Бо и Не... Бо

Небо было синим и бездонным. В нем не было  облаков, и в нем ничего не отражалось, только солнце слепило горячим светом, только Ангел парил в знойной синеве и, лениво помахивая крыльями, мурлыкал под нос песенку.
Небо томилось от зноя, солнце жарилось, как глазунья на сковородке, Ангел лениво обозревал окрестности. Надо сказать, вид сверху открывался чудный.
Бо сидел на лужайке и наблюдал за ангелом. Он вздыхал тяжело, покусывал травинку, почесывал грязной пятерней затылок и снова вздыхал. Бо мечтал научится летать.  Он давно и безнадежно завидовал ангелу, парящему в небе. И, надо сказать, что ангел прекрасно знал о терзаниях несчастного Бо, но, подлец, делал вид, что ничего не замечает. Он нарочно каждый день пролетал над лугом, и над маленьким уютным домиком посреди леса, где собственно, Бо и проживал.  Пролетал не только для того, чтобы поддразнить завистника. Он и сам терзался.
Дело в том, что по вечерам Бо  играл на камышовой дудочке. Ангел вслушивался в простые нехитрые звуки и плакал светлыми слезами, и на траву, у домика Бо, опускалась роса. Ангелу очень хотелось научиться играть на дудочке, сидеть на теплых досках крыльца и выводить нехитрую мелодию, вдыхая запах травы и свежего хлеба. И Бо тоже знал об этой мечте ангела, и каждый раз, сидя на крыльце и заметив пролетающего, начинал выводить мелодию пожалостливей, хотя, ежели быть уж совсем честным, что там можно вывести на камышовой дудке? Однако  Ангел завидовал Бо с той же страстью, с которой Бо завидовал Ангелу.
И, как вы понимаете, не могло же это длиться вечно?  Однажды, пролетая над крыльцом Бо, Ангел, будто нарочно, зацепился за сосновую ветку и спикировал на траву, прямо к ногам изумленного Бо.
— Привет.
— Э… здравствуйте… — промямлил  опешивший Бо.
Ангел, тоже опешивший,  пешим ходом взобрался на ступеньки и присел рядом с хозяином.
— Вот, упал…
— Э… да… — только и нашел что сказать Бо, красноречием не отличающийся.
— Посижу?
— Да, собственно…— начал Бо,  и значительно завершил фразу, — Да...
Ангел примостился рядышком с Бо и попросил, указав на дудочку:
— Дай попробовать?
— На. — Ответил нежадный Бо и простодушно протянул камышинку.
Ангел дунул пару раз, неловкими пальцами тронул дырочки. Ничего, кроме тихого свиста у него не получилось. Он вздохнул.
— Не получается…
Бо покачал головой.
— Да… не получается…
— Хочешь полетать? — Ангел  лукаво  искоса посмотрел на Бо.
— Спрашиваешь!
Ангел отстегнул крылья и  помог приладить их угловатому Бо за спину. Бо  грузно поднялся и спрыгнул с крыльца, намереваясь взлететь, но только кубарем скатился в траву.
— Вот. И у меня не получается…
Помолчали.
— А давай я тебя научу? — хором произнесли вдруг оба и облегченно рассмеялись.
Уговорились встречаться по утрам и учить друг друга науке полета и музыке.
Уже через неделю Ангел легко подбирал на дудочке любую из знакомых  мелодий, а Бо взмывал в небо без разбега и парил над лесом.
Через две недели обоим это занятие надоело. «Вот ежели  была эта дудочка моя, — думал Ангел — мне не надо было бы прилетать сюда каждое утро. Когда захотел, тогда и поиграл бы…»
«А вот кабы были крылья совсем только мои — мечтал Бо, — я бы летал куда захотел…»
В одно прекрасное утро сговорились они обменяться навсегда. Бо получил  крылья, а Ангел заполучил дудочку и дом Бо. Так уж. Если у тебя крылья — живи себе в небе, а если дудочка — твои дом и лес и все вокруг.
Ангел первым делом уселся на крыльце и заиграл нехитрую, но веселую мелодию вслед  улетающему в небесные дали Бо. Вот Бо скрылся из виду и Ангел, наигрывая на дудочке, ощущая непривычную легкость за плечами, пошел себе по лесу. Гулял он долго. Играть ему надоело,  и он решил вернуться на теплое крыльцо, но заплутался. Привыкший в небесах парить, на земле он совсем не ориентировался.  Опечаленный, присел на траву и заиграл грустную песенку.
Бо в это время плыл по небу. Вскоре ноги у него затекли, а спина устала. Руки тоже с непривычки, от долгого летания ныли. Не будешь же, как дурак парить в небе с постоянно раскинутыми руками. И не станешь же ты летать в небе с руками, скрещенными на груди. И лететь то было некуда. И направо, и налево, и куда ни кинь взгляд — было одно только бескрайнее небо, а внизу круглой лепешкой лежала земля. В конце концов, ему захотелось присесть, отдохнуть на облаке, но легкое облако не удержало плотского веса Бо. Он, провалившись, понесся к земле, успев, правда, в последний момент расправить крылья и рухнул прямо на Ангела, грустившего под деревом.
Бо угрюмо слез с Ангела, снял крылья, отобрал у него дудочку и молчком направился к дому, ведь в лесу Бо ориентировался гораздо лучше, чем в небе. И уже подходя к дому, сердито буркнул:
— И на хрена мне эти крылья?..
Ангел же, обтер ладонью потрескавшиеся губы, напялил помятые крылья, и взмыв под облака молвил сам  себе с укором: «Дудочка, дудочка…Эх я!..»
С тех самых пор они опять раздружились. Бо, поглядывая в небо, уходит в дом, едва завидев Ангела, и бурчит себе под нос: «И мы летали…»
Ангел же, заслышав мелодию дудочки Бо, разворачивается и летит в другую сторону, думая: «А у меня то лучше получалось…»
А мелодия разливается себе  прямо  в  синее небо.
Норильск 2003