школы выгоняли, и чего только не было. Сейчас на него посмотришь – не скажешь.
Мила: Но теперь-то вы – друзья?
Катя: Да мы и не переставали быть друзьями. Почти не переставали. Но очень трудно было. Да и сейчас все-таки он еще не встал на ноги. У тебя-то вон какой взрослый сын.
Мила: Зато я бабушка, а ты молодая мама.
Катя. Я тоже в известном смысле бабушка. У мужа от первого брака двое внуков. Дочь, кстати – ровесница твоего Федора. Отчего твоя мама умерла?
Мила: Ей просто стало скучно жить. (В ответ на недоуменный взгляд Кати) Нет, нет, конечно! Она умерла естественной смертью. Ну, как естественной! Шестидесяти не было. Но после смерти отца как-то постепенно ей все стало неинтересно. У нее и поклонники были. Ты помнишь, она красивая женщина была. Мы стали плохо понимать друг друга. Гриша, кстати, очень хорошо с ней общался, она так любила его! Знаешь, Федор сейчас процветает, но тоже я такое c ним пережила!. Он, когда еще в Университете учился, начал подрабатывать. Просто на жизнь не хватало. И его втянули в эту историю с фальшивыми авизовками. Помнишь, о ней много писали? Он еще мальчишка был, не понимал ничего толком. Его просто подставили. Но – юрист. Подписи ставил везде. Спасло то, что он искренне хотел помочь следствию. Ему поверили.
Катя. Я тоже крестилась. После аварии. И все друзья – и верующие, и неверующие молились всем богам, чтобы я выжила. А Липкина, ты помнишь ее, наверное, по Университету, она стала такой воцерковленной. Она староста теперь в церкви, и когда я в реанимации лежала, обещала там кому-то на небесах, что если я выживу, то обязательно окрещусь.
Мила. А причащаешься?
Катя. Один раз. Тогда, когда крестилась – причастилась. На следующий день. Но ходить в церковь мне как-то… Знаешь, меня даже к алтарю при крещении священник не пустил, из-за того, что я была в брюках. А у меня и юбки-то ни одной нет.
Мила. Я завела себе парочку.
Катя. Это крещение было таким странным. У меня было чувство, что он женоненавистник, этот священник.
Мила. К сожалению, так бывает. Бывают - и озлобленные, и слабые, и нечестные, и малообразованные. Это, конечно, отталкивает многих от церкви. Один мой знакомый говорит, что в священники частенько у нас идут троечники.
Катя. Я была и так не накрашена почти, но он заставил меня перед крещением ну просто отдраить физиономию под ноль. И зачем надо было обязательно раздеваться догола? Почему ты обязательно должен быть униженным? Я понимаю, перед богом – мы пыль, но как-то это не радует. А когда он меня в воду окунал, у меня было чувство, что он меня утопить хочет…
Мила. Я хочу просить тебя..
Катя. Да, конечно.
Мила. Ты можешь простить меня?
Катя. Да что ты! Давно простила. Меня бы здесь не было, если бы это было не так!
Мила. Я это поняла. Я это сразу поняла. Ведь, помнишь, я звонила тебе несколько лет назад? И тоже тогда поняла, что …
Катя. Я еще до встречи с тобой почувствовала, что хочу тебя видеть. Я к той истории давно отношусь, как к полному идиотизму.
Мила: А у меня ведь после этой нашей…вашей… истории еще одна нелепая, сумасшедшая была. И уже потом только я Гришу встретила.
Катя. Да, я помню, что ты с каким-то брачным аферистом связалась.
Мила. А тогда, конечно, надо было нам расстаться. Мне, кажется, как-то неправильно у нас обеих жизнь пошла бы, если бы мы были вместе.
Катя. Ну, это было неизбежно! А жизнь – да, наверное! Пошла бы по-другому…
Картина 4.
Гостиная в доме Кати. Муж громко храпит.
Катя в лицах читает куски своей недописанной пьесы.
Катя: Вскоре после возвращения с Юга я так же методично и хладнокровно выполнила вторую часть операции. Я распотрошила всю эту зловонную яму до дна. Да, их первые и урывочные случки происходили именно тогда, когда роман мой с Востокиным только начинался. Стоило мне обратить на него внимание, и она, как сиамский близнец втрескалась в него. «Ах, Востокин, Ах, Востокин!» Именно тогда, когда я мучилась и подозревала их, а они сочувственно пеняли мне на мою сверхподозрительность. Он мне говорил: «Да как же ты можешь так о ней думать, она же подруга твоя. Это просто становится навязчивой идеей. Так ведь и свихнуться можно. Поверь мне, как психологу» А она: «Ты же видишь, как он тебя любит, зачем же ему рисковать самым дорогим? А я? Зачем мне рисковать нашей дружбой? Ты же моя лучшая подруга. Ты просто с ума сходишь» И я думала: «И, правда, какая я низкая. Они оба так любят меня, а я о них так плохо думаю. Наверное, действительно у меня с психикой не в порядке» Но теперь все. Занавес опустился. Я знаю все. Я свободна.
И начинать-то не стоило. Ведь сколько Востокин меня преследовал, пока я не обратила на него внимание. Звонил перед каждым джазовым концертом, спрашивал, есть ли у меня билет. Счастлив был, если вдруг у меня билета не было. Обычно я приходила на концерт, он подбегал, забирал пальто, я не обращала на него дальше ни малейшего внимания, пока после концерта он не подбегал снова, чтобы помочь одеться. У меня был другой роман в это время, но ведь не только поэтому я не обращала на Востокина внимания. Он в принципе для меня не был привлекателен. И вдруг, в один несчастный момент ссоры со своим тогдашним другом, мы поехали в гости к Востокину с компанией, и я вдруг расчувствовалась от его собачьей преданности так, что целый год просидела в этом патологическом болоте. С его комплексами, самоуничижением, ревностью, дошедшей до мордобоя. Он привязал меня своей мнимой рабской страстью. Он будил во мне самомнение повелителя, восторг власти, я упивалась этим.
Теперь, после Милкиных признаний пелена окончательно спала с моих глаз. Теперь все так, словно и не было этого года. Словно не съезжал мой поезд с рельс.
За исключением одного. После всего происшедшего я вынуждена общаться с предавшей меня подругой.. Ведь я столь нужные мне признания выбивала из нее под честное слово, что ничего не изменится в наших отношениях. А теперь с трудом скрываю свое презренье, раздраженье, когда принимаю ее приглашения то в кино, то в кафе, то в гости.
Мила: Сегодня у меня был день рожденья, я пригласила кучу народа и в том числе Катю. Она разговаривала со мной как с полным ничтожеством, так дерзко, что Светка с Наташкой просто возмущались: Что ты позволяешь этой Капустиной, она буквально оплевывает тебя. Они, конечно, ничего не знают, знают только, что она ушла после его сцены ревности с мордобоем. Но все равно, это нестерпимо. В конце концов, не стану ей больше навязываться. Какое-то благородство навыворот у нее получается.
Катя: На днях была у Милки на дне рождения. Она собрала несколько поколений своих любовников и несколько поколений своих подруг. Она уверяет, что не приглашала Востокина, однако он приперся. Сунулся ко мне со своими обычными текстами: « Люблю, не забуду, жду, искуплю вину. Не знаю, что на меня нашло, как руку мог на тебя поднять и т.д.» Я сказала: «Если действительно чувствуешь вину и хочешь быть полезным, объясни мне все-таки, какими мотивами вы руководствовались, изменяя мне? И это уже не патологическая подозрительность. Милка рассказала мне все. В подробностях!» Он объяснялся, что-то плел, залезая в дебри психоанализа. И тут же – «великий психоаналитик» - кинулся мне в ноги и стал умолять поехать к нему на ночь. Тут вошла Милка, он вскочил с колен и ходил остаток вечера с каменным лицом, бросая время от времени страстные взгляды. Когда я уходила, увязался за мной провожать, но я села одна в такси, буквально отпихнув его от себя в его традиционных рыданиях.
Мила: Часов в десять в день своего рождения я вышла проводить часть гостей и прогуляться заодно. Когда вернулась, увидела, что Востокин резко вскочил с колен, на которых он стоял перед Катькой. Она при этом хохотала. Потом все разошлись, кроме Востокина. Вернее, он сделал вид, что ушел, а сам вернулся через полчаса. Я его совершенно не ждала, встретила заспанно и холодно. Беднягу это страшно огорчило. Он сел прямо в пальто на край постели и просидел до рассвета. Может быть, он действительно любит меня.
Востокин. Только что вернулся с дня рождения Милы. Через час пойду на работу. Спать совершенно не хочется. Слишком много выпил. Видел Катю. Она бы не пришла, если бы знала, что я там буду. Но я убедил Милу ничего ей не говорить. Интересно получается: так любила, так страдала. … А вот прошло-то всего ничего, и ей наплевать на меня. Я помню эпизод: мы с ней гуляли по лесу, и из-под моей ноги выпрыгнула лягушка. Я поднял ногу над ней, а Катька как заорет. А в глазах такой ужас. Я ей говорю: я не собирался давить эту лягушку, но если бы я ее раздавил, ты бы меня возненавидела, правда? Так вот какова цена твоей любви? Я вот тебя готов любить со всем твоим… Я думал, что она действительно такая болезненная и чувствительная натура. Вены чуть не вскрыла. Чуть-чуть не хватило. Венки синенькие уже выглядывали. А сейчас такая спокойная, веселая… Даже циничная… Все бабы – притворщицы…И Милка строит из себя непонятно что. Пока Катька меня не бросила, такая любовь была ко мне: «ах, Востокин, ах, Востокин», а сегодня смотрит на меня, как на дерьмо: чего пришел?
Телефонный звонок.
Катя: Милочка? Спасибо еще раз. Очень тепло было в Вашем доме. Добрались отлично. Борис уже спит. А вы как?
Мила. Когда Вы уехали, Федя сказал, что окончательно тебя вспомнил. Вспомнил твои длинные светлые волосы, и вспомнил почему-то, как шел за тобой по лестнице и целовал твой рукав кожаного пальто, а ты отнимала руку и говорила, что он грязный.
Катя: Я прекрасно помню эту сцену. Ему года четыре тогда было.
Мила. А потом мы слушали кассету нашего друга. Он записал свои песни незадолго до смерти. Он погиб год назад. И я подумала, как хорошо, если от человека что-то остается. Так редко это бывает. Дети…У детей своя жизнь.
Трансляция Катиной песни.
Мне снился сад, звенел, сверкал
И пел он в солнечных лучах,
Вдали застывшая река
Блестела на травы коврах
В упругом воздухе плыла
Я сквозь мелодию листвы
Волос златых моих копна
Чуть не касалася травы
Мне снился сад. Свежа, юна
И счастлива была я в нем…
Волос седая белизна,
Внучат возня -
Вернулись днем.