Я решила написать книгу о тебе. Думаю, каждый человек вполне достоин быть увековеченным подобным образом. Тем более такой, как ты. Вот почему мне захотелось поведать миру о том, какой ты замечательный. А, действительно, какой? Ведь, в сущности, я так мало тебя знаю и боюсь, что просто не смогу передать в полном объеме все твои бесспорные прелести.
Поэтому напишу-ка я лучше про себя. По крайней мере, уж этот объект знаком мне куда более остальных. Итак.
На самом деле, я добрейшей души человек, я не в состоянии обидеть даже таракана. Но этот очевидный факт почему-то постоянно ускользает из сознания окружающих. Я не раз с изумлением замечала, что внушаю многим какой-то практически благоговейный ужас, который особенно распространяется на лиц пола противоположного. Мои бывшие мужчины от меня просто шарахаются. Да и будущие ведут себя крайне настороженно. Иногда мне начинает казаться, что у меня на лбу большими аккуратными буквами написано: "Не влезай, убьет!" Возможно, это всего лишь моя ослепительная красота, перекрывая мои же светлые задушевные качества, заставляет людей невольно соблюдать дистанцию, или, что тоже вполне вероятно, они как-то подсознательно чувствуют, что моя любимая игра может оказаться для них опасной.
Правила ее исключительно просты и основаны на постулате, гласящем, что ничто в мире не происходит случайно. Второй важный момент, который несомненно следует учитывать: что ни делается, все к лучшему. Утверждение данных положений в качестве базовых позволяет мне полностью расслабиться и не доводить мозги до кипения в судорожном планировании собственной судьбы. Все равно ее не обманешь, и если что-то должно произойти, то оно произойдет именно так и никак не иначе. И, с радостью смирившись с этим фактом, я вяло покачиваюсь на волнах моей жизни и терпеливо жду, когда же свершится диалектический переход количества в качество. А пока качество оставляет желать лучшего, я без сожаления теряю партнеров и всякий раз бываю абсолютно уверена, что, если не получилось, значит, было не нужно. Вот почему я, собственно, не очень-то обижаюсь на своих экс-кавалеров, которые при встрече со мной отводят взгляд или же вовсе отшатываются от меня, как от пораженной чумой. Все это - бесконечный мусор, который нет необходимости тащить за собой шлейфом. Хотя с другой стороны, мне все-таки было бы приятно сохранить со всеми добрые отношения. Ведь я не виновата, что они выходят от меня, в сущности милейшего человека, такие испуганные и покалеченные. Я же, в принципе, не сделала никому ничего плохого, я ни с кем не ссорилась, не скандалила и не ругалась. Я просто испытывала судьбу.
Поэтому я так сразу тебе и сказала:
— Послушай, возможно, моя просьба покажется тебе странной, но, пожалуйста, пообещай, что, когда мы расстанемся, ты будешь со мной хотя бы здороваться на улице.
Ты, и правда, слегка недоуменно взглянул на меня и, несимметрично улыбнувшись левым краешком рта, переспросил:
— Ты говоришь, "когда мы расстанемся"? А вдруг мы не расстанемся никогда?
— "Никогда" - это слишком долго, - отметила я. - Столько не живут.
— Тогда тем более мы просто обязаны наслаждаться каждой скромной радостной минуткой.
Мы заговорщицки подмигнули друг другу, ты попытался чокнуться со мной своим нетронутым чаем и свалил на пол мою крашеную крысу.
Ойкнув, ты поспешил ликвидировать эту маленькую катастрофу, и я смогла без помех в виде твоего занятного лица оценить гипнотический тембр твоего голоса, раздавшегося откуда-то из-под стола:
— Слушай, а как ты в этом ходишь? На дворе уже практически весна, тебе в шубе не жарко?
— Сколько раз можно повторять: шуба не греет, она поддерживает постоянную температуру тела.
— А, - с пониманием отозвался ты, возвращаясь в человеческое сидячее положение, и, укрепив на спинке стула мою потрепанную крысу, наконец-таки принялся за чаепитие.
Надо сказать, ты произвел на меня впечатление. Так бы и проглотила тебя вместе с пирожным. Жаль, слишком людно.
Видимо, поймав мой неосторожный жадный взгляд, ты произнес:
— Знаешь, а я уже нисколько не жалею о том, что не сел в переполненный автобус, а дождался полупустого, который сломался в каких-то непроходимых дебрях, но я все же решил срезать путь и прогуляться пешком, но заблудился, сделал страшный крюк и в итоге опоздал на прием к врачу: смена уже закончилась; а потом я подумал, не зайти ли мне к своему старому товарищу, раз уж я приперся в такую даль, но его не оказалось дома, и мне пришлось с горя кинуться в первый попавшийся троллейбус.
— И о том, что мне на ногу в троллейбусе наступил, тоже не жалеешь? - поинтересовалась я.
— Нисколько! - честно ответил ты. - К тому же, я надеюсь, это чудное пирожное вполне в состоянии сгладить мою вину.
— Вот это жалкое пирожное? - уточнила я. - Вряд ли. Вот два пирожных, а еще лучше три пирожных могли бы хоть как-то меня утешить. Тем белее, что примерно в то же время, когда ты месил грязь и топтал пороги своими модными ботинками, я, недоделав какие-то очень важные дела, неслась через полгорода в мастерскую, чтобы забрать свои часы, но она оказалась закрытой на переучет. Ты когда-нибудь видел, чтобы часовая мастерская была закрыта на переучет? Я, честно говоря, встретилась с подобным безобразием впервые. И, порядком озадаченная, я вышла на перекресток и прикинула, что еще успеваю съездить домой пообедать. Но не тут-то было: какой-то тип настолько смачно наступает мне на ногу, что я истошно вскрикиваю и оказываюсь доставленной в близлежащее кафе для оказания первой и, надеюсь, последующей медицинской помощи.
— Да, - философски усмехнулся ты. - Если бы не ряд этих нелеподосадных случайностей, сидел бы я сейчас не в столь приятном обществе, а в зубоврачебном кресле, и думал бы, что день прошел удачно.
— Нет, не сидел бы, - возразила я. - Потому что, ты заметил, как все произошло в высшей степени технично? А случайно ничего не бывает. Мы оказались именно там, где были должны.
— О, я не фаталист.
— А я - да.
— А на кофейной гуще не гадаешь? Жалко, чай пьем, - попытался съехидничать ты.
— Вот как раз-таки поэтому и не гадаю, - сказала я. - Очевидно же, что это бессмысленно. Гадай - не гадай, все равно будет то, что будет.
— Какое глубокомысленное замечание! Повтори, пожалуйста, я запишу.
— Эй, юноша! - негромко вскрикнула я. - Мы еще не настолько знакомы, чтобы ты мог мне так откровенно хамить!
Я схватила салфетку, сформировала из нее корявый шарик и, хохоча, запустила тебе в физиономию. Нo ты ловко перехватил его одной рукой и тут же бросил обратно. И, надо сказать, был более удачен: попал мне прямо в центр лба.
— Ах так?! Ну все, к жене! - я демонстративно ткнула пальцем в сторону двери. - К жене!
— К какой такой жене? - засопротивлялся ты. - Во-первых, нас и здесь неплохо кормят. А во-вторых, я не женат.
— Неужели? - я изобразила почти искреннее изумление. - Какая удача! А я считала, что в моем предпенсионном возрасте встретить свободного мужчину уже практически невозможно!
— Вот видишь, как несказанно тебе повезло: я свободен, - сказал ты, а потом добавил. - Но не одинок.
— Взаимно, - вздохнула я.
— То есть? - не понял ты.
— То есть аналогично.
— Что ж, будем исправлять, - заключил ты, пропутешествовав пальцами по тыльной стороне моей ладони, отчего у меня по спине запрыгали крупные мурашки, а про низ живота я уже вообще молчу.
Ты заглянул в мою почти опустошенную чашку и спросил:
— Ну что, еще по чайку?
— Угу, - кивнула я.
— И по пирожному?
— Ты же знаешь, где и как пролегает путь к моему сердцу.
— Понял. Сейчас будет сделано. Но сперва, я надеюсь, дама меня извинит, если я отлучусь ненадолго.
Ты поднялся и гордо удалился в туалет. Я одним глотком допила уже холодный чай, покомкала в рукаx очередную салфетку, сверила идеальное представление о себе с изображением в зеркале. Не обнаружив на лице следов варварского пожирания сладостей, результатом осталась довольна. Наконец-таки порассматривала посетителей за соседними столиками, затем встала, схватила в одну руку сумку, в другую крысу, на ходу просунула конечности в рукава и, не оборачиваясь, вышла на улицу.
Если ты, действительно, тот самый, единственный и необходимый, созданный специально для меня, по моим меркам и из моего ребра, то мы непременно с тобой еще встретимся. Судьба нас обязательно столкнет.
февраль 2000