Грузное небо своим весом сдавливало город. Петербургу было больно: стоны кровельного железа раздавались повсеместно. Меж небом и городом лезвием вклинивался ветер. Его порывы, сильные и затяжные, гнали Неву вспять. Вода вертелась на месте, сбитая с толку, и откатывалась назад, уступая злобной агрессии. А ветер ещё больше наглел, хозяином куражился на опустевших берегах, притопывал сумасшедшей чечеткой, вздымая яростные брызги воды на гранитных спусках к Неве, и снова ошалелым галопом скакал по городу, ухая, гикая, постёгивая редких прохожих студёным хлыстом. Вода, в состоянии сильнейшего стресса, потеряв рассудок, металась в каменных боковинах и оторопело выплёскивалась на берега, не зная, как быть дальше. Это ли не беда?
Вода и ветер выясняли в очередной раз отношения как вздорные супруги, где обоюдное терпение исчерпано до дна и сильный в состоянии аффекта нацелился качать права, унижая всеми доступными воображению способами слабого. Слабый, чувствуя себя посмешищем, глотал обиду, понимая, что отыграться пока не удастся. Случайный свидетель семейного скандала – город уж был и сам не рад, что оказался рядом в столь безрадостный час.
По Университетской набережной в сторону залива удалялась одинокая пара прохожих. Мужчина, чтоб избавиться от преследования, старался уйти вперёд размашистыми шагами. Женщина суетливо бежала чуть сзади, пытаясь выровняться и заглянуть ему в глаза. Он не обращал на неё внимания. В какой-то миг она застыла потерянно и, решившись от отчаяния на откровенный шантаж, закричала вслед крепкой равнодушной спине.
- Олег, ну и не женись, не женись на мне! Фиг с тобой, проживу-у! А кто тебя ещё так любить будет? А никто, слышь, ты? Никтооооооооо! Никто тебя не полюбит! Мне жизни ради тебя не жалко! Хочешь, докажу как люблю? Я в воду ради тебя прыгну, может тогда глаза разуешь! Смотри, идиот!
Верила ли она сама, что сделает это? Часто, очень часто люди доходят до черты и, подчиняясь инстинкту самосохранения, отступают в безопасное пространство. Она забралась-таки на парапет и в то мгновение, когда Олег инстинктивно оглянулся, покачнулась и свалилась за гранитный барьер в воду. Он мгновенно ошалел в страхе, что её больше нет, но скоро приметил всплывшую на поверхность Невы знакомую голову в окружении бесноватых волн и, не соображая, что нужно делать в таких обстоятельствах, попытался крикнуть, но только сдавленный шёпот свистом вылетал изо рта и не было связных слов. Наконец, голос больше похожий на мычание немого прорвался на волю и, подхваченный ветром, устремился в пустоту.
- Лю-у-ди, по-омогите, че-е-ловек то-о-нет!
Но прохожих не было рядом и не на кого было переложить ответственность. Тогда он, страшно матерясь грязной бранью, полез в пучину спасать эту дуру, обузу, ярмо.
- Олька, Олькааааааааа, меня ж поса-а-дят, су-у-ка! Будь ты проклята, дрянь!
Он лихорадочно колотил по воде руками. Скрючивало от стужи и руки, и ноги, и глаза, но нужно было углядеть в темноте пузырящуюся желтую куртку, пока ту не затянуло на дно. Подгрёб ближе, ухватился как-то за опасный груз и поволок его из последних сил к спасительному подъёму на сушу. Вода горестно наблюдала за беспомощной суетой этой пары. Всплескивала волнами как руками, пытаясь вытолкнуть из себя земную жизнь. Помощь была мизерной, но на большее у неё не осталось сил. Олег не помнил, как выбирался из воды, как вытаскивал Ольгу. Не помнил и того, кто нашёл их и вызвал «скорую».
Его тело плыло в горячей вязкой жидкости. С боков появлялись и исчезали расплывчатые световые вспышки. Скорость движения то увеличивалась, то падала. Руки - это словно и не руки, а плавники, колыхались в такт движению. «Я плыву как рыба… Я рыба…» и мысль иссякла, растворилась в зеленовато-серой мгле. Очнулся Олег нескоро, но довольно близко от родного дома, в Покровской больнице.
Ольга видела гигантскую рыбину. Та проницательно посмотрела на неё и, выпустив несколько пузырьков воздуха, уплыла прочь. Самый большой пузырь приблизился к Ольге, втянул её тело в себя и помчал в неизвестность. Неизвестность, однако, имела конечный пункт, как и у Олега – Покровка. Переохлаждение не прошло бесследно. Оба пловца заработали острую форму воспаления легких.
Палатное время растяжимее обычного. Многое в памяти прокручивается по деталям десятки раз, осмысливается по-другому и переоценивается. То же произошло с Олегом. «Черт знает, может и правда без памяти меня любит раз решилась на такое. Дура конечно! Но раз так любит на сторону из семьи гулять не будет. Опять же носки, рубашки будут всегда чистыми. Жалко свободу, но и женатому гульнуть налево не возбраняется. Что я перед ней отчитываться буду? Не буду. Кто она такая? Жена всего лишь, а жена не начальник в фирме».
Ольга прибежала к нему из женского отделения, как только смогла вставать, смотрела ласково и виновато и всё норовила угостить шоколадкой.
- Сама ешь, откуда шоколад-то? – Отнекивался он.
- Девчонки из общежития принесли и ещё теплую одежду. У меня сегодня нет температуры. А у тебя как, болит в груди?
Он видел Олины глаза, они светились непогашенной любовью, и даже вода не остудила её, рахманную! Это открытие добило его.
- Поправимся, пойдем жениться. Ты хоть и дура чумная, а похоже на самом деле без меня не можешь.
Она замерла, не в силах осознать суть услышанного, а когда переварила смысл скупых мужских слов, отчего-то заплакала.
- Олежек, миленький, ты ни дня не пожалеешь, что берёшь меня. Любить тебя до гроба буду, ты только не передумай!
Так спустя два месяца, к концу одной из петербургских зим Олег и Ольга поженились.
Линии бывают прямыми и кривыми как на бумаге, так и в жизни. К примеру, их можно встретить на карте Петербурга. В Северной столице они разместились скученно на Васильевском острове. Не все они именные, есть линии наипростейшие, с времён Петра для ясности просто пронумерованные. Из века в век живут на линиях тысячи горожан, среди них – Олег – обладатель комнаты в типичной для старого города коммуналке. Ольга уплотнила Олегов быт своими вещичками, как только поправилась. Он потеснился молча и, как должное, принял её заботу о себе. Чуть погодя сыграли скромную свадьбу.
Дом Олега состарился от времени, его уже частично расселили под предстоящий капитальный ремонт. О продолжении расселенческой процедуры на каком-то этапе управленцы забыли, хотя оставшиеся квартиросъемщики не раз и не два обращались к ним с наболевшей проблемой. Ответ звучал удручающе одинаково – «Не время сейчас, подождать нужно». В квартире, где жила семья Олега, следом одна за другой ещё год назад освободились две комнаты. Остался с ними ждать лучших времён единственный сосед – могучий тридцатипятилетний Сергей. Жена его умудрилась найти для себя добропорядочного шведа. Сергей отпустил её в Стокгольм и с тех пор жил в комнате один, тихо и незаметно, время от времени воспитывая четырехлетнего спаниельку Тотошу. Того самого, кого бездумно однажды преподнёс жене в день её рождения. Жена исчезла, а спаниель остался. Может у Сергея и были женщины в холостяцкой жизни, но домой он их не приводил.
Гурман Тотоша любил жареную картошку. Хрустящая корочка в масле аппетитно хрупала на его зубках и торопливо проглатывалась. Потом Тотоша истекал слюной, она свисала из приоткрытой пасти тягучей ниткой, достигала пола и растекалась в лужу. Пёс нервно поскуливал, выпрашивая добавку, получал и снова погружался в хрустящее блаженство. Хозяин картошкой баловался редко, предпочитая обедать и ужинать вне дома. Спаниельку угощала соседка Ольга, ей это было в удовольствие, тем более что подрастающий отпрыск Артёмка существовать миролюбиво без жаренки отказывался.
Сынок рос крепким и задиристым. «Будущий вышибала!» - Прикидывал в уме отец, время от времени, награждая мальчишку увесистыми затрещинами. Сын отца, вообще-то, любил, но уважал по-мужски дядю Серёжу, ибо тот обладал силой, основательностью и черным «Мерседесом». У папика машины не было. «Мерседес» дяди Сережи хоть и старый, повидавший на дорогах Европы и России многое, но как когда-то добротно сработанная машина, устойчиво держался «на плаву».
Дядя Серёжа в квартире идеально дополнял соседей, житейски помогая в делах – то нужно с дачи что-нибудь привезти, то на дачу отвезти, то Артёмку из садика забрать. Артём гордился, если за ним подкатывал «Мерседес». Ольга, благодарная душа, регулярно за эти милости подкармливала со своего стола и неприкаянного Тотошу, и хозяина пса не только картошкой. Мужу Олегу было на всё наплевать по высшему разряду, так как дома он бывал мало, гуляя двенадцать месяцев в году словно ошалевший мартовский кот. На язвительные замечания жены глумливо скалился.
- Молчи, шантажистка! Я-а помню как ты меня к рукам прибрала! Подлая ты баба, но хрен с тобой живи пока, сама такую жизнь выбрала. В мои дела не лезь, не пущу!
Ольга отступала, накапливая месяц за месяцем униженную злобу. Сергей, в пример мужу, не пил, занимался в спортивном зале каждую неделю какой-то китайской борьбой. Сильный, почти двухметровый, уравновешенный, с еженедельно наманикюренными ногтями, он казался ей копией недосягаемого заокеанского кумира Арнольда Шварценеггера. Его хотелось потрогать, погладить и, была не была, отдаться его тяжести, а там, хоть конец света!
Сергей около года откладывал приработанные в разных местах деньги на покупку домашнего кинотеатра. И купил таки чудо техники! Ольга в ожидании припозднившегося мужа заходила к соседу посмотреть фильмы на большом экране, да угостить его домашней готовкой. Однажды сама не поняла как это произошло, присела на диван к Сергею да и положила руку на низ его живота. Он вскочил, сграбаздал её ручищами и вцепился ртом в её губы. Опомнился быстро и испугался.
- Что ты, Ольга! Прости, я сознание на время потерял! Очнулся, тебя целую. Член с ума сошёл, так раздулся, кажется твою грудь вспахать может! И сердце рвётся наружу!
Она засмеялась тихо и радостно.
- Так и вспаши меня! Ты думаешь, я крик подниму? Да я рада буду! Я может этого больше тебя хочу.
С того дня разгульная жизнь мужа перестала её волновать. Поквитались, как говорится!
В один из дней Сергей припозднился, но домашний ужин от Ольги ждал его и ночью. Она, запахивая халатик, вышла к нему на кухню посидеть за компанию.
- Я, Ольга, юриста дельного нашёл. – Приступил Сергей к делу, похрупывая огурчиком. - Она говорит, что у нас есть все шансы через суд по дополнительной комнате получить.
- Так ведь дом расселяют. – Не поняла Ольга.
- Его ещё может с десяток лет прорасселяют. Устроим нужную нам экспертизу, глядишь, и дело выгорит.
- Да ты когда фантазёром стал, Серёженька? – Она не могла поверить в подобную перспективу. Встала на ноги и чтоб куда-то руки пристроить, погладила его по свежестриженной макушке. – А на маникюр опять ездил?
- Люблю это дело! – Самодовольно и сыто прищурился он.
- А денег не жалко?
- На себя? Ну, ты сказала! Да кто на себя пожалеет? Твой жалеет на себя? Ладно, давай об экспертизе поговорим. Схема проста – обращаемся в отдел учета и распределения жилой площади с заявлением, ясное дело, они откажут. Мы пойдем дальше - подадим исковое заявление в районный суд о предоставлении освободившихся в квартире жилых помещений. Потом нас ждёт экспертиза жилья! Расходы поровну!..
«Есть мужчина, способный о ней, Ольге, позаботиться. Далеко ходить не надо, вот он, рядом! Да и сжились уже вместе, привычка». - Долго размышляла она в кровати об услышанном. Пришёл муж, загремел посудой на кухне, но она не встала. «Что найдёт, пусть то и хавает. Достал до нервного дерматита, кобелище! Сгинул бы хоть куда-нибудь насовсем!»
Всё вышло так, как предполагал Сергей. Первое слушание в суде по интересовавшему их вопросу было отложено из-за неявки ответчика. Если представитель от Территориального управления не появится на втором заседании, решение суда автоматически будет принято в пользу истцов. Пройдёт ещё десяток дней и решение обретёт силу, а это значит, что желанные комнаты станут их собственностью.
Время капало медленно - капля за каплей с продолжительными паузами, предоставив думать об одном и том же часами, днями, неделями... И как-то Сергею и Ольге стало ясно, что есть в квартире полноправный квартиросъемщик, но по духу чуждый им, а значит - третий лишний. Раздражение в Ольге выросло к этому времени настолько, что ей хотелось уже не просто с мужем разбежаться, хотелось реванша самым злым, самым чёрным способом. Она продумывала детали мести ночами, с ненавистью вслушиваясь в развязный храп мужа. Поквитаться наметила в свой день рождения. Накануне попросила соседа что-нибудь для Артёмки необычное придумать, чтоб убрать сына из родной комнаты с глаз подальше. Сергей купил для ребёнка видеокассету с фильмом «Ледниковый период». Увлекательное зрелище, такое, что даже в туалет не захочется!
Праздничный стол был скромен, но водки много. Из гостей только подруга по институту, верная. Ближе к полуночи появился Олег, приятно удивился застолью, что поджидало его. О том, что сегодня у жены праздник, без напоминания гостьи так и не вспомнил. Присоединился к женщинам. Ели молча, разговор не получался, а как выпили, да потом повторили, стало проще. Подруга ненароком юбку чуть выше подняла, так чтоб ажурная резинка чулка оголилась и нечаянно задела коленом Олега. Хозяйка в этот момент отлучилась к соседу присмотреть за сыном. Олег уронил пьяный глаз на томный узор чёрного кружева, украсившего женскую ногу, и усмехнулся криво.
- Деньги что ль зарабатывать собралась? А, Ань?
- А ты не скалься, балбес! Деньги уважение любят и неважно каким путём они идут в кошелёк! – Ответила она, но резинку облегающей юбкой прикрывать не спешила.
- А подтяжка где? – Его рука оттянула силиконовую кромку дорогого чулка.
Она резко откинулась спиной к нему на колени. Пытливо уставилась нахальным взглядом в его глаза.
- Искать никогда не пробовал? Это интересно, Олег! – И распрямила тело как ни в чем не бывало. Плеснула водочки себе и ему. – Давай выпьем, Олежек, за поисковые работы!
Он вылил водку в рот и как намагниченный снова потянулся рукой к её ноге.
Рука приняла в себя тепло незнакомого женского тела и бесконтрольно устремилась вверх, под юбку. Учуяла что-то эластично-нежное и рванула это на себя. Черные кружевные стринги с отделкой из кроваво-красного шёлка, сопротивляясь столь пренебрежительному обращению с собой, затрещали.
Этот треск как разряд тока наэлектризовал Олега приливом похоти, сигнализируя: Давай! Давай! Действуй! Завалив подругу жены на диван, он попытался одной рукой заткнуть её рот, другая рука в это время уже рвала ширинку брюк.
- Молчи-и, тише, сучка! Я быстро! - Бормотал он.
Заломленные за спину руки жертвы не особо пытались высвободиться. Жена неслышно просочилась в комнату в момент, когда Олег, выиграв сражение у кружевных трусов, нацелился на новый рубеж. Оценив обстановку, как тихо вошла также и вышла в коридор, незамедлительно сообщив по телефону в отделение милиции о факте изнасилования гостьи. Затем вернулась к праздничному столу и, пропади оно всё, сдёрнула на пол скатерть с угощением. Водка выплеснулась на мужа и поверженную подругу. Подхватив пустую бутылку, Ольга ударила ею своего ненавистного по упругой развратной заднице. Милиция добралась быстро. Насильника обезопасили дубинкой, а потом наручниками и увезли в отделение для выяснения всех обстоятельств инцидента. Артёмка так застрял в фильме, что на шум и появление мужчин в форме не обратил внимания, да и ночью про отца не вспомнил.
А время текло дальше. Сергей и Ольга выиграли в суде. По его решению каждому досталось желаемое. Ещё одно важное событие затронуло их жизнь – судебный процесс над Олегом. На нём слушалось дело о пресечённом милицией факте изнасилования. Кроме жертвы, свидетельские показания дали как Ольга, так и Сергей. Олег получил приличный срок для пребывания в очень отдалённых местах, превратившись как-то сразу в бывшего мужа без права дальнейшего проживания на пронумерованной линии. Артём первое время спрашивал об отце, на что однажды получил конкретный без уловок ответ.
- Отец твой – гопник! И место ему в тюряге! Если не хочешь быть таким как он, забудь и не досаждай вопросами. Дядя Серёжа для тебя теперь папка. Он тебя и в люди выведет. Будешь в бизнесе по его стопам на «Мерседесе» раскатывать.
Артемка в мечтах давно видел себя за рулём именно «Мерседеса», большим и важным, в длинном кожаном пальто. Вот уж тогда Дашка из их группы сама будет просить, чтоб её потискали, но он найдёт себе блондинку получше, как все «крутые» из фильмов.
Квартира постепенно ремонтировалась, предметы перемещались то на маневренные метры, то на постоянные. Дядя Серёжа как и прежде рассекал по городу на стареньком «Мерсе».
По вечерам дружная семья собиралась перед домашним кинотеатром, аппетитно похрустывая жареной картошкой. Тотоша в нетерпении повизгивал, выпрашивая незатейливое лакомство у всех по очереди. Время от времени вспоминали полюбившийся эпохальный мультик «Ледниковый период». Ставили кассету и вновь бежала по экрану неукротимая трещина, порождённая непродуманными манипуляциями. Рушился привычный уклад мира, знаменуя эру тотального похолодания. Зрителям подобное зло не грозило: отопление в доме работало исправно.
Радиостанции города передавали в эфир очередное штормовое предупреждение. Безуспешно стучались в освещённые окна домов в поисках временного пристанища ветки кустов и деревьев, но видно было им на роду написано пережить трудную ночь под открытым небом. Яростно полоскался в струях дождя ветер и Нева опять выбрасывалась телом из берегов. Всё повторялось. На набережных следили за редким природным явлением любопытные пары, а может туристы.
Вода юлила на месте в попытке унять одышку и успокоить душу. Её замешательство было на руку ветру, он находил слабину в обороне и усиливал натиск. Город в который раз стоял рядом. Так уж повелось, свидетеля часто наказывают как обидчик, так и жертва. За что? Да так, мало ли за что, за присутствие!.. Непогодь усмехнулась и обрушила на Петербург двойной удар. Он принял в себя еще одну боль, привычно устояв на ногах: «Стихия, что тут скажешь! Не первая, и, скорее всего, не последняя в жизни».