В рассказе описан один день из жизни пирожковой. Динамичность и напряженность сюжету придает периодическое упоминание о мухах в этом заведении, которые играют важную роль: ...жужжащими и бьющимися о стёкла толстыми мухами, ...мухи еще громче застучали жирными тельцами... чёртовы мухи дрались за место... на облупленной белой краске подоконника валялись сухие дохлые мухи... в отличие от правого подоконника, на левом дохлых мух было ещё много..." Упоминание о дохлых мухах началось сразу же после начала стрельбы из автомата. Люди дохнут как мухи, все едино.
Такая сентенция задает настрой чернухи и жестокости как голливудский стандарт и ссылку на первоисточник. Между тем, автор устами Кондрата ругает почем зря америкосов и Буша и Монику, а сам своими же руками, строит сюжет рассказа по стандарту Голливуда.
Работает формула "два в одном" - две идеологии в одной, любовь и ненависть в одном, добро и зло в одном.
Кроме того, множество толстых мух указывает на время года - лето.
И действительно, в начале рассказа: "... в то жаркое июльское утро по ступенькам Пирожковой поднялся крупный мужчина... Большая псина со свалявшейся рыжевато-коричневой шерстью и приставшими к морде репьями подняла возле косого фонарного столба заднюю лапу, удобряя пучок зелёной травы под ним тугой жёлтой струёй".
Явное описание лета, но проследим за описанием природы далее. "... в Пирожковую зашла женщина в запачканных грязью ботинках с прилипшим к правому каблуку жёлтым ольховым листом". Надо понимать, уже наступила осень. Это подтверждается описанием: "За рекой виднелись свалка гниющих брёвен и гора потемневшего от дождей песка". Но спустя уже совсем короткое время, счет идет на минуты, наступила поздняя осень, уже предзимье: "Кондрат поглядел в окно на мчавшиеся по чёрной воде серые льдины". Наконец, в конце рассказа уже пришла зима: "Кондрат вышел из пирожковой и закрыл за собой дверь. Темнело, было тихо и пустынно, много серой воды и серого неба... контуры куполов которой смазывались медленно падающим снегом на фоне смурно-серого неба... Нина Ивановна вытянула из проруби последнюю простыню и, стоя коленями на подстеленном на лёд мешке, взялась вместе с Ириной за мгновенно отвердевшую ткань... (Кондрат) поднял сумку и снова побежал вниз по склону к затянутой льдом реке. Ещё минут пять после того он не мог забыть картину, которую увидел, выходя из Пирожковой: серое, густого тона небо и лежащие на снегу тела, которые гармонично сочетались с догорающей на левом берегу фотографией дворянской усадьбы. Лепота, ё-моё! - втянул в себя морозный воздух Кондрат..."
Я специально привожу такие большие выдержки, чтобы показать тщательность, с которой выписана смена времен года. Может быть, кто-то мог подумать, что это забывчивость и небрежность автора. Автор писал рассказ неделю, пока писал, забыл о времени года. Или наоборот, писал почти год, что в окне видел, то и описывал. А перечитывать не стал. Или наоборот, делал все сознательно, спрессовал год в один день. Задумка такая. Я вроде все варианты рассмотрел и однозначного ответа пока не нашел. Да вроде бы этого никто и не заметил, или сделал вид, что не заметил. То есть раскусили прием, но молчат, как об очевидном. А у меня мысль - а вообще кто-то читал рассказ? Боюсь, также, что автор специально писал плохо и безобразно для скандала. А его и не было. Пока я не пришел. Но я его и не инициирую. Я просто говорю автору: "Вижу, только зачем все это?"
Итак, хорошо, а какой строй в России? Социализм? Девочка купила стакан томатного сока и "Катерина взяла у неё десять копеек". Да, в то время именно столько он стоил, но Кондрат произносит тост с упоминанием Путина. Опять "два в одном" - и социализм и капитализм. Это уже слишком. Одна и та же формула хорошо работает только в одном случае и никогда не бывает универсальной.
Или автор издевается над читателем? В качестве примера приведу два фрагмента. На вопрос Серого, как ее зовут, Катя говорит: "Я Катюша, а энта мумия - Райка". И "Катька с Кондратом принялись рассматривать девочку и тихо обсуждать - придурошная она, что столько соли набухала, или просто прикалывается". Эти фразы автор писал не для сюжета, не для характеристики персонажей, не для "материи" рассказа. Они рассказу не нужны. Райка не нуждается в том, чтобы ее обозвали мумией. И читатель не верит, что она - "энта мумия", ее образ перед читателем уже выкристаллизовался ранее за счет ее собственных слов и действий. Слово "мумия" нужно было только автору, он от него "прикалывался", ему казалось, когда он писал, что это смешно, значит и всем будет смешно. То же самое и с "придурошной девочкой". Эту фразу автор тоже писал для себя, для своего удовольствия написания рассказа. И вообще от рассказа веет авторским самолюбованием.
И самый яркий этому пример в начале рассказа: "Софийский собор: шишнацатый век когда строили кирпич упал на голову ивану грозному царь обиделся и решил столица будет в москве а не здесь." Это я поставил фразу в кавычки, а в тексте она авторская. В общем-то, она ключевая. Она указывает на прикольность рассказа, опять "два в одном" - и серьезные проблемы - и прикол. Однако они взаимоисключающие. Поэтому этот рассказ в принципе не может затрагивать каких-то проблем и обсуждать их здесь бессмысленно. Самолюбование и стеснительность, что проявляет начинающего автора - он стесняется писать сведения из мифа об И. Грозном, поэтому пишет скороговоркой (шишнацатый ), с маленьких букв, без знаков препинания. Если б этот прием повторился, то я б не написал этого. Но он один и в одном месте и его проигнорировать невозможно, на него глаза не закроешь.
И когда идет стрельба, убивают евреев или чеченцев, а мать говорит беременной дочери: "Мальчишки балуюца... Твой тож такой будет", это уже на грани черноюморного прикола и вообще здравого смысла.
Самая сильная фраза рассказа вставлена в уста самого второстепенного персонажа.
Рассказ написан очень и очень небрежно. Небрежность слога доставляет легкость и радость автору, легкость чтения, но при этом возникают совершенно невозможные ляпсусы, которые даже из-за легкости чтения никто не замечает. Если это задумка автора, то и она пуста, никто не заметил. Поэтому этот рассказ наполнен одними обломами, огрехами и обманами. Если автор метафорически сравнивает здание с фотографией помещичьей усадьбы, то это нормально, в порядке, но если он говорит, что "догорает фотография усадьбы", то это уже полный аутизм и улет от всего того, что можно назвать литературой. Поэтому я и говорю автору: "Вижу все, только зачем все это?".